Бурятский эпос - Гэсэр

Делать нечего,
Гэсэр свои волшебства достает,
Как жеребят их на ладони пасет.
На ладони волшебства пляшут,
По пальцам прыгают, бегают,
Делают все, что Гэсэр скажет,
Исполняют все, что потребует.
Повелел Гэсэр немедленно им,
Чтобы вернуть улетевших птиц и ос,
Собрать морозы с целых трех зим,
И устроить один большой мороз.
Чтобы трещали в лесу деревья,
Чтобы у оленей трещали рога,
Чтобы все становища и деревни
Замели сугробы-снега.
Чтоб одно только было место,
Где бы можно было согреться.
Там от солнца тепло сохранится,
Прилетят туда осы и птицы,
Сбережет вселенский огонь
Лишь одна Гэсэра ладонь.

Так на деле все точно и вышло,
Вот вселенная холодом дышит,
Вот деревья в лесу трещат,
Вот зверушки в лесу пищат.
С трех трескучих собранный зим
В одно место большой мороз,
Напугал дыханьем своим
Упорхнувших и птиц и ос.
От мороза им некуда деться,
Негде им спастись и согреться.
Только светится, как огонь,
Среди стужи Гэсэра ладонь.

Вот к ладони они слетают,
Над ладонью они витают,
На ладони они собираются,
На ладони они согреваются.
Снова с неба слетевших вниз
На ладони той собралось
Все двенадцать сказочных птиц,
Все двенадцать сказочных ос.
Собралась там, крылышками шурша,
Абарга-Сэсэна душа.

Девять птичек Гэсэр убил,
Девять ос Гэсэр придавил,
По три штуки оставил в живых,
Завернувши в тряпицу их.
Лишних слов никому не сказывая,
Тряпку спрятал к себе за пазуху.
Спрятал тряпку к себе на грудь
И в обратный пустился путь.

В это время
Дьяволу Абарга-Сэсэн хану
Совсем становится плохо.
Стонет он непрестанно,
Не может сделать ни выдоха и ни вдоха.
Березовым обручем
Голову он себе сдавил,
Железо прочное
Вокруг головы обвил,
Белого от черного не отличает,
Позднего и раннего не различает.
Правого от левого отличить не может.
И день и ночь боль его гложет.
Время перепуталось, все смешалось,
Посмотреть на него — просто жалость!

А между тем
Абай Гэсэр уж давно в пути,
Немного совсем
Осталось ему идти.
Вот и логово,
Где живет дьявол Абарга-Сэсэн хан,
Где томится так долго
Прекрасная Туман-Жаргалан.

Прежде всего
Абай Гэсэр Удалой
Издает свой клич боевой.
Рев тысячи изюбрей
В своем голосе он соединяет,
Рычание тысячи зубров
В своем крике объединяет.
Как тысяча лосей
Он ревет-кричит,
Как десять тысяч лосей
Он ревет-трубит.

Абарга-Сэсэн
Услыхал этот крик и вой.
— Заходи, — говорит, — заходи, Гэсэр,
Ко мне домой.
Волосенки-то твои,
Я гляжу — жидковаты,
А ручонки-то твои,
Я гляжу — слабоваты.
Ни суставы твои, ни жилы,
Не имеют крепости-силы,
А кости-то твои — хрящеваты,
А ноги-то твои — тонковаты.
А спина-то твоя — мягка,
А ступня-то твоя — узка.
Жаль, что не встретился ты мне,
Когда здоров я,
А встретился ты мне,
Когда — хвороба.

Абай Гэсэр рассердился,
Надул он щеки,
Брови его зашевелились,
Торчат, как щетки. —
Ну-ка ты, на чужое позарившийся,
Захвативший чужую жену,
Выходи навстречу, пожалуйста,
Объявляю тебе войну.
На кровати валяться некогда,
За тебя заступаться некому,
Хоть коварен ты, но ничтожен,
Я тебя сейчас уничтожу.

Хозяин дома
Словами этими был оскорблен,
Около Абая Гэсэра Удалого
Одним прыжком оказался он.
— А ты, — говорит, — я вижу, шутник,
И ухватился за воротник.
Два силача разъяряются постепенно,
Руками они обхватывают друг друга,
Пяткой задев развалили стену,
Боком задев своротили угол.
Оказались они на улице,
Упираются и сутулятся.
Наклонили они головы,
Глазами косят,
Напрягли они ноги,
Перетаптываясь, стоят.
Ногой упрутся,
Южная гора с места сдвигается,
Другой оттолкнутся,
Северная гора качается.
Зная, что вселенная высока,
Руками свободно взмахивают,
Зная, что земля широка,
Руками свободно размахивают.
Ногами они топчут половину земли,
Воздуху они полнеба вдохнули,
Жилы они до крайности напрягли,
Сухожилия они до крайности натянули.

Там, где они упираются,
Возникают ямы глубокие.
Там, где они напрягаются,
Возникают овраги широкие.
В такую яму бык упадет,
Обратно не выберется.
В такой овраг верблюд попадет,
Сразу не выкарабкается.

Из-за равной силы они одинаково бьются,
Из-за равной удали не сдаются.
Друг у друга они
Мясо со спины выдирают,
Друг у друга они
Мясо с груди выгрызают.

Вороны с юга тут как тут,
Разбросанное мясо жадно клюют,
Сороки с севера прилетают,
Свежее мясо кусками глотают.

В это время Абарга-Сэсэн
Начал вроде одолевать.
В это время Абай Гэсэр
Начал вроде бы уставать.
Абарга-Сэсэна
Грязная черная душа,
На Абая Гэсэра
Вот-вот навалится и придушит.

Тогда он вспомнил про ту тряпицу,
Где завернуты осы, где завернуты птицы.
По три штуки оставалось там тех и тех,
Абай Гэсэр перебил их всех.
Прикончил он душу своего врага,
Черного дьявола Абарга.
Смотрит Гэсэр, совершивши это,
А противника перед ним никакого нету.
Нету противника сильного,
Нету противника — черта,
Лежит только камень синий,
Лежит только камень черный.
От того, что грохнулся он,
Затихает далекий звон.

Непобедимого врага победив,
Быстрейшего из жеребят перегнав,
Переднее назад заворотив,
Неседланого жеребца оседлав,
Заднее назад загнув,
Неломаемое сломав,
Непугаемое спугнув,
Абай Гэсэр
До звона в груди своей радуется.
Абай Гэсэр
До стона в сердце своем восторгается,
Вверх поглядит — смеется,
Вниз поглядит — улыбнется.
Победителем он зовется,
Удалым прозывается.

Но чтобы с места сдвинуть
Камень тот черно-синий,
Напрягает Гэсэр руки, ноги и спину,
Но не хватает Гэсэру силы.
Как Абай Гэсэр не старается,
Камень плотно лежит, не сдвигается.
Берет он двумя руками
Свой державный, булатный меч,
Опускает его на камень
Со всех богатырских плеч.
Богатырское сердце радуя,
Разлетается камень надвое.
Берет Гэсэр одну половину,
Напрягает руки, ноги и спину,
Но сдвинуть камень тот черно-синий
Не хватает Гэсэру силы.
Как Абай Гэсэр ни старается,
Камень плотно лежит, не сдвигается.
Берет он двумя руками
Свой державный, булатный меч,
Опускает его на камень
Со всех богатырских плеч.
Разлетается камень, к счастью,
На четыре равные части.

Эти части Гэсэр одну от другой отделил,
Сдвинул с места, в сторону растащил.
Взял он красную южную гору,
Над одной четвертинкой камня поставил.
Взял он северную высокую гору,
Над второй четвертинкой камня поставил.
Приволок он и еще две больших горы,
Стоявших без толку до поры.
Над остатками камня он их поставил,
До скончанья веков стоять заставил.