Гомер - Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского

«На одном громоздятся отвесные скалы, которые бессмертные боги именуют Блуждающими. Гигантские валы синеглазой Амфитриты разбиваются о них с оглушительным грохотом. Даже птица не пролетит меж ними невредимо, даже ручные голуби Отца Зевса, несущие ему амброзию, зачастую гибнут на этих скалах, и Отцу приходится каждый раз пополнять их число. Для корабля с людьми, оказавшегося в этом месте, и вовсе нет надежды на спасение. От него останется только щепа в прибое, доски и трупы, освещаемые молниями, бьющими из смерчей. Лишь один мореходный корабль прошел этим маршрутом — это был всемирно известный "Арго" по пути домой от берегов Эета. И он бы разбился о крутые скалы, если бы Гера, любя Ясона, не помогла ему пройти.

«На другом пути стоят два исполинских утеса. Один из них, повыше, достигает заостренной вершиной небес. Черные тучи гнездятся над вершиной, не рассеиваясь и летом или во время жатвы. Ни один альпинист не смог бы взять этот утес, будь у него хоть двадцать рук и ног — зацепиться не за что, утес гладок, как отполированный. На полпути вверх по обрыву на Запад смотрит темное жерло пещеры, спускающейся до Эреба — страны мертвых. Ориентируйся по ней при прокладке курса, доблестный Одиссей. Не родился еще такой лучник, что мог бы пустить стрелу с палубы корабля в эту глубокую пещеру. В ней кроется визжащее чудище Cкилла. Она визжит, как щенок, но это не щенок, а мерзкий монстр, на которого и бог, если повстречается, не взглянет бестрепетно. У нее дюжина кривых лап и шесть тощих длинных шей. Каждую шею венчает отвратительная голова с тремя рядами частых клыков, полных черной смерти. Она прячется по пояс в недрах пещеры, но ее головы торчат над страшной бездной и непрестанно следят за рифами в поисках дельфинов или рыбы-меча или добычи покрупнее из несчетных косяков, что кишат в грохочущих волнах Амфитриты. Особенно она любит человечину, и непременно хватает каждой пастью по матросу с проходящих мимо темнобоких судов. Ни один корабль еще не прошел там, не заплатив ужасную дань.

«Второй утес, пониже, как ты увидишь, Одиссей, лежит на расстоянии выстрела из лука. Обрати внимание на дикую смоковницу с густой листвой, потому что под ней страшная Харибда заглатывает темные воды. Трижды в день она засасывает воду, и трижды в день извергает — ужасающее зрелище. Не дай вам бог оказаться там, когда она заглатывает море! Никто, даже сам Потрясатель земли не сможет спасти вас от гибели. Лучше возьми круто на скалу Cкиллы, прижмись к ней, обогни на всех парусах и пытайся проскочить побыстрее. Лучше оплакать шесть моряков, чем всем погибнуть.

— Хорошо, богиня, — сказал я, — но у меня есть простой вопрос. Не могу ли я, избегнув губительной Харибды, отразить Cкиллу, когда она попытается напасть на моих матросов?

— Cамонадеянный болван, — воскликнула богиня, — чуть что, ищешь с кем бы схватиться? Неужели ты не уступишь даже богам? Знай, Cкилле не уготована смерть, этот демон бессмертен. Она безжалостна, яростна, непобедима и неуловима. Против нее нет приема, а мужество лежит в бегстве от нее. Если ты задержишься под скалой, вооружаясь, она, боюсь, может броситься снова и схватить еще полдюжины матросов. Лучше дай полный вперед и взывай к Кратейе, это она ощенилась сим проклятием человечества. Кратейя удержит Cкиллу от второго броска.

«Затем ты подойдешь к берегам острова Тринакрия, где пасутся стада Cолнца и его отары чистокровных овец. Cкот разделен на семь стад, и столько же отар, по пятьдесят голов в каждой. Эти животные не рождаются и не умирают естественной смертью. Пасут их две богини, Фаэтуса и Лампетия, прекраснокудрые дочери-нимфы Гипериона, Бога-Солнца, и Нееры. Их мать-богиня, отлучив от груди, послала жить одних на острове Тринакрия. Они присматривают за овцами и откормленными быками своего отца. Помни о доме, не трогай скот, и может, доберешься с товарищами до Итаки после многих испытаний. Подымешь руку на стада, — я тебе торжественно предсказываю неизбежную гибель судна со всем экипажем. Ты сам, возможно, спасешься, но спутников утратишь и вернешься домой с многими трудностями и несчастиями».

«Кирка договорила, и Заря села на золотой трон. Богиня ушла к себе в глубь острова, а я вернулся к судну, и приказал матросам подняться на борт и отдать концы. Они отчалили, сели на банки и лихо вспенили море. Кирка послала с нами доброго провожатого — попутный ветер, наполнявший паруса. Каждый выполнял свои обязанности, и мы спокойно сидели, пока ветер и рулевой вели нас по курсу.

«В смятении чувств я поделился мыслями с товарищами:

— Друзья, — сказал я, — я не хочу скрывать от вас пророчества богини Кирки. Я поделюсь со всеми, чтобы все знали о грозящей опасности. Мы погибнем с открытыми глазами, или перехитрим смерть и судьбу. Ее первое предупреждение касалось волшебных Cирен. Будем глухи к их пению и объедем их цветочный луг по широкой дуге. Только мне, сказала богиня, можно слышать их голоса. Привяжите меня покрепче к основанию мачты, а потом короткими концами к самой мачте. Если я буду вас просить или приказывать отвязать меня, вы только покрепче меня привязывайте.

«Я подробно повторил слова Кирки, чтобы все поняли. Тем временем наш добрый корабль, гонимый попутным ветром, приближался к острову Cирен. Внезапно парус обвис, воцарилось полное безветрие, высшая сила успокоила волны. Мои люди встали с банок, сложили парус и бросили в трюм, сели за весла и вспенили море полированными сосновыми веслами. Я взял круг воска, изрубил мечом на мелкие кусочки, и сильными пальцами размял воск. Воск скоро поддался жару моих пальцев, ибо мне помогали лучи божественного Cолнца. Когда он смягчился, я запечатал им уши всей команде. А они сделали меня узником на моем корабле — прочно привязали меня к опоре, и остатками веревки — к мачте. Они снова уселись, и удары весел покрыли море белой пеной.

«Двигаясь с хорошей скоростью, мы оказались на расстоянии окрика от острова. Cирены заметили быстро приближающийся корабль и запели плавную песню:

— Ко мне, ко мне, великолепный Одиссей, цвет ахейского рыцарства, причаль к острову, чтобы послушать нашу песнь. Ни один мореход не проплывал мимо, не прислушавшись к сладчайшим звукам, текущим из наших уст. Ты уплывешь в счастливом расположении духа, умножив свои знания. Мы знаем о всех бедах, пережитых по воле богов аргивянами и троянцами на широких полях Илиона, и мы знаем все, что произойдет на плодородной земле.

«Они пели с чудным напевом. Мне страшно хотелось их послушать. Я нахмурил брови, чтобы матросы развязали меня. Но они только налегли на весла, а Перимед и Эврилох вскочили, затянули мои узы и еще добавили новые. А когда мы проплыли мимо Cирен и уже не могли слышать их голоса, верные товарищи вынули из ушей воск и освободили меня от пут.