Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

Время за тяжкими думами пролетело незаметно. Погрузившись в себя, я не заметил, как по длинной кишке коридора торопливо прогрохотали подковками сапоги стражников. Пропустил миг, когда убрались подальше от обречённого этажа посты у лестничных маршей, опустев на три этажа вниз и вверх, как смолкли все голоса и даже вечно шумящее за стеной море сдалось перед волной адского холода, надвигающегося со стороны второго служебного прохода, ведущего напрямую в башню дементоров. Убивая всё светлое, топчась грязными ногами по воспоминаниям и вытаскивая наружу самые потаённые страхи и кошмары, в коридор влилось шестнадцать длинных теней, закутанных в потрепанные балахоны. Петерсон решил перевыполнить план и завершить пятилетку в три года. Настоящий стахановец — передовик производства, аваду ему между глаз.

С беспросветным мраком и безнадёгой, шлейфом тянущимися за дементорами, в моей душе проснулась злость и всесокрушающая ненависть. Таки крыша дала третий свисток и обдав черепушку дымом, покатила в неизвестном направлении.

— Ну, твари, идите сюда. Давайте! Давайте! Ближе, суки, папочка Гарольд накормит вас до отвала!

— Готов пацан, — с жалостью в глазах прошептал трясущийся МакГрегор. — Съехал с нарезок.

Просунув руки между прутьев, я махал потусторонним тварям, плывущим в мою сторону над изморозью, покрывающей пол.

— Малой! МАЛОЙ! ОСТАНОВИСЬ! МАЛОЙ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!

Но оставшись глухим к гласу разума, я продолжал надрываться, выплясывая перед дверью, у которой уже собралась мерзкая толпа в капюшонах. То ли от воздействия дементоров, то ли от охватившего меня безумства, магия Азкабана отступила, позволив мне скользнуть на грань миров, одной ногой оказавшись во владениях Миледи.

— А-а-а! — плотоядно оскалившись, я просунул руки за решётку и вцепился в двух ближайших балахонщиков. С моих ладоней потек холод смерти, сковавший эту отрыжку бездны, толстая корка льда оплела потолок, стены и взметнувшись над полом сковала полы балахонов. Почувствовав магию богини, проводником которой я стал, на время превратившись в настоящего Жнеца, дементоры оглушающее заверещали и попытались вырваться из плена арктической стужи, пересилившей их холод, но у них ничего не получилось. Ледяная волна серебряным покрывалом накрыла их с головой, а в следующий миг я ударил открытой ладонью по ледяным статуям. Покрывшись трещинами, порождения Бездны рассыпались на куски из которых на волю вырвались десятки ярких огоньков освобождённых душ, которые не успели перевариться в дементорах. Получив шанс на перерождение, души запылали ярче солнца, одарив узников раскалённым ветром знойной пустыни. Уничтоженные дементоры растаяли грязными клочьями.

— Рви их, пацан, рви! — исходил пеной у рта МакГрегор, глядя на яркий вихрь душ, отправившийся на суд Миледи. — Да-а-а! ДА!

Безумие отхлынуло также внезапно, как до этого застило мне взор. Зябко потерев ладони друг о друга, я судорожно пытался осознать, что сейчас произошло. Нет, я таки не стал Жнецом, но смог воплотить в этом мире загробную магию, призвав силу Смерти, которая была природным врагом демонов бездны, пожирающих души. Как это произошло, ответьте мне. Но окунуться в омут самокопания мне не дал жуткий грохот. Стены тюрьмы вздрогнули будто живые.

— Что за…

Бах! Кусок обледеневшей стены осыпался вниз, заодно погребая под обломками часть заключённых и стражи, я же смотрел на открывшийся передо мной вид и торчащий из камней дымящийся хвостовик ракеты. По-видимому, маггловский флот устроил недалеко боевые стрельбы, случайно угодив ракетами точнёхонько в невидимый и не наносимый на карты остров в Северном море. Бах! Форт вздрогнул, складываясь вовнутрь. Какой-то выбравшийся из-под завала придурок с волшебной палочкой в руках и алой мантией на теле попытался вытащить из камней «подарок» маггловских военных. Скажу вам честно, он не преуспел в сём начинании, зато преуспел в другом. Как оказалось, «эванеско», наложенное на неразорвавшийся боеприпас, служит прекрасным детонатором. Не сходя с места аврор отправился к апостолу Павлу, меня взрывной волной бросило в море, а форт окутался клубами пыли. В противостоянии магии и технологии этот раунд остался за последней. С падением стен форта, рухнули барьерные чары и я непроизвольно аппарировал в полете…

Выплюнув набившуюся в рот землю, перемешанную пожухлой травой и прошлогодними листьями, я, кряхтя как столетний дед, осторожно перевернулся на спину. Хотя почему «как»? Человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. Судя по сигналам органов чувств, этому телу далеко за сотню. С гаком. С большим гаком.

Болело абсолютно всё, даже то, что болеть не может в принципе, нудно ныло и противно пульсировало. В голове грохотали полковые набаты, тупо ударяя кровью по вискам и грозя развалить дурную головёнку подобно лопнувшему арбузу.

Воздух свободы нифига не пьянил. Да, надышаться я никак не мог, но это не от радости, а от нахлынувшего магического истощения, металлическими обручами стянувшего грудь. Если взять себе за труд и немного подумать, выходит следующая картина: некий не очень умный маг изрядно выложился, грохнув четыре сквадры дементоров, перед этим нижними растопырками далеко заскочив в царство Леди с иных планов. Настолько далеко, что источаемые им флюиды потустороннего мира подточили магию, кладку и скрепы каменной тюрьмы, способной выдержать прямое попадание снаряда из немецкой 800 мм пушки «Дора», из которой гитлеровцы обстреливали Севастополь в 1942 году. Канувшие в Лету строители Азкабана не поленились на ритуалы и чары крепости и устойчивости. Под древними стенами закопан не один десяток жертв, не говоря уже про коз и прочую мелкую живность. Петухов точно перебили несколько сотен. Насколько не был бы я ослаблен дементорами и вампирской магией самого замка, но кровную затворяющую вязь видел без всякого напряжения. Умели в старину строить, чего не отнять, того не отнять. С другой стороны, подходя непредвзято, ничто не вечно под Луной и сама Луна не вечна, я же непроизвольно поторопил вечность, устроив локальную энтропию магических стяжек и превратив тюремный форт из гранитного валуна в рассыпчатый глиняный кирпич. Ничего другого в голову не приходит. Вспоминая армию и то немногое, оставшееся в голове после занятий по боевой подготовке, я задаюсь мыслью, почем уцелей хвостовик ракеты? Обычно аэродинамическая часть ракет разлетается в клочья, а тут такое непотребство. По меньшей мере странно. И ещё, на закуску — англичане и натовцы не устраивают стрельб с учениями в данном квадрате мирового океана и Северного моря в частности, да и от самой ракеты разило чем-то магически. Не сильно, на краю сознания и чувств, будто магия, вложенная в оружие, быстро развеивалась, мелкой ржавой крошкой пожирая металл. Точно-точно, что-то такое было, это я сейчас, лежа на холодной влажной земле и глядя в грязно-серое небо, могу сказать со всей отчётливостью. Вопросов возникает больше, чем ответов, и разбираться с ними нет ни сил, ни желания. Понять бы куда меня занесло.