Александр Лавров - Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

4) Не разделяя взглядов г. Белого на музыку, редакция, следуя своей обычной терпимости, согласилась бы поместить статью, не заключающую вышеуказанных выходок, если бы не считала более сообразным с литературными обычаями, чтобы «Весы», где появилась первая статья Белого, уделили ему место для возражения (что и согласовалось с первоначальным намерением г. Белого).

По-видимому, А. Белый, предполагая поместить возражение на страницах «Золотого Руна», не состоя официально сотрудником, хотел пользоваться правами его, не неся, однако, ответственности сотрудников перед журналом, на что указывает несдержанный и резкий тон статьи. Поэтому, в переговорах, которые вел от моего имени секретарь редакции г. Тастевен, редакция в ответ на требования А. Белого поместить его статью в свою очередь сочла нужным поставить условием недвусмысленное выяснение отношения к журналу путем официального заявления о сотрудничестве. Все вышесказанное не оставляет никакого сомнения в том, что редакция все время держалась строго этической почвы.

Литературная этика действительно существует; но представления А. Белого о ней, по-видимому, крайне смутны. Ссылки на нее могут лишь казаться приемом борьбы с нежелательным для А. Белого направлением, принятым «Золотым Руном» и выразившимся в идейном разрыве с «Весами». Соответствует ли достоинству писателя прибегать к таким приемам в идейной борьбе? «Золотое Руно» – не арена личных счетов, а журнал художественный, где интересы искусства не могут быть принесены в жертву полемике.

Надеюсь, что прием, применяемый Андреем Белым в чисто идейном разногласии, будет оценен по достоинству, равно как его ничем не оправдываемый произвол по отношению к редакции.

Примите и проч.

Редактор-издатель «Золотого Руна»

5-ого августа 1907 г.

Из приведенного письма за подписью Рябушинского выясняется, что ситуация, возникшая вокруг частной полемики между Белым и Метнером, была введена в общий план идейно-эстетического противостояния, обозначившегося в 1906–1907 гг. между двумя внутрисимволистскими фракциями – условно говоря, «московской», представленной «Весами», отстаивавшими исконные символистские индивидуалистические ценности, и «петербургской» во главе с Вяч. Ивановым и Г. Чулковым, идеологом «мистического анархизма», стремившимися к реформации символизма на антииндивидуалистической основе, с которой в 1907 г. стремилась солидаризироваться редакция «Золотого Руна».

О своей первой реакции на возникшую ситуацию Метнер написал матери из Веймара 20 сентября (3 октября) 1907 г.: «…я от музыки и чудных картин природы был в таком высоком настроении, что, когда читал все эти письма в Редакцию обеих сторон, просто даже не мог понять их и первый день отнесся к этому спокойно; только на другой день я, наконец, ‹…› понял, что это – важно, что надо списаться немедленно с Бугаевым, набросать на всякий случай ответ и проч.» (РГБ. Ф. 167. Карт. 24. Ед. хр. 36).

См. п. 138.

См. п. 140.

Имеется в виду п. 47.

Цитата из раздела II статьи «Борис Бугаев против музыки». См.: Андрей Белый: pro et contra. С. 90.

Белый начал регулярно выступать с публичными лекциями с апреля 1907 г.

В статье «Борис Бугаев против музыки» упоминается «экстравагантная напевная его читка своих собственных стихов» (Андрей Белый: pro et contra. С. 90).

В той же статье говорится: «Сознательно обоготворив и воспитав в себе обожание не той или другой реальной музыки (итальянской, немецкой, бетховенской, вагнеровской), а музыки самой по себе , Бугаев бессознательно всегда льнул к музыкальному цыганизму ‹…›» (Там же).

«Соборный индивидуализм» (СПб., 1907) – философско-эстетический очерк М. Л. Гофмана, написанный под прямым воздействием идей Вяч. Иванова и непосредственно соотносившийся с «мистическим анархизмом» Чулкова.

Приводим текст второго Письма в редакцию Белого (Столичное Утро. 1907. № 62, 11 августа. С. 4) – ответного на письмо Рябушинского (см. примеч. 4):

Не откажите напечатать в вашей уважаемой газете необходимые для меня разъяснения по поводу письма г. Рябушинского, помещенного в № 60. Считаю нужным оговориться, что 1) я имею в виду в своем ответе не г. Рябушинского, с которым считаю неуместным полемизировать, а читателей вашей газеты, 2) что я больше не намерен отвечать ни на какие выходки со стороны редакции «Золотого Руна».

Меня удивляет редакторский пафос г. Рябушинского.

Если письмо мое в редакцию « Золотого Руна » он считает «выходкой», то тем неуместнее она на страницах упомянутого органа в виде статьи. Итак, если я вхожу в состав сотрудников, «выходка» моя перестает быть «выходкой»? Странное представление имеет г. Рябушинский об идейной полемике.

Но еще комичнее роль г. Рябушинского в его защите идей «соборного творчества».

Еще пять лет тому назад и печатно, и устно я защищал принципиальную допустимость этого цикла идей, оспаривая некоторые формы реализации их в современном искусстве. В то время г. Рябушинский вряд ли имел представление о так называемом новом искусстве, не говоря уже об идейной борьбе в его пределах.

Защита идей «соборного творчества» таким апологетом вызывает у меня лишь вздох сожаления. Бедный В. И. Иванов! Неужели почтенный писатель нуждается в защите г. Рябушинского?

Г. Рябушинский заявляет в своем письме, напечатанном в вашей уважаемой газете, что грезы о соборности я называю безумием и провокацией. Надо прибавить: грезы о соборном творчестве в искусстве . (Не правда ли, маленькая разница?) Привожу цитату из моего письма в редакцию « З. Р. »: «Соборное творчество возможно, но в пределах современного уклада жизни оно неосуществимо. Всякое чрезмерное порывание к соборности (я разумею соборность творчества в искусстве) теперь есть или безумие, или провокация . (Относительно форм современного искусства, требующих громадной работы интеллектуальной, художественной, моральной при их разработке)… Если извне развитие искусства пресекается классовой борьбой, то энергия творчества не находит своего выхода ».

При чем же тут «выходка»?

Если бы г. Рябушинский потрудился прочесть мою статью « Религия и общественность » («Свободная совесть». Выпуск 1-ый) или хотя бы статьи « Мировая ектения », « Венец лавровый », помещенные в редактируемом им журнале, ему стало бы стыдно своего абсолютного неумения понять идейную физиономию своих сотрудников!

Впрочем, такой редакторской халатностью и объяснялось сотрудничество некоторых писателей, смотревших на « Руно », как на безыдейные месячные альманахи, где допустимо и столкновение мнений. Но как скоро г. Рябушинский фактически стал играть роль идейного руководителя, ряды сотрудников стали быстро редеть.