Светлана Исайкина - Гарри Поттер и… просто Гарри

— Поторопись, — прикрикнул Крауч на Петтигрю.

Он присел рядом со мной на землю и стал раскладывать какое-то барахло — я разглядел книжку, какую-то корону и медальон. Медальон! Чёрт, что же я делаю среди этого хлама? Должна же быть какая-то связь?

И тут появился Петтигрю, держащий в руках какой-то свёрток. А в свёртке было… был…

— А вот и наш Томми! — неожиданно для самого себя воскликнул я, превознемогая новый приступ ослепляющей боли в шраме.

— Круцио! — яростно выкрикнул Крауч, и мне стало не до нового имиджа Тёмного Лорда.

Первый Круциатус как первый поцелуй. Запоминается на всю жизнь.

— Хватит! — остановил его высокий ледяной голос, — он мне нужен… живым.

— Но, мой Лорд…

— Я сказал.

— Оно ещё и разговаривает! — истерично захихикал я, едва отдышавшись.

Было действительно трудно представить, что этот замораживающий властный голос исходит из этого… этого… нечто . После короткой пытки у меня всё окончательно расплылось перед глазами, и я уже понятия не имел, что эти психи удумали делать. Говорил же — сними с меня очки…

— Наглый, — практически с удивлением произнёс голос Волдеморта, — неужели совсем не боишься?

— А ты себя в зеркале видел? — выдавил я, и почувствовал его ярость всем своим существом.

Ну вот и всё. Историческая встреча произошла. Отличное начало! Я обязательно выйду победителем — для этого мне всего лишь надо встать и запинать его ногами…

Страха действительно больше не было. Меня охватило какое-то тошнотное безразличие к собственной судьбе, к спасению или не спасению. Одна мысль была — да будь ты проклят, что ж ты ко мне привязался?

— Как жаль, что не моя рука убьёт тебя, Гарри Поттер, — гневно прошипел он, и я понял, что это праселтонг, — а я бы это сделал с удовольствием!

— Чего ж, попробуй, — добродушно разрешил я, — может со второго раза получится.

— Я совершил ошибку, придя в твой дом, — продолжил он, не замечая мои нелепые колкости, — но сейчас она будет исправлена. Никто не проходил этот путь так далеко, никто и никогда это не повторит! Я вернусь, вернусь перерождённый и ещё сильнее, чем раньше! Правда… ты этого уже не увидишь.

— Может, хоть просветишь, для чего ты меня пригласил на свою маленькую вечеринку, а? — прошипел я.

— Хочешь знать? — практически задумчиво произнёс он. Я перевернулся на спину, потому что не хотел смотреть в последние минуты своей жизни на эти рожи и на эту мерзость, бывшую некогда Томом Риддлом.

— Да, может, так будет лучше, — продолжил насмешливо Волдеморт. Было ощущение, будто его голос звучит прямо в моей голове, — может, ты даже не станешь сопротивляться… Я шёл по пути бессмертия, Гарри Поттер, я почти его постиг. Знаешь ли ты о хоркруксах?.. О, конечно, нет! Я разделил свою душу на столько частей, на сколько не решался не один волшебник до меня, и поместил в эти предметы. Видишь их? Они уникальны. Медальон Слизерина, кубок Хаффлпаф… Знаешь ли ты, как можно разделить свою душу? Убив кого-нибудь. Это такое прекрасное ощущение, но тебе не понять… С твоей смертью я связывал очень многое, я бы сделал последний хорркрукс, и они стали бы залогом моей вечной жизни. Гарантия бессмертия. Но твоя грязнокровная мамаша всё испортила! — почти с обидой в голосе заявил Тёмный Лорд.

Краем уха я слышал возню Крауча и Петтигрю по подготовке ритуала, но не упускал ни слова из речи моего главного врага. Он, как злодей из дешёвого боевика, любил поболтать перед дракой.

— Я стал совершенно беспомощен — самое слабое существо из всех живущих на земле… У меня не было надежды выкарабкаться… у меня не было тела… Но, впрочем, всё это оказалось поправимо. Я знал, что сделать, чтобы вернуть былую силу, но то что я узнал… то, что я понял… поразило меня. Только недавно я осознал, какую ошибку совершил, попытавшись тебя убить. Ты ещё не понял, Гарри Поттер?

Понимать я кажется начал, но вот осознавать как-то не хотелось. В желудке начал быстро разрастаться ледяной комок. А тот продолжал шипеть свои откровения.

— Чтобы меня убить, тебе бы пришлось найти все мои хоркруксы и уничтожить их. Один за другим. А потом уже меня самого. Но вот незадача! Тебе бы пришлось убить самого себя, потому что ты стал последним хоркруксом! Я этого не хотел, это вышло случайно. Разве ты не догадывался, откуда взялся твой праселтонг? Да, я чувствую, как в тебе поднимается волна отвращения к самому себе, к тому, что ты носил все эти годы частицу меня… Да, я не могу тебя убить, Гарри Поттер. Не посмею повредить самому себе. Но я сделаю то, что никто не делал до меня. Я соединю свою душу вновь, и стану ещё сильнее, ещё могущественнее! Ты умрёшь, конечно… Но ты умер бы в любом случае. Да ты и сам уже, наверное, не хочешь жить…

— Всё готово, мой Лорд, — услышал я голос Барти Крауча.

— Начинай! — рявкнул Волдеморт.

Крауч начал нараспев произносить какие-то заклинания. Это был латинский, но мои знания в нём были слишком ничтожны, чтобы разобрать слова. И я должен был признать, что кое в чём Волдеморт был прав. Жить с частью его мерзкой душонки в себе действительно не хотелось.

Сначала я ничего не чувствовал, и поэтому у меня было несколько минут на осознание неопровержимого факта — сейчас я умру. В это не верилось до последнего. Я умру, а эта сволочь возродится, и начнётся новая война, и возможно, все мои друзья погибнут. Себя мне было не жалко, но от безысходности и отчаяния мне захотелось заплакать.

В это мгновения я понял, что рассыпанные вокруг меня предметы начинают подрагивать в такт к бьющимся ударам в моей голове. Всё сильнее и сильнее. Теперь уже голос Барти Крауча завораживал, и я уже ни о чём не думал.

Больно не было. Был лишь полный ужаса момент, когда я понял, что не могу вобрать даже глотка воздуха в свои лёгкие. Это смерть, — успел подумать я. А потом действительность рассыпалась передо мной ослепительными осколками, и я поплыл на волнах чего-то невесомого, но донельзя приятного, растворяясь, забываясь…

Будто бы я там присутствовал и видел эту поляну в окружении факелов. Себя, валяющегося в нелепой позе с вывернутыми руками, всего такого бездыханного, помертвевшего… Крауча и Петтигрю, крючившихся на земле и зажимающих свои левые руки… И тело мужчины, лет тридцати на вид, но с абсолютно седыми волосами и лицом, искажённым таким ужасом, будто то, что он увидел, убило его в один миг.

…Мне снились лошади. Вороные и белоснежные, гнедые и в яблоках. Их было много. Они подходили ко мне, заглядывали мне в лицо, тыкались тёплыми губами в руки, ластились, словно кошки, и тихонько ржали, будто пытаясь мне что-то сказать. Я гладил их широкие шеи, разбирал пальцами спутанные гривы и прекрасно их понимал.