Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

— Я сейчас сделаю тебе компресс… Тут воды полкружки осталось.

…Снова гремят железные шаги.

— Это за мной, — говорит, туго сводя брови к переносице, Да́на. — Тетрадки на месте!..

Даша считает секунды, складывая их в минуты. Долгая тишина гнетет, разрывает сердце. Значит, там изощряются в пытках.

Минует час, два… Наконец Да́ну приводят… Здоровенный орангутанг-страж вбрасывает ее в камеру. Женщина, покачнувшись, падает, и по каменному полу звенит железо.

— Заковали в кандалы, Да́на?

— Косы рвали, сволочи! Глаза от крови слиплись. Отдери кусок рубашки — перевяжи голову!..

— Очная была?

— Очная… Да пусть они меня по суставам разрежут, все равно слова не добьются!..

— Гады! Неужели и их родили женщины?

…Желтый квадратик света потускнел, вытянулся в пучок, потом в линию и погас. Солнце ушло за каменную стену каземата. Черная мгла глыбой заваливает решетку. В камеру, где лежат на соломенных тюфяках две избитые подруги, входит единственный тюремный врач — сон… Он облегчает их страдания, возвращает им силы.

После утренней поверки и сунутой под дверь жестяной чашки пустой баланды в коридорах воцаряется тишина. Стараясь не звенеть кандалами, Да́на достает из стены тетрадки.

— Попишем?!..

— Пальцы не могу согнуть, чтобы удержать карандаш… Да и ты повремени… «Браслеты» мешают!

— Когда разотрут руки до костей, тогда труднее будет!

Даша не перечит: знает характер своей подруги. Но она знает и гораздо большее. Такое, о чем самой подумать страшно… Стояна осудили на смерть. Вчера товарищи передали ей это «азбукой Морзе на зубах». Полицаи еще не разгадали новой хитрости политических заключенных. Стучит человек челюстями, зуб на зуб не попадает — вроде бы от боли, от холода, от страха, — а получаются точки, тире, точки, тире, слова, фразы!.. Стоян — муж Да́ны. И человек золотой и коммунист стальной. Вел политическую работу в порту, в армии. Куда его только не бросала партийная организация!.. Они познакомились и полюбили друг друга, Стоян с Да́ною, в тюрьме. Потом их освободили по амнистии. У них родилась дочка. Маргаритой назвали.

В первые дни Великой Отечественной войны партия мобилизовала все свои силы на битву против фашизма. Звездами затеплились партизанские костры в горах. И, как звезды, не потушить их было фашистам, не достать пулею и снарядом. Но самых бесстрашных партия оставила на «Большой земле». Они воевали в одиночку, в самом логове врага, были «сигнальщиками партизан», их ушами и глазами. Не дремало, однако, и око полиции. Синешинельные легавые ходили по их следам. Да́ну, вероятно, осудят лет на пятнадцать; значит, сидеть года два, от силы — три, потому что придут братушки, затворы рухнут, и наступит свобода!.. А Стоян не доживет до того красного дня. Его повесят завтра-послезавтра на заре… Ты вынесла молча изуверские пытки, побои, пинки кованого сапога в живот… Душа твоя не сломилась… Вынесешь ли ты и этот страшный удар, многострадальная милая подруга?

Женщина в кандалах садится под решеткой и открывает обложку школьной тетрадки. На первом листе каллиграфическим почерком выведены слова: «В. И. Ленин. „Что делать?“».

Что делать? Этот жгучий вопрос поставила перед нею, перед ее другом-мужем, перед ее подругою жизнь. История поставила этот вопрос перед рабочим классом и всем трудовым народом земли. Ленин сказал, что делать. Победа Октября 1917 года подтвердила великую правоту его мысли, положила начало новой эре в жизни человечества.

Сыны и дочери трудовой Болгарии сражались за торжество этой жизни у себя на родине. Коммунистическая партия, вооруженная могучим оружием ленинизма, вела их на битву. Воины партии учились у Ленина стратегии и тактике революционной борьбы, черпали из сокровищницы его учения ответ на каждый вопрос организации партии, развития политического сознания масс, укрепления кровных связей с народом. Они учились у Ленина героическому служению своему делу, науке побеждать. Ленинизм стал их гордым знаменем.

Фашисты жгли произведения Ленина на кострах, запрещали их под угрозой казни. Но их тайно печатали в типографиях, переписывали от руки.

Переписывали в каменных застенках, переписывали в партизанских землянках.

Ленин давал коммунистам веру в победу, силу в трудных испытаниях, волю молчать, когда жгут каленым железом. Враг знал это. В тюрьмы и лагеря были брошены десятки тысяч членов партии, комсомола и сочувствующих. Режим заключенных был чудовищно жестоким. Но слово Ленина, несмотря ни на что, звучало за железными затворами, сотрясая их. И юноша или девушка, осужденные за участие в маевке или расклеивание листовок, не читавшие еще ни строчки ленинских творений, проходили в тюрьме курс марксистско-ленинского университета, становились коммунистами.

Власти очистили несколько казематов от «стариков» и набили «зеленой молодежью», чтобы «изолировать их от ленинизма». В числе этих казематов был и Варненский. Однако неведомыми для полиции путями труды Ленина в рукописных изданиях проникали и сюда сквозь тюремные решетки, через колючую проволоку.

На одной из десятка тетрадей с произведением «Что делать?», пересланных в Варненский каземат из Софийского централа, первые главы были написаны каллиграфическим почерком, а конец — каракулями. Только опытный графолог мог бы определить, что все же это — дело одного человека. Последние страницы писала Да́на Мурданларская, когда ее руки были закованы в кандалы.

Глубокие раны заживают, а шрамы остаются на всю жизнь. Но такими шрамами гордилась бы и сказочная царевна.

Смотришь на нее, и чудится: какая воля может быть заключена в одном человеческом существе, какой сгусток энергии сконцентрирован в обыкновенной на вид женщине! Не природою ли, не отцом-матерью ли дано ей это? Да ведь она не единственная и не одна из миллиона. Их, под стать ей, были в Болгарии тысячи. Ключ не в природе. Великая идея родила таких людей, ленинизм!

…Восставший народ 9 сентября сорок четвертого года разбил тюремные ворота, выломал решетки. Тысячи дружеских рук вынесли узников на свободу.

Да́на вернулась под отчий кров, обняла дочку, выплакала слезы, что скопились за долгие годы в каменных застенках и которых ни враги, ни товарищи не видели.

На улицах, на площадях кипели людские волны. Героиня, вдова героя каплей влилась в эту волну. Рабочий класс праздновал победу. И она дышала полной грудью воздухом нового мира, того мира, который создал в ее сердце и разуме Ленин, мира, за который сражалась не на жизнь, а на смерть.

Наступили будни ломки старых и становления новых устоев. Как и прежде, коммунистическая гвардия держит передовую линию, командные посты революции. Да́на Мурданларская работает народным судьею, ее избирают членом бюро Варненского обкома партии, в период национализации она директор фабрики, потом инспектор Центрального совета профсоюзов.