Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса

Однажды я отдыхал в своем небольшом саду теплым весенним вечером в то удивительное время, когда летняя, почти африканская жара еще не взяла в плен все наши окрестности. Действительно, редкое время в наших североамериканских просторах, где весна столь редкая гостья.

И в этот вечер ко мне пришли два удивительных гостя.

Первый был бел и пушист до безобразия. Не поймите меня неправильно, он не был безобразен, просто чертовски бел. Имя пушистого гостя я узнал позже, и, что удивительно, стоило поменять только одну букву в его имени, как получалось слово, которым на моей далекой родине называли приятно или не очень приятно поразившее событие.

И был этот гость просто песец. И совсем не полный. Аккуратный такой, по утрам делал зарядку, чистил зубы (а иногда и по вечерам). В общем, вполне цивилизованный песец.

Второй гость был явный артист. Он все хотел меня удивить неземной песней. И это ему в конце концов удалось.

Гортанным уханьем разнеслась над нашим сонным поселком весенняя песня петуха-глухаря. Как он сам мне назвался, так я его и записал, уж не обессудьте, господа натуралисты, натуроведы, натуропаты и прочие природокопатели. Сам он не мог полностью насладиться своей неземной красоты песней, так как не слышал ничего, оглохнув от недавно посетившей его любви. Любовь, скажу я вам, и не на такое способна. Кто говорит, что она зла, кто говорит — добра. Каким боком она к вам повернется, неизвестно — дама капризная…

Ну так вот, второй мой гость, этот глухарь по имени Иннокентий, был особенно красив: разноцветные перья переливались и играли на солнце. Но, как многие истинные красавцы, он казался глупым в несколько большей степени, чем красивым. Свалились эти гости с холодных северных Командорских островов через какую-то природную аномалию прямо в мой сад. и всё удивлялись: как, и почему, и куда они попали.

Решив не испытывать терпение и не вызывать излишний интерес соседей, находящихся в сложных отношениях со всем сказочным, я решил взять своих новых гостей в Дальний Лес, куда мы и направились после того как малость перекусили. Как-никак, дорога предстояла дальняя.

Описывать дорогу не буду — это совсем не интересно да и вряд ли поможет кому-либо. В далекие сказочные места попасть легко тем, кто верит в сказки. Мы все рождаемся с этой верой, но со временем она уходит от нас, а ее место занимает холодный цинизм под маской иронии. И тем, кто потерял веру в сказки на жестоких перекрестках судьбы, не помогут никакие путеводители все равно.

На самом краю Дального Леса встретили мы художника Василия в неизменном малиновом берете. Случилось это в первую половину дня, так что он был в процессе накопления впечатлений для новой серии инсталляций.

Рядом с ним куда-то торопливо семенил неугомонный выдренок Константин. Он дополнял Василия, скорее всего, как исконный житель Дальнего Леса, далекий от высокого искусства. Пока художники витают в облаках и гоняются за своими музами, кому-то надо собирать хворост да орехи. Поэтому Константин чувствовал себя очень уверенно, не сбивали его с ног ветра перемен да природные катаклизмы.

Вот и в этот раз, посмотрел выдренок опытным оценивающим взглядом на новых персонажей и сразу понял, что глухарь ему не товарищ, потому что с искусством и всевозможными творцами ему всегда было сложно общаться. По крайней мере, с Василием он находил общий язык только после полбутылки березового сока. Второй же гость понравился ему сразу — этакая пушистая и белая бестия, но по-своему красив.

А звали песца Гена. Понравился он норке Анфисе и поселился у нее. При этом песец был настолько далек от магии, наполнявшей жизнь норки, что жители Дальнего Леса не переставали удивляться этой странной паре. Хотя, с другой стороны, она тоже пушистая, и говорят, песец и норка даже дальние родственники. А может быть, просто тянуло их друг к другу, как противоположные полюса магнита. Впрочем, после того как песец поселился у Анфисы, не такими уж и дальними они стали. Норке нравилось, что пушистый Гена был красив не только внешне. К тому же он принимал ее такой, как она есть, со всеми ее магическими отступлениями и капризами. В общем, им хорошо было вместе.

А глухарь по имени Иннокентий почувствовал, что в лесу не хватает музыки, и начал собирать звуки и составлять из них простые мелодии. А потом мелодии стали приходить к нему сами. Как будто звуки взялись за руки и направились к Иннокентию для того, чтобы он рассказал о их дружбе всему остальному сказочному миру.

Бывает, что что-то главное спит внутри до поры до времени, а потом, то ли с накопленным опытом пройденных в одиночестве дорог, то ли с осознанием конечности своего земного пути, вдруг приходит и заявляет о себе во весь голос. Вот только немногие решаются услышать этот голос и принять его как вестника перемен образа и стиля жизни. Хлопотно это да и до крайности сложно. Легче просто жить спокойно и буднично, без всяких там закидонов и проснувшихся талантов.

Вот Иннокентий и решил вдруг, что он должен рассказать о мире звуков жителям леса. Одиноко было Иннокентию в Дальнем Лесу, вот и стал он искать звуки. Звуки окружали его. Они не были добрыми или злыми — в мире звуков не существует таких категорий, как добро и зло, а просто есть всем понятное печальное или веселое настроение. За приличным звуком надо еще погоняться по лесу. Вот за этим странным занятием и застал его выдренок Константин. Он очень хотел сделать вид, что не заметил Иннокентия, потому что даже и не знал как с ним разговаривать. Но ничего из этого не получилось: они столкнулись на узкой лесной дорожке.

— Привет, Константин, — весело и беззаботно проговорил Иннокентий, — лес у нас сказочно богат на звуки. Ты и не представляешь даже. Одни звуки приходят ко мне сами, а другие приходится добывать в различных местах. Звуки живут везде, но естьи такие, за которыми надо побегать, редкие они, не всем даются. Мы их и не слышали никогда. Невероятно сложно с горными звуками. Удивительной чистоты и красоты звуки встречаются в низине у ручья на западной оконечности Дальнего Леса. Сказочной красоты звуки встречаются в горной пещере на самом побережье Океана Страстей. Даже в затопленном городе на дне Серебряного озера есть удивительные звуки. И любят звуки прятаться от всех нас, как будто боятся чего-то. Не очень-то хотят кому-нибудь принадлежать. Им нравится быть вместе. Вот только дружба, а порой и искренняя любовь звуков друг к другу, может стать красивой мелодией или настоящей какофонией. Ведь можно сложить из них объяснение в любви, а можно — боевой клич, зовущий на злодейское убийство. Звуки могут дарить радость встречи с друзьями и смерть. Вот ведь чудо какое!