Somber - Горизонты

— Может Твайлайт исследовала какое-нибудь заклинание по вызову призраков… — досадливо зарычала я.

Воспоминание и присутствие пылинок немного успокоили мои нервы, но лишь немного. Основная проблема по-прежнему оставалась. И, как и со всеми моими проблемами, я, наконец-то, добралась до точки, когда пора встретиться с ней лицом к лицу, а не бежать от неё. Я была беременна, и это означало, что я должна сделать выбор. Я могла сделать то, что лучше для моего будущего ребёнка, или могла сделать то, что хотела и, возможно, потерять его, подвергнув себя опасности.

В Девяносто Девятом беременность воспринималась как нечто ценное, волнительное и заветное. Если кобыла не умирала бездетной и другая кобыла не выигрывала в лотерею право на второго ребёнка, у большинства кобыл мог быть лишь один… Ладно, одна кобылка. Нерождённых жеребят, как я теперь понимала, могли в перспективе оставить, только если сокращалась мужская популяция их типа. На протяжении беременности, будущая мама должна была беречь себя. Кобыла, которая незаконно напивалась, или употребляла химию, или рисковала собой, осуждалась обществом. Ты просто не станешь ничего этого делать, когда вынашиваешь ребёнка. Как только жеребёнок рождался, всё могло вернуться на круги своя. Но до тех пор, ты расслабляешься и купаешься во всеобщем внимании и заботе. Учитывая, каким рискам подвергалась я, Стойло Девять Девять было бы от меня в ужасе.

Но не принимать их, означало подвергнуть риску других. Я три месяца наблюдала за событиями, разворачивавшимися вокруг Хуффа и хотя за это время я была вне себя от радости, что никто никого не принялся убивать, я знала, что это не продлится вечно. В конце концов Оставшиеся сделают свой ход, или Предвестники, или просто что-то пойдёт не так. Хуфф, казалось, был создан для того, чтобы всё шло не так. И даже если устоится мир, как долго он продлится, прежде чем Горизонты сработают и убьют нас всех, включая моего ребёнка?

Мой разум разделился и обе половинки лягали меня. Одна подбивала рискнуть, а вторая умоляла не слушать первую.

— Хотелось бы мне ещё пару деньков провести в Хэппихорне. Похоже, мой мозг по-прежнему предпочитает подталкивать меня исключительно к проигрышным решениям.

— Звучит правдоподобно. Как типичная Блекджек, — заметила Рампейдж, зацокав копытами по полу. У неё снова было нормальное число конечностей. Кобыла, тяжело дыша, плюхнулась рядом со мной.

— Уфф. У меня ушла вечность на то, чтобы избавиться от всех этих наростов на теле. Ненавижу ХМА. Дурацкий талисман всё время перебарщивает с восстановлением.

Она подняла взгляд и уставилась на пылинки.

— Вот дерьмо, опять эти штуки.

— Они хорошие, — успокоила я её.

— Хорошие, пока держатся от меня подальше, — фыркнула Рампейдж, затем взглянула на меня. — Так ты бежала сюда, чтобы увидеть эти штуки, или… — кобыла замолчала, ожидая разъяснений.

— Я просто сбежала, — буркнула я, гоня от себя образ Стил Рейна, разговаривавшего с ней. Половина меня хотела обвинить её, а другая хотела сознаться. — Я рада, что ты отыскала меня, — сказала я наконец.

— О, да, мои безумных зебринских навыков следопыта едва хватило, чтобы отследить дырищи, которые ты пробила и борозды, которые ты вспахала, пока ломилась напролом, — заметила она, откинувшись назад. — Итак. Похоже, к Когнитум мы идти не собираемся. Я правильно понимаю? — Я отвернулась и кобыла вздохнула. — Блекджек, что за дела? Я думала, ты будешь рада со всем этим покончить.

Я спрятала лицо в гриве Бу и покачала головой.

— Я хочу… — пробормотала я.

— Ты хотела спасти Тандерхед. Хотела остановить Смотрительницу. Хотела не допустить, чтобы Селестия стёрла с карты половину Хуффа. Хотела заботиться о Грейс, — сухо проговорила Рампейдж. — Блекджек, если ты чего-то хочешь, ты это делаешь. Тебе это может быть не по силам, но это не останавливает тебя от попыток. Это-то меня в тебе больше всего и восхищает.

Я взглянула на полосатую кобылу, встретила её разочарованный взгляд и снова спрятала лицо в гриве.

— Назови меня чокнутой, но я уверена, что ты не хочешь туда идти. Чего я не могу понять, так это почему.

Помолчав, я спросила:

— Рампейдж? Каково это, быть мамой?

Она не ответила. Я взглянула на неё из под гривы Бу. Похоже, мой вопрос шокировал кобылу, её лицо дрогнуло, будто от боли и несколько секунд она лишь беззвучно шевелила губами. Затем она отвернулась, глядя на маленькие сверкающие пылинки.

— Прошу, скажи мне.

Она начала смеяться, но не похоже было, что смех идёт из её горла. Шум, издаваемый ею, был чем-то средним между плачем и удушьем.

— Матерью… ты хочешь… ты… блядь, Блекджек, вот такого вопроса я от тебя точно не ожидала.

Половина её лица безуспешно пыталась усмехнуться. Наконец, она сдалась.

— Ты… то есть ты… серьёзно?

Я осторожно кивнула. Она медленно обошла Бу.

— И ты… ты… хочешь сказать…

Я снова спрятала лицо и кобыла надолго замолчала, затем вздохнула.

— Это… — Сейчас она боролась со своими собственными демонами. — …Блекджек, я не… то есть, конечно, ты сейчас сильно запуталась, но я была… со мной было ещё хуже. Это сбивает с толку. Это пугает. Должна признаться, от этого мне хотелось убить себя даже сильнее, чем обычно. НО когда ты чувствуешь это… когда ты принимаешь это. Когда ты ощущаешь её внутри себя, это тебя накрывает. Когда ты мама, и ты хочешь быть мамой, это захватывает тебя полностью и это чудесно. По-другому и не скажешь. Чудесно.

Её копыто погладило мою гриву.

— Значит… я так понимаю, ты это спросила не из простого любопытства, да? Ты беременна?

Я тихонько всхлипнула и кивнула.

— Они так сказали, когда я получила эти последние «модернизации». Они спросили меня, хочу ли я сохранить его и… — я резко тряхнула головой. Прими я другое простое решение и к этому времени я, наверное, уже разнесла бы на куски Когнитум, и была бы дома. Рампейдж положила копыто мне на плечо. — Мне так страшно, Рампейдж. Я хочу остановить Когнитум. Правда. Но… у меня будет жеребёнок! Я даже не знаю, смогу ли я его выносить. Но я чувствую… я знаю, что внутри меня есть что-то. Что-то не из стали и проводов.

Долгое время Рампейдж просто гладила мою гриву.

— Какие высшие силы могут заставить тебя нахрен отступиться, Блекджек? — спросила Рампейдж с мягким раздражением.

— Я не знаю, но как бы мне хотелось, чтобы они оставили меня в покое, — призналась я и разрыдалась. Спустя почти минуту я достаточно успокоилась и снова смогла говорить. — Я не знаю, что мне теперь делать, Рампейдж. Я знаю, остановить Когнитум и Горизонты, это для меня самое главное… но…

— Но ты собираешься стать мамой, — пробормотала кобыла.

— И я не могу выкинуть это из головы! Я в самом смертоносном, самом убийственном месте на Пустоши… в том самом, которое съело тебя, а другого пони превратило в жижу прямо у меня на глазах. Что оно может сделать с моим жеребёнком? — Стиснув зубы, я отвернулась от неё. — Я пытаюсь заставить себя не волноваться. Не думать об этом. Делать то, что я должна. Надеясь, что когда всё это закончится, я всё ещё смогу иметь ребёнка. Именно так я прошла через Башню Шэдоуболтов. И если потеряю его, это будет просто ещё одной ценой, которую я должна заплатить. Как мои ноги. Или шкура. Или моё сердце.