Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

няя, лениво-фиолетовая – то даст рассмотреть, то как углем

глаза запорошит, издевается: «А ты на слух, невидимка!».

Дышит и скрипит лабиринт – безразмерная утро-

ба Крона. У каждой кучи мусора – свой голос прошлого.

«Умираем…», – стонут людские остовы, доспехи и шкуры.

«Разлагаемся…», – мерзко шипит тряпье, морские рако-

вины, прелые листья… «Дер-жим-ся!» – упрямятся мечи,

стрелы, копья…

– Отвяжис-с-сь!

Ага, вот оно, левее надо брать, там он шуршит.

Обещал же, что достану этого долгожителя.

По безвременью не скажешь, но последняя тварь – та,

мохнорылая, с туловом змеи и здоровыми клыками – вы-

ползла на меня что-то уж очень давно. И Ананка не подает

голоса, и других тварей нет, а значит – и Танат заглянуть не

сможет, он же не приходит без приглашения.

По делу или никак.

Желаешь поединок, чтобы не озвереть, шатаясь в

отцовских лабиринтах в одиночестве? Позвать бога смерти

проще простого.

Убей.

Сделай так, чтобы Мойры, дочки Ананки, которые

сидят на какой-то горе и прядут нити судеб всех и каждого

– сделай так, чтобы эти самые Мойры перерезали нить. А

тогда уж Железнокрылый заявится доделать остальное.

И можно будет обменяться парой сотен ударов, пе-

реломав при этом три-четыре здешних никудышных меча.

Только вот эту заразу поймать, и можно будет…

Вожак-зараза с какой-то радости взвыл на три голо-

са и совсем не там, где я думал найти его. За развалинами

28

какого-то неизвестного мне храма. За ослизлыми, погло-

данными временем камнями, из-за которых, кощунственно

вгрызаясь во тьму, разгоняя ее, мелькал маленький оранже-

вый огонек.

Ноги отказались нести вперед. Пальцы сжали меч.

Огонь? Две твари, на которых я наткнулся здесь, плевались

огнем. Шестирукий, ага, и еще с козлиным туловом. Танат

целых три мига смотрел на то, что от него осталось, только

потом хмыкнул и снял с пояса клинок.

А что орут – понятно: с вожаком, небось, сцепились,

кто главнее. У них это сплошь и рядом, пока не догадаются, что главный здесь я.

Правда, орут странно.

– Хс-с-с!! С-с-сожру! – ярился вожак за камнями. –

Отсс-стань!

– И-и-и-и-и, ткни его в глаз, Гестия! – визжало второе

чудовище. – И-и-и, он на наши запасы наступил!

И третий голос – звонкий и твердый:

– Не обижай сестру!

Перемахнув разом через несколько валунов и пару

древесных стволов, я не сразу сообразил, кто за кем гонится.

Девчонок было двое: рыжеватая растрепанная ху-

дышка с огоньком в ладонях и гладковолосая, статная,

задрапированная в ткань – у этой был крепкий сук, покры-

тый зеленью. Вот этим суком вожаку отчаянно прилетало

то в морду, то по башке, то по хребту – смотря что подвора-

чивалось.

Та, что была помельче, метала с ладошки языки пламени.

Орали обе – не переставая.

Зубастая тварь, вконец ошалевшая от такого поворо-

та событий, бессмысленно металась вокруг аккуратно сло-

женного костерка, выла, клацала клыками, махала хвостом,

ругалась – и сама вряд ли понимала, чего ей хочется: со-

жрать или сбежать.

29

Мое появление – вернее, наше, сперва лезвие меча, а по-

том уж я, единой линией – застало живучую заразу врасплох.

– С-сукины дети! – всхлипнул вожак и улепетнул в гу-

стую тьму. Мрак с готовностью сомкнулся за ним. Шелест ког-

тистых убегающих лап потонул в дружных воплях девчонок.

– Заткнитесь!

Худышка смолкла первой. Сделала несмелый шаг

вперед, поднося к личику огонек – он осветил почти такие

же огненные волосы и яркие точки на лице: будто пламенем

с размаху окропили.

– А ты наш брат, – сказала она вдруг без малейше-

го удивления. – Мама говорила, что у меня есть тут брат.

Радуйся, брат!5 Я – Гестия, дочь Реи и Крона.

Из прошлого рубануло – наотмашь. Проклятым ма-

теринским голосом: «Ей так хотелось – пусть будет девочка.

Она даже придумала ей хорошее имя – Гестия… Но родился

мальчик…»

– Я Аид. Сын Крона.

– Мог бы и прикрыться хоть немного! – фыркнула

вторая. Зеленую палицу она так и держала: наотлет. Если

что, мол, – сейчас как приложу!

– А это Деметра, она меня младше, – возбужденно

пояснила Гестия, которая едва доставала сестре до плеча. –

Она тут не очень давно. Хотя тут же нет времени.

– Сколько здесь ты?

– Не знаю. Я сначала здесь немножко ходила, потом

сидела у огонька, пела, потом опять немного ходила. Потом

появилась Деметра, мы стали вместе сидеть и ждать… ты

теперь будешь с нами?

– С какой стати?

– С чего бы? – вмешалась Деметра, отжимая Гестию

в сторонку и пронизывая меня подозрительным взглядом.

5 «Хайре» - «радуйся». Наиболее распространенное

приветствие у древних греков.

30

Сук в руках затанцевал с намеком. – Он – сын Крона, а Крон

проглотил нас вскоре после рождения…

– Его же он тоже проглотил, – приглушенно и недоу-

менно раздалось из-за сестринского плеча.

– Что с того? Мать говорила мне – от мужчин нужно

ждать худшего. Разве ты не слышала историю об Уране, который

заточил своих сыновей в Тартар? Разве ты не знаешь, что Крон

потом сверг Урана? Разве ты не знаешь, – свистящим шепотом, –

как мужчины нашего рода поступают со своими сестрами?

От оранжевого огня и резкого голоса разболелась

голова. Я развернулся и с облегчением сунулся в родную

тьму – приняла с готовностью, скользнула холодными ла-

дошками по щекам. Закрыл глаза, постоял, прислушиваясь:

– И вообще, ты его видела? Я спрашиваю: ты его видела,

Гестия?! Прикрыться не подумал, стыдобина какая. Пасмы по

плечам! А смотрит, как зверь какой, исподлобья. Говорю тебе: не стоит ждать от него ничего хорошего – пусть себе брат…

Взлохматил волосы – правда пасмы по плечам, когда и

отрасти успели. Отошел подальше – чтобы оранжевый огонек

сквозь тьму был чуть виден, а голосов было совсем не слыш-

но. Оперся спиной на приторно-теплую скалу, служившую

неизменным ориентиром для вылазок в местные лабиринты.

Не могу сказать, чтобы я жаждал встречи с родней.

Ананка, Танат – мне хватало.

Уж точно не жаждал встречи с этой, как ее…

Деметрой. Лучше б ее вожак мой сожрал, что ли.

Теплый нос жалобно, просяще ткнулся в ладонь.

Живучая тварь сидела поблизости, умильно прижимала

уши и щурила две луны в глазах.

– Чего тебе?

– Боюсь.

Что-то новенькое. Я за ним по этим лабиринтам

сколько раз носился – и ничего, а тут получил зеленой вет-

кой по хребту – и испугался?

31

По руке прогулялся осторожный язык. Рука дерну-

лась, метнулась за оружием… Нет. Расхотелось убивать.

Две луны заглядывали в глаза товарищески. Говорили