Елена Кисель - К судьбе лицом

«Вона что сделали!» – радостно взревел один из Гигантов, кидаясь к костру…

Еще на одном загорелась шкура – на спине. Взревел, кинулся тушить… неважно.

– Пошли, – соскользнуло с губ. Нежнее шипения испуганной гадюки – короткое, трусливое словечко.

Арес не противился решению. Вообще. Пробормотал что-то вялое: «Ты-то зачем лезешь?» – и вдруг обмяк, провис в коленях и навалился всей тяжестью. Тело бога войны явственно стремилось к черной флегрейской почве. Наверное, задумал пустить корни.

На ногах держался – и то хорошо, не пришлось неистового перебрасывать через плечо. Перекинул руку, перенес половину веса племянника на себя, половину оставил ему – можешь идти при подгибающихся коленях? Иди! И – в поредевший круг, между Гигантами, стараясь никого не задеть, опираясь на бесполезный теперь двузубец, как на пастуший посох…

По скалистой тропе в обход вросшей в землю скалы, по острым черным осколкам, впивающимся в сандалии…

Куда? А, Тартар знает, куда. Наверное, на границу Полей, они же где-то да заканчиваются? Если нельзя шагать по-божественному – то чем хуже собственные ноги?

Жаль, колесницы нет. И звать не с руки: это все равно, что оповестить Гею о моем присутствии.

– Искать! – чей-то рев в отдалении раскатился новой волной мурашек по коже. – Ловить!! Уходят!!!

Уходим. Невидимками. Ногами.

Соленые капли стекают из-под хтония по шекам, по губам, Арес висит на плече и бубнит что-то невнятное – глупости какие-то, что олимпийцам не к лицу отступать (а у самого и лица-то наполовину нет – синяк сплошной). Цедит невнятно из-за распухших губ, что мы боги. И вообще, пусти меня, дядя, я им там сейчас головы поотрываю.

– Молчи… – выдох хриплый, и угрозы – ни на грош. Когда я успел так растерять силы?! Двузубцем всего-то один удар нанес, так что ж мне Эниалий тяжелым кажется?

Не мог же он отожраться так на Олимпе.

– Камнями их!!!

Метнулась мысль со вкусом крови: увидели?! Нет, принялись швырять камни наобум, полетели стрелы, два валуна стукнулись рядом, один, лаково-черный – за десять шагов впереди, дурной осколок чиркнул по плечу. На испуг взять хотят. Не дождутся.

Позади зашуршала о землю чешуя, я прислонил племянника к ближайшему стволу, прижался сам и замер. Двое. Размером со среднего великана: мощные кольца змеиных тел, от пояса и выше – бугры мускулов. Идут, вслушиваются, один расшвыривает камни, второй тычет воздух пикой.

И страх – веселенькими молоточками в виски: сейчас они тебя услышат. Узнают, почуют, а тогда, тогда…

Понимаю, о чем говорил Гермес.

Острый осколок чиркнул по шее – я не стал зажимать рану. Воздух вокруг Ареса и так пропитан благоуханием ихора: начнут внюхиваться – поймут.

Прошли. Остальных не видно. Можно.

Опять – между острыми осколками гор, укрываясь за наиболее крупными, стараясь не наступать на хрупкие кости каких-то животных…

Человек может пересечь Флегрейские поля за день пути. Сколько я буду тащить Ареса к ближайшей границе?

– Трус, – прохрипел племянник.

А то как же. Ты на удивление мало смыслишь в войне для бога войны, иначе понял бы, что трусы остаются живы. А герои имеют неприятную особенность. Умирать.

Что-что? Мы – боги и не можем умереть?

Где ты видишь богов? Двое воинов, ковыляя, уносят ноги от вражеского войска. Один поддерживает второго, второй спотыкается, порывается вернуться: «Боги!! Олимпийцы!! Да как такое может быть?!»

Два вредоносных жука ползут спасаться: налетела стая воробьев, сейчас на части расклюют…

– Слышишь! Тут кровь ихняя! Капает! – скрипнули позади. Дрогнула черная земля под тяжестью упругих колец змеиных тел, под победоносным кличем: сейчас!!

Дрогнула земля во второй раз. По-особому, счастливой дрожью предвкушения.

Флегры под ногами оживали, наливались плодородными соками, набухали, как груди роженицы, и это могло значить только одно: мать-Гея идет на встречу со своими сыновьями. Приголубить саженцы рукой, подкормить, посмотреть: может, какие сорняки в драгоценный сад занесло?!

И выполоть их безжалостной рукой.

Воздух сгустился еще больше. Был – монолитом. Стал – адамантом, через него не то что по-божесвенному нельзя идти – ногами не пройдешь. К каждой будто по титану привязали. Идешь, а верные Гее титаны вцепились в лодыжки и волочатся следом.

Цепляются за что ни попадя.

Арес окончательно обвис на плече, уже и говорить не пытается.

«Конец, – шепчет страх, охлаждая капли на губах. – Ты хотел узнать, как выглядит твоя Погибель?! Вот так и выглядит. Перед тем, как Гея натравит на тебя всех своих деточек, попроси показать тебе Алкионея…»

Я остановился: шагом больше, шагом меньше – вокруг, сколько хватает взгляда – все еще выжженное крошево, новый сад Геи. Земля дрожит слишком сильно: Плодоносная Мать скоро будет здесь.

Кольца – шуршат слишком близко…

У меня только одна попытка. Потом придется бросать племянника, на страх и риск призывать квадригу – и бежать самому, как получится.

И Гея, узнав, что я был здесь, начнет войну с Олимпом тут же, пока я не успел найти решение.

Глупо. Как-то не по-песенному. Неизящно, как повисший в воздухе вопрос. Все равно ведь слишком рано, нет, не то, не так…

Будто я – не на той дороге сейчас. Соскочил на кривую тропу, а она тупиком закончилась. Хватанул не тот жребий.

Это не моя Ананка.

Шаг. Воздух размыкается неохотно, его приходится раздвигать плечами и двузубцем, иду, как сквозь жидкий адамантий – тугой. Эниалий, кажется, что-то хрипит.

Два. Мир изламывается, бьется в осколки, осколки оставляют царапины на руках, раздирают хламис за плечами, но что-то сильнее мира и воли Геи тащит вперед. И Флегрейские поля остаются позади – со своими саженцами.

Три – как в Тартарскую пропасть. В огонь и мрак.

Ночной воздух окатил лицо. Ночь обрушилась высоким приливным валом, сразу отовсюду: запахом душистой травы, полусонным блеском звезд, мягким сиянием месяца.

Впору гадать – было?! Не было?! Может, мне просто привиделась на Флеграх ловушка для олимпийцев? Может, напрягись посильнее – и…

Только на губах так и остался медный привкус страха.

И усталый, предупредительный голос Ананки не отзвучал в ушах:

– Это второй мой подарок тебе, маленький Кронид. Больше подарков не будет .

Я знаю цену подаркам Судьбы. В прошлый раз получил шанс взять свой проклятый жребий. Может, и в этот раз она так же? Дала в последний раз воздухом подышать, посмотреть на звезды. Раз оглянусь – и туда, назад, на выгоревшую землю, к вкрадчивому шелесту, к материнской улыбке Геи – «здравствуй, гостенек!»

Да нет, непохоже, кому тогда строчки переписывать.

Интересно, куда меня вынесло. Местность не припомню, хотя вид мирный: холмы, весна, в недалекой роще, птички ночные заливаются, цветы благоухают… тоже ночные.