Диана Виньковецкая - На линии горизонта

Успех Юркиной кухни подействовал на нашего начальника так, что Юрка мог потом нас вообще не кормить, всё равно Борис Семёнович чувствовал свою от него зависимость, — вроде как Юрка повлиял на высшее признание его геологических заслуг. Тут впервые мне пришла мысль, что банкетное оформление совсем не последнее в продвижении.

Хорошие дни с сенокосницами закончились, спустя неделю после банкета, (отсчёт нашего времени стал исчисляться «до» и «после» банкета) вся бригада невидимых красавиц уехала в Балхаш, а мы вернулись в своё обычное расписание, храня воспоминания о вкусных обедах и чистоте. В эти дни наш лагерь навестили два важных геолога из Москвы, занимавшиеся редчайшими, секретными металлами, изучавшие закрытую территорию полигонов Казахстана. Они приехали на новеньком «Бобике» с шофером, приборами, рацией, антеннами, установками. Юрка, пока гости умывались, молниеносно приоделся, и в белом колпаке, с перекинутым через руку полотенцем, с шёлковым платочком на шее появился на сцене. Усадив гостей под тентом, он по привычному этикету, с чрезмерной учтивостью принялся их угощать кушаньями вместе со всеми своими присказками. В секунду на столе появились запасы солений, тушений, варений. После первого акта угощения с убийственными названиями наш Шарлот Петрович перешёл ко второй части представления, в которой тоже показал полную осведомлённость и мастерство. «В докембрийском фундаменте нашли бериллий, около Актогая, там и роют…» Юркины щедроты и театральное представление произвели сильное впечатление на московских геологов, они уважительно и восторженно смотрели на Юрку. «Какие дарования у людей… У ленинградцев и повара — кандидаты наук!» Но приехавший шофёр не разделял восхищения своих начальников и смотрел на Юрку со снисходительным безразличием. Несколько раз небрежноревниво взглянув на Юрку, он казалось, раздумывал: каким бы приёмом потеснить Юрку на пьедестале? Пока Юрка сдвигал посуду, москвич закурил сигарету и, бросая беглые взгляды по сторонам, спросил: «Ты ведь не знаешь, где мы бываем?» Юрка не любил, когда он чего‑то не знал, но тут ему ничего не оставалось как молчать. Шофёр после некоторой паузы значительно сказал: «В Сары–Шагане.» От слов «Сары–Шаган» Юрка насторожился и впился взглядом в шофера. «Казахи баранов там не гоняют… там Макар телят не пас… Там токо ракеты летают. Ведь мои профессора уран для атомных бомб разыскивают». Юрка не в силах справиться с любопытством от поразивших его слов «уран», «бомба», побросал все миски и ложки куда попало и сел на скамейку прямо напротив шофёра. «Наш— то уступает место москвичу». — тихо заметил дядя Вася. Московский шофёр несколько секунд сохранял неподвижность, а потом опять, обведя всех прищуренным глазом, продолжил: «И вот третьего дня все втроём заехали мы туды, где ни одной живой души — на тыщи километров никогда не было. Всё по степи едем. Кое–где маленькие сопочки попадаются. Профессора меряют радиацию приборами и трубами. Едем себе и едем. Вдруг прямо перед машиной, метрах в тридцати, стоит существо. Прямо передо мной! Я аж, остолбенел и кричу: Глядите, обезьяна! И тут они увидели, главный Миша крикнул: Медведь! Второй Володя стал торопить меня: «Гони, Василич, это что‑то редкое!» Я нажал на газ что есть силы, секунда— две… «Оно» мгновенно исчезло за сопкой в ковыле. То ли медведь, то ли обезьяна? Я погнал машину наверх сопки, может, догоню? Но нигде, никого уже не было. Чистая земля, ковыль и ничего больше. Степь. Пустая степь. Ветер только гуляет. Сколько ни смотрели во все четыре стороны — никого нигде. Смотрели и спорили: кто же это был? Верблюд? Иль медведь? Иль обезьяна? Нас было трое в машине, все видели разное. «Оно» точно стояло на сопке, но только мы приблизились, как провалилось». Тут шофёр, помолчал и с усиленным шепотом провозгласил: «Я думаю, что это и был тот самый «Снежный человек», которого ищут… Его по–научному называют Йети… Я сам видел…» На лице москвича появилась довольная улыбка, потому что он поверг Юрку в полное изумление. Нельзя было узнать нашего повара, он сидел неподвижно, остолбенело, боязливо озираясь, губы застыли в одном положении. Ко всем Юркиным достоинствам присоединялся ещё и интерес к разным страшным историям, он хотел сверхъестественного и обожал всякий возвышенный вздор. Московский шофёр, увидев эффект своего представления, пошёл такое рассказывать о Снежных людях и чудесах, что Юрка сидел с открытым ртом до тех пор, пока все геологи не вернулись из маршрутов. Юрку переполняли изумление и страх. Шофер дядя Вася тут и вправду решил, что Юрка «чокнулся», потому что Юрка боялся выйти их кухни за сметаной к роднику. «Снежная Баба в ковыле тебя прихватит!» — смеялся дядя Вася, когда Юрка открыл дверь в погреб. «Йети… её звать!» И хотя Юрку поначалу забрал страх, но жуткое любопытство, желание увидеть Снежного человека не давало ему покоя. «Сам видел…»

«А как далеко отсюда до Сары–Шагана?» — Это таинственное название он давно уже знал и запомнил. — «На Памире, я знаю, следы огромных лап от древнего человека нашли».

Несколько дней стояла изнуряющая жара. Я осталась в лагере, у меня был «камеральный день» — нужно было привести все записи в порядок. Юрка, когда все уехали, не пошёл спать, а забрался на крышу кухни. Что он там в такую жару собирался делать? Накануне он попросил бинокль у нашего начальника и, видно, захотел осмотреть окрестности. Не знаю сколько времени он всё разглядывал, но вдруг раздались Юркины крики:

— Вижу! Смотрите! Сюда! Идёт! — оживлённо–радостно орал Юрка.

Выглянув в окно, я увидел: Юрка бегает по крыше и знаками призывает меня присоединиться. «Сейчас Юрка свалится с крыши, да ещё угодит прямо в котёл с борщом, нужно скорее подойти», — подумала я и вышла.

— Вон, глядите! — показывает мне Юрка рукой в направлении сопок, где показался кто‑то шевелящийся. Пятнышко увеличивалось и приближалось. И без бинокля можно было разглядеть, что это большое животное, которое спустилось в лог и скрылось.

— Лошадь, — сказала я и вернулась к работе. Но минут через десять мои занятия прервал жуткий шум. Собаки лаяли вместе с Юркиными криками благим матом, и разобрать можно было только, что случилось что‑то страшное. Может, Юрка с крыши упал? И я вышла из камералки. Неистовые Юркины возгласы прекратились, и я увидела, что Юрка лежит на крыше с ружьём. Каким образом ружье оказалось рядом с ним? Юрка не издавал ни звука и, прижавшись к крыше, смотрел в сторону кухонного бурьяна. В зарослях около кухни «что‑то» бродило в сопровождении собачьего лая. Шум из кустов шёл страшный, сухие саксаулы хрустели так, будто бы по ним проходил танк. Поверх приземистых корявых стволов я увидела два странных красновато–серых треугольных пятна, будто плывущие по волнам, и похожие на шляпы каких‑то существ.