Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Я выбрал режим конференции.

— Друзья, обрадовать вас нечем… — так начал я разговор. — Мы с Кирой решили развестись.

— Я знал, что все это добром не кончится, — пробубнил в бороду Зеленый. — Как только ты сообщил, что Киру пригласили проектировать культурный центр на Палладе, мне стало ясно, что ваш брак обречен.

— Невероятно! Я решительно не понимаю человеческих женщин! — вспылил Громозека; из-за запаздывания сигнала он включился в беседу последним. — Муж — профессор! Директор самого известного в Галактике зоопарка! Квартира в лучшем городе на Земле! Умница дочь! Ну чего ей еще не хватает?! Я сейчас же отправлюсь на Титан, в эту ледяную клоаку Вселенной, без меня вы с проблемами не разберетесь.

— Перестань, Громозека… — отмахнулся я. — К тому же мы с Кирой сейчас в Москве, а не на Титане.

— Что думаешь делать? — поинтересовался Зеленый. — Девочке на Титан категорически нельзя. Там она, как пить дать, зачахнет, не спасете.

— Селезнев, не говори мне «перестань»! — возмутился Громозека. — У меня четверо детей! Я больше иных понимаю, что значит жить ради потомства!

— Ребята, у нас здесь консилиум, — я постучал утратившим значение обручальным кольцом по бокалу. — Мне нужны конструктивные предложения.

Зеленый принялся наматывать бороду на палец, Громозека выпустил из ноздрей облако дыма и на какое-то время исчез за грязно-желтой мглой.

— Ищи адвоката, — наконец изрек Зеленый. — Ты вряд ли найдешь подходящего, но попытка не пытка. Тяжба предстоит долгая и изматывающая. Запасись валидолом, хотя не думаю, что таблетки помогут.

— Какая тяжба? — не понял я. — Я не намерен судиться с Кирой. Мы — разумные люди, мы сможем договориться.

— Ты собираешься оставить Алису или нет? — удивился Зеленый. — На твоем месте я бы хорошо подумал. Если Кире понадобятся дети, она родит себе еще. И будет счастлива. А ты — нет. Ты вряд ли сможешь жениться еще раз, потому что немолод, а еще ты давно разучился распускать павлиний хвост перед женщинами. Тебя ждет одинокая и, скорее всего, короткая старость.

Честно говоря, мне и в голову не приходило такое развитие событий. С одной стороны, профессор космозоологии, с другой — один из самых талантливых и успешных архитекторов Солнечной системы, и вот они не могут поделить дочь? Позор моим сединам!

— В некоторых дикарских племенах Чумароза до сих пор сохранился обычай поедать потомство, — проговорил Громозека сквозь серию помех, вызванных Солнцем. — Чтобы генофонд не достался конкурирующему племени.

— Не думаю, что я имею моральное право отбирать Алису у Киры, — вздохнул я. — Мать есть мать. И Кира никогда не была плохой матерью. А еще Алиса очень на нее похожа. У Алисы ведь чрезвычайно развитая интуиция. Да, она мыслит не структурированно, как я, она мыслит как Кира, как художник.

— …а на Блуке воспитанием потомства занимаются исключительно носители игрек-хромосомы, — продолжал Громозека. — После того как маленький блуканец появляется на свет, заботу о нем берет на себя один из мужей альфа-самки. И можно найти массу других примеров и аналогий. Я путешествую, я много повидал! Ты имеешь столько же прав на Алису, сколько их имеет Кира! Так что не раскисай, я сейчас же брошу экспедицию, брошу студентов, прилечу к тебе, и мы вместе что-нибудь решим.

— Ребята, по-моему, это верх эгоизма: пытаться разлучить ребенка с матерью только на том основании, что я привык видеть Алису рядом с собой. — Я пригубил вина, не заметив его вкуса. — Боюсь, что в таком случае мы с Кирой станем врагами и еще я постоянно буду чувствовать себя виноватым.

— Ладно, — буркнул Зеленый. — Вижу, ты намерен сдаться без боя. И я, если честно, этому рад. Зачем тратить время и силы, все равно — толку никакого, только здоровье надорвешь. Отключусь, с твоего позволения. У меня два генератора на верстаке: роторы искрят, сальники горят, — на таком железе «Пегас» никогда не взлетит.

— Эх, рвануть бы в другую галактику, — я потянулся, кресло подо мной заскрипело. — Подальше от этой дилеммы.

— О-о, — протянул Зеленый. — Профессор, настоящие проблемы у тебя впереди, пока ты только одним глазком взглянул на ад через замочную скважину. Если честно, не хотел бы я оказаться на твоем месте, когда начнется долгая московская зима и все сожаления встанут перед тобой стеной. Смотри, не расшиби об нее лоб! — сказав это, он повесил трубку.

Громозека всхлипнул. Теперь, когда дымовая завеса между моим другом и камерой видеофона поредела, стало видно, что Громозека плачет.

— Камни стираются в пыль, луны отдаляются от планет, звезды стареют и взрываются, галактики ускоряются, дети растут, семьи рушатся. Угораздило нас родиться в самой нестабильной из всех Вселенных!.. — он аккуратно утер глаза кончиком щупальца и попросил жалобно: — Побудь на проводе, а я раздобуду в аптеке валерьянку.

Он действительно вернулся быстро. Его щупальце обвивало наполненную до краев литровую банку.

— Селезнев, — Громозека чокнулся с камерой видеофона. — А ты спроси Алису, и поступи так, как она скажет. В намечающемся противостоянии дочь — твой главный союзник!

Я нашел Алису на крыше. Она сидела на парапете, свесив ноги. Глядела на закат, который отражался в зеркальной облицовке многоэтажек. Неподалеку кружил милицейский флаер, патрульных поведение подростка, болтающего ножками на высоте, настораживало, но приближаться они не рисковали: а вдруг испугается и спрыгнет?

Было довольно холодно, поэтому я захватил для дочери ее кожаную куртку. Уселся рядом с ней, снял на всякий случай очки, чтоб они не сорвались с носа и не брякнулись на асфальт, пролетев метров двести. Помахал милиционерам, мол, все в порядке, отправляйтесь ловить хулиганов.

Алиса не стала надевать куртку, положила ее на колени.

— Привыкаю к холоду, — буркнула она и отвернулась.

— Совсем не нужно идти на такие жертвы… Давай я еще раз переговорю с твоей мамой… — начал было я, осознавая, что польза от этих неловких фраз равна нулю. Алиса, кстати, понимала это так же отчетливо, как и я. Ее было не провести.

— Я не хочу на Титан, папа, — Алиса ударила ладонью по парапету. — Там жуткий мороз, и в школу нужно ходить в асбестовом скафандре, иначе превратишься в ледяную статую. Там солнце размером с ноготь на мизинце. Там все провоняло сырой нефтью и аммиаком.

— Да, не самое приветливое место в Солнечной системе, — не стал спорить я.

— Я не могу сказать, что не скучаю по маме, — сказала Алиса. — Наверное, мне ее не хватает даже больше, чем я позволяю себе показывать. Это ведь моя мама.

Я приобнял Алису за плечи.

— Только она же упрямая, как я, — сказала Алиса, глядя перед собой. — Она — борец и всегда добивается своего. Пап, я ведь не хочу, чтобы она тебя затаскала по судам.