Мадам Севинье - «В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь»

Г-жа де Шомберг снова меня возлюбила, поэтому наш барон [183] Шарль — сын маркизы. купается пока в лучах благосклонности своего генерала. Этот хвастунишка бездельничает, как, впрочем, и все остальные; пусть себе поскучает; если захочет контузию какую получить, то пусть сам себе ее и устраивает. Да хранит их всех Господь в этой праздности! Таковы, милая моя, все эти утомительные детали: либо они покажутся Вам скучными, либо придутся по сердцу, вот только безразличной остаться не дадут. Хоть бы у Вас случилось то самое настроение, когда Вы мне порой пеняете: «Ах, так Вы не желаете со мной говорить, так за что же тогда я обожаю свою мамочку, которая скорее умрет, чем вымолвит хоть словечко». Ну а коли вам взгрустнется, так это не по моей вине, как, впрочем, и Вашей вины не было, когда я опечалилась смертью Рюйтера [184] Михаил (Михил) Адриансзон де Рюйтер или Рейтер (1607–1676) — нидерландский адмирал. . В Ваших письмах случаются порой воистину божественные строчки.

Вы так занятно пишете про свадьбу, и это радует. Рассудок взял-таки верх, только вот поздновато уже. Постарайтесь, чтобы господин де Ла Гард на меня не гневался, и, как всегда, мои приветы г-ну де Гриньяну. Общность взглядов на Ваш отъезд вновь делает нас друзьями.

Вы полагаете, что я заострила свое перо исключительно для того, чтобы восхвалять доблести господина Главного [185] Речь, по всей видимости, о графе де Люде, которым г-жа де Севинье одно время была увлечена. . Что ж, не без этого, однако мне казалось, что мой рассказ о его страстном желании возвыситься или, на худой конец, получить звание маршала Франции, как в старые добрые времена, больше походил на подтрунивание. Однако как это Вас задело; мир, увы, так несправедлив.

Вот и Бренвилье [186] Речь о Мари-Мадлен д’Обрей, маркизе де Бренвилье (1630–1676), знаменитой отравительнице. Она отравила отца, мужа, детей, двух братьев и сестер с помощью своего возлюбленного, капитана кавалерии Годена де Сент-Круа. 17 июля 1676 г. маркиза была казнена по приговору специального трибунала. так же казалось. Никогда прежде такое обилие преступлений не рассматривалось столь благосклонно; ее даже толком и не допросили. Кто-то внушил ей надежду на помилование, да так крепко, что она и мысли о смерти не допускала, уже на ступенях эшафота неожиданно произнесла: «Все ведь обойдется?» Наконец-то ее прах развеян по ветру, исповедник же, однако, говорит, что она святая. А ведь господин Председатель лично ей этого чудо-духовника [187] Ни общественное мнение, ни судьи не верили в то, что отравительница действовала в одиночку. Рассчитывали, что она назовет сообщников на исповеди. Но она так никого и не назвала. выбирал. Впрочем, Вам ведь случалось видеть карточных шулеров? Они тоже тасуют, тасуют колоду, а потом, отвернувшись, предлагают вам вытащить карту. Вы ее вытягиваете: во всяком случае, Вам кажется, что это Вы ее сами тянете, на самом же деле Вам ее ловко всучили. Беспроигрышный вариант. Маршал де Вилеруа сказал недавно: «После этого дела Пеннотье точно пойдет по миру». На что маршал де Грамон метко возразил: «Не раньше, чем прекратятся его званые обеды» [188] Пьер-Луи де Рейш, сеньор де Пеннотье, был арестован 15 июня по делу г-жи де Бренвилье. Отравительница искусно использовала в своих целях нужных людей. Де Рейш был богат и пользовался дружбой и покровительством Кольбера. Отказ от проведения званых ужинов служил по тем временам первым свидетельством материальных затруднений, что и послужило поводом для шутки. Пеннотье вскоре вернулся к своим обязанностям и вновь стал давать званые обеды. . Такие вот нынче шуточки. Думаю, Вы не удивитесь, если я скажу, что поговаривают о сотне тысяч экю, розданных нужным людям; истинная невиновность не нуждается в расточительности. Впрочем, чтобы написать обо всем, что мне известно, надо просидеть целый вечер. Ваши рассказы об этой премерзкой особе весьма занятны. Вы должны быть удовлетворены: куда-куда, а в рай-то ей дорога заказана; более того, столь подлую душонку надо бы вообще держать отдельно от всех. «Убить гораздо вернее и короче» [189] «Убить гораздо вернее и короче» (Мольер «Сицилиец», сц. XIII). Перевод с франц. З. Венгеровой. : тут мы с Вами согласны; это ведь сущий пустяк в сравнении с тем, чтобы целых восемь месяцев день за днем травить родного отца, удваивая дозу в ответ на его нежную привязанность и заботу.

Передайте все это господину архиепископу, мне же для облегчения страданий об этом поведали люди из окружения господина Председателя. Я показала Ланжерону [190] Маркиз Жозеф Андро де Ланжерон (1649–1711) — морской офицер, представитель высшей аристократии Франции. В двадцать два года он уже капитан судна. С 1689 г. — командир эскадры, а в 1697 г. командует всеми военно-морскими силами Франции. В Мессине он влюбляется в донью Корнелию Сигала, на которой решает жениться вопреки запрету Кольбера. Его берут под стражу и переправляют во Францию. Донна Сигала последовала за ним, но он к ней уже охладел. Именно тогда, в подражание басне Лафонтена «Стрекоза и муравей», появилось стихотворение, где действующими лицами были маркиз де Ланжерон, Корнелия Сигала, граф и графиня де Гриньяны. свои руки и ноги почти по колено, дабы он смог послужить Вам живым свидетелем. У меня есть тут одна мазь, которая, как уверяют, творит чудеса. Я же не живодер, чтобы принимать ванны из бычьей крови, да еще в самую жару [191] Бурдело, личный лекарь семьи Конде, при приступах подагры предписывал принцу ежедневно какое-то время держать руки в пасти быка. Он же лечил и маркизу. . Одна Вы, дочь моя, способны избавить меня от всех недугов. Если б только г-н де Гриньян мог представить себе радость, которую он доставил мне, согласившись на Ваш приезд, то она одна послужила бы утешением в те полтора месяца, которые ему предстоит провести в одиночестве.

Г-жа де Лафайет помирилась с г-жой де Шомберг. Та необычайно милостива ко мне, а ее супруг — к моему сыночку. Госпожа де Виллар спит и видит, как бы сбежать в Савойю, она заедет к вам по пути. Корбинелли [192] Жан де Корбинелли (1615–1716) — философ, друг юности и один из учителей маркизы де Севинье. , что ни говори, от Вас без ума. Он по-прежнему трогательно обо мне заботится. Наш Добрый Друг просит передать, что ждет не дождется Вашего приезда; он уверен, что и для меня это будет лучшим лекарством, Вы ведь знаете, как он меня любит. Часто вспоминаю Ливри, порой делаю вид, что начинаю задыхаться в надежде, что мне позволят туда выехать.

Прощайте же, любезная и любимая Вы моя. Не заклинайте меня любить Вас. О, право, ни о чем другом я и не мечтаю; и никто не посмеет упрекнуть меня, что я хоть в чем-то Вам отказываю.