Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

Написано пером

2016

УДК 82-311.2

ББК 84 (2Рос=Рус)6

К 44

Книга издается в авторской редакции

Оригинал-макет: А. Чаргазия

Кисель Елена

К 44 Аид. Любимец судьбы. Фэнтези/ Кисель Елена —

С-Петербург: ООО “Написано пером”, 2016. — 454 с.

Хочешь послушать сказку? О мальчике, который видел один

короткий день и очень длинную ночь. О юноше, который пред-

ложил Смерти побрататься с ним. О боге-невидимке, деяния ко-

торого не воспеты аэдами. Хочешь – я поведаю о троих братьях

– сыновьях Крона-Времени, о трехсотлетней войне, о падении ти-

танов и воцарении олимпийцев, о…

Нет? Ну, тогда я просто расскажу, каково это: слышать свою

Судьбу и идти навстречу своему жребию.

www.napisanoperom.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть

воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения

правообладателя.

ISBN 978-5-00071-435-5

© Елена Кисель, 2016

© ООО «Написано пером», 2016

Глупо спорить с судьбой.

Рок и фатум извечно в законе,

и фортуна по жизни моей не бывала подружкой.

Г. Нейман

Сказание 1.

О темноте, безмолвии и смехе Судьбы

От ранней юности я жребий мой познал,

Из урны роковой – погибельный, несчастный,

И взором трепетным и смутным пробегал

Судьбы моей скрижаль!.

В.Ф. Раевский

Вот все и кончилось.

Серебристый тополь неспешно роняет листья на плечи.

Вода в Амсанкте странно черная – словно гладь по-

крывала Нюкты-ночи, словно кусочек той темноты, что

таится за плечами: отвернись, шагни с десяток раз, и будет

тебе вечный мрак. Пройди ущельем Тэнара еще пять-шесть

стадий, протиснись через расселину, распихав бесплотные

тени, которые стекаются сюда со всей округи, – и увидишь

пристань, а возле нее – лодку, которая выглядит так, буд-

то вот-вот утонет. Два глаза по краям носа – не глаза, а

провалы глазниц. Осмелишься шагнуть в судно – и старик, у которого, кажется, нет сил, чтобы толкнуться веслами, в два счета перебросит через ледяные черные воды Стикса.

От пристани недалеко до золотых врат на алмазных стол-

пах – а там уж ты предстанешь перед шестью горящими

глазами Цербера. Три разверстые пасти поприветствуют

оглушительным рычанием, лениво дохнет огнем дракон вме-

сто хвоста – грозное требование медовых лепешек, которые

так любит страж ворот. И если не испугаешься и лепешки

3

при тебе – вскоре, пробираясь в толпе теней, сможешь прой-

ти по полям асфоделя. Не смутишься видом чудовищ, мук, не свернешь с мощенной белыми плитами дороги – и, оза-

ренный отблесками огненной реки, перед тобой встанет

дворец Владыки подземного мира – Аида Непреклонного,

Аида Гостеприимного, богатого и безжалостного, вечного

тюремщика здешних подземелий.

Остановился? Иди, не бойся. Владыки нет в его дворце

– ужасающей своей красотой глыбе черного базальта. Вы не

найдете его на кручах у Ахерона, где он, как говорят, лю-

бит прогуливаться, и у гранатовой рощи, и у Стигийских

болот – обители чудовищ, и у провала, ведущего в Тартар…

У Леты, где он нечасто, но бывает, его тоже нет.

Потому что он сейчас – напротив меня.

Здесь, на черте пограничья, мир, кажется, еще должен

жить, но живет почему-то только серебристый тополь – и

тот вечно облетает и никогда не цветет, а в озере никогда

ничего не плещется: черная, однородная вода, над которой я

сижу, глядя в его лицо. Словно высеченное из скальных пород, скуластое и жесткое, в каждую черточку впитался мрак его

мира – и мраком стекают на плечи волосы, и глаза – как

провалы Тартара, где нет жизни. Вот он сидит на обрыве, слегка ссутулившись, – сын без родителей, муж без жены, брат без братьев и сестер, губы сжаты в узкую линию – буд-

то вовсе нет рта…

Он?

…я?

И листья серебристого тополя падают на плечи, ле-

тят в Амсанкт, смущая черные воды озера, превращая озеро

– в зеркало памяти. Тополь тоже знает: все уже кончилось.

Теперь обернуться в последнем усилии к той, что замерла за

плечами, а потом… потом…

Все потом. А пока пусть чуть-чуть подождет вре-

мя. Мы с ним – одной крови, я могу попросить по старой

4

памяти. Битва малость затянулась, с пальцев до сих пор

капает ихор1, а блаженного безделья я не позволял себе

очень давно, но теперь все кончилось, и можно посидеть

на обрывистом берегу озера – подвести в уме бесконечно

длинную черту.

Все кончилось. Что? Ну, то, что когда-то началось.

Из-за спины – то ли вздох, то ли смех. И вопрос – не-

мой: «А ты помнишь, как начиналось?»

Я ловлю на обожженную левую ладонь серебристый

лист тополя и гляжусь в черную воду – черную не как Стикс

или мой мир, черную, как было там, в начале.

Я размыкаю губы, позволяя дару Мнемозины2 владеть

мною безраздельно.

– Как будто это было вчера.

* * *

Крик выворачивал легкие. Резал уши. Ввинчивался в

виски.Тонул в непроглядной тьме без остатка. Уходил в без-

временье.

Больше крику некуда было деваться.

Здесь есть только тьма – вязкая, душная, липнущая к

лицу и телу. И безвременье.

Еще пустота.

Все это мальчик знал – но все же кричал, пока не

почувствовал, как растет в груди болезненное ощуще-

ние разрыва.

Тогда, поняв, что не может больше издавать звуков,

умолк.

1 Ихор – в древнегреческой мифологии прозрачная,

благоуханная кровь богов.

2 Мнемозина – богиня памяти.

5

Голос, который он пытался заглушить криком, явился

тут же – мягкий, идущий со всех сторон, а может, звучащий

изнутри.

«Только не плачь, хороший мой. Хочешь послушать

сказку, маленький?»

Проклятый голос раздавался неизменно и преследо-

вал неумолимо: заткнешь уши, а он все равно звучит.

И никогда не слушал, что ему говорят в ответ.

«Нет, не хочу! Я не хочу! Уходи, я не хочу! !»

«Вначале был только великий Хаос – бескрайний,

плодоносный, содержащий в себе вся и все… И явились

из Хаоса Эреб – предвечный мрак, Эрос-Любовь, и Нюкта-

Ночь, и Гея-Земля, и много чего еще, много кого еще…»

Тяжело дыша, мальчик смотрел во тьму широко от-

крытыми глазами. А может, глаза были закрыты – это не