Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

Он был приглашен как комсомолец и механизатор на совещание кооперативного актива, где обсуждались вопросы о мобилизации резервов для выполнения пятилетки в три года. Каждый присутствовавший готовился к большому разговору, подумал и взвесил то, что скажет, и каждый сказал свое слово. Все предлагали толковые мероприятия: как производительнее использовать машины, что нужно сделать для улучшения племенной работы, как понизить себестоимость яиц и т. д. и т. п. Но вот встал Жоро Атанасов:

— Мы, коммунисты, посудили-порядили и решили внести на ваше обсуждение такой план… — Он говорил от лица партийной организации и ни разу не сказал «я», хотя самые крупные мероприятия созрели в его голове.

— Нашей земле не хватает воды!

— Да, — откликнулось несколько голосов. — Но через две пятилетки государство решит и эту проблему; воды Дуная придут в Масларево, они оросят всю Северную Болгарию!..

— Что будет, то будет, но ждать нам этого дня сложа руки негоже!

— Уж коли ждали столетия, то десяток лет как-нибудь потерпим!

— Не терпеть нужно, а строить язовиры!

— Это на суходоле-то?

— В логу!

— А откуда воду в них носить будем? — желчно подшутил кто-то из присутствующих.

К новому люди всегда относятся с известным недоверием. Вот так же было и в пятьдесят четвертом, когда в кооперативе заговорили о разведении виноградников… Но теперь-то легче их убедить. Своих специалистов с высшим образованием в кооперативе до десятка. Правда, гидролога пока еще нет, но он скоро приедет из округа. И приехал, «прозондировал» почву, подтвердил: «Язовиры станут!»

Еще не завершили плотину, а на «суходоле» уже блестит, распрыскивая солнечные лучи, водное зеркало!

Все, что говорили коммунисты, стало по-ихнему. И виноградники привились, да что привились, по двадцати тонн гроздей на гектаре плодоносят! И коровы дают почти по три тысячи литров каждая за лактацию. И денежный доход общественного хозяйства шагнул за пять миллионов левов. И на трудодень распределяют по двадцать пять левов. И вода на суходоле!..

…О тебе идет речь, секретарь партийной организации Жоро Атанасов, о твоих товарищах-коммунистах! Это вы по идейным проектам и рабочим чертежам партии перестроили наново жизнь, быт и культуру села. Душу крестьянина перестроили.

Думал старый Божан дожить свои дни в своей старой хате.

— Не красна изба углами — красна пирогами, — отвечал он всякий раз на подтрунивания новоселов: «Отстаешь, бай Божан, от общины, социалистический облик села нарушаешь!»

Но вот заходит он как-то к Жоро Атанасову. Вид у Божана торжественный, точь-в-точь, как за столом президиума.

— По делу, другарю Атанасов!

— Выкладывай, бай Божан!

— Строиться надумал. Благословляй, сынок!

— А старуха-то благословила?

— Извиняюсь, другарю Атанасов, но вам должно быть известно, что главою семейства являюсь я!

— Это, бай Божан, у меня никогда не вызывало сомнения!..

— Благословила, Жоро, благословила!

— Ты же было решил помирать в старом доме!

— Перерешил, сынок!

— Что так?

— Не о смерти моя думка, а о жизни. Как бы тебе лучше сказать? Понимаешь ли, вера в моей душе окрепла, вера в себя, и в людей, и в наш завтрашний день!..

— Правильно и очень хорошо, старина!

— Значит, благословляешь?

— Не только благословляю, а обещаю, что всей общиною поможем тебе!

— Зачем помогать? Я и сам справлюсь. Средств и трудодней у меня достаточно!

— Ты заслужил, бай Божан, чтобы тебе помочь!

— Спасибо, сынок!

Рухнула последняя старая халупа в Масларево, и на ее месте вырос большой и светлый дом, ровня другим, жилище, в котором человеку будет просторно, удобно и уютно и при коммунизме!

Вера окрепла у людей в свою жизнь и в свое будущее. Могучая и душевная вера в партию.

— За работу! — раздается голосистая команда бригадира. — На штурм второй нормы, вперед!

Со смехом, криками «Ура!» и «Айда, наши!» молодые люди, обгоняя друг друга, спускаются в лог. За ними бодро семенит бай Божан и широко шагает Жоро. Отколовшись от друзей, юноша в механизаторской спецовке подходит к секретарю партийной организации.

— Посоветоваться хочу, другарю Атанасов!

— Слушаю, Никола!

Парень смущен, мнет в руках кепку.

— Давай, выкладывай! — подбадривает его Атанасов.

— Жениться мы надумали, бай Жоро!

— Что ж, Станка — хорошая дивчина. Скромная, работящая и из себя видная!

— Одобряешь выбор?

— Тебе жить!

— У нас любовь!

— Значит, семья будет. Вы подходящая пара!

— Кумом [39] Кум — посаженый отец на свадьбе. хотим тебя просить, бай Жоро. И я и Станка!

— Спасибо за честь!

— Спасибо, бай Жоро!

И Никола вихрем преодолевает сто метров, остающихся до плотины. Жоро глядит, как он взбирается одним прыжком на сиденье тягача, и думает: «Вот бы засечь секундомер! Наверное, в 11 секунд уложился на стометровке, чертяка! Надо его испытать на беговой дорожке. И потом перевести с левого края в центр нападения. С такой „девяткой“ кооперативная футбольная команда может рассчитывать на первое место в округе!»

Через минуту и секретарь парторганизации примыкает к пчелиному рою людей, чтобы нести свой «взяток» в соты общественного улья.

1959 г.

Говорят, чтобы узнать человека, нужно съесть с ним пуд соли… Несколько лет знаком я с Петром Димитровым Петровым, а вот только теперь открылась мне его жизнь в подлинном масштабе. И этот обыкновенный и простой человек вдруг предстал передо мною исполином.

Встретились мы с ним на сей раз не на заводе, а в его доме, удобно расположившемся в одном из тихих и зеленых кварталов Софии. Семья его накануне выехала то ли в село, то ли на дачу. И мы сидели вдвоем в просторной, со вкусом обставленной комнате, со стен которой на нас точь-в-точь, как в русских рабочих семьях, смотрели из рамок фотографий внимательные и строгие глаза родичей.

Извинившись за нарушение болгарского обычая, согласно которому гостя угощают вином, хозяин поставил на стол хрустальный кувшин компота и воздвиг гору всяких сладостей.

— В нашей фамилии, — сказал он, — сколько я помню колен, все были непьющие. «Династия» наша пролетарская. Землю еще турки отобрали несколько веков назад у моих предков. Приходилось кормиться батрачеством да ремеслом. Заработка эти профессии не то что на вино — на хлеб да брынзу не обеспечивали!

Внук кузнеца, сын кочегара Петр Димитров досыта хлебнул горького пролетарского житья. Четырнадцати лет от роду он нанялся батраком к хозяину ремонтной мастерской «Локомобиль» — софийскому богачу Христо Николову. Тяжкий труд, легший на неокрепшие плечи подростка, не сломил, однако, его воли к жизни и стремления к свету. Петр решил своими силами «проторить стежку в люди», стал посещать вечернюю ремесленную школу. Николова не устраивал батрак, отрывающий два часа в сутки ради собственной персоны, и он рассчитал его.