Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Ленка встрепенулась.

— Завтра, — быстро сказала она. — Завтра в полночь, сегодня я не смогу. Кондрат, хотела тебя спросить. Ты вчера сказал, что любишь меня. А жаб ты тоже любишь?

— Не говори так, — испугался я. — Жабами спонсоров называют только плохие люди. Бунтовщики, партизаны…

— Да-да, конечно, — согласилась Ленка. — Извини. Так что, спонсоров ты тоже любишь?

— Люблю, — признался я. — Но по-другому. Они ведь мне как родители. У меня не было родителей, и тогда госпожа Койрыто стала моей мамой, она мне сама говорила.

— Мамой… — повторила Ленка. — До чего же кощунственно это звучит. Ты, впрочем, не поймешь, почему. Ладно, черт с тобой. Мне ложиться?

Я смутился. Мне казалось, что все должно произойти вовсе не так. Правда, как именно, я и сам не знал.

— Если хочешь, — неуверенно ответил я. Внизу у меня все уже словно горело.

В этот момент сверху вдруг загрохотало. Я задрал голову и ахнул. Вертолет господина Койрыто с двумя синими полосами по бортам стремительно спускался. Хозяин никогда не возвращался со службы домой в неурочное время.

— Что-то случилось! — бросил я Ленке. — До завтра.

Я вскочил и со всех ног побежал к дому.

— Значит, так, — Эрик расстелил на столе карту. — Утром выдвигаемся, до города идем порознь. За взрывное устройство отвечаем мы с Машей. Остальные накапливаются, — он ткнул пальцем в карту, — вот здесь. Это столовая для бедноты, в пятнадцати минутах ходьбы от объекта. За объектом будете вести постоянное наблюдение попарно, пары меняются каждые два часа. Я координирую. Если неожиданностей не будет, за четверть часа до полуночи сосредоточиваемся здесь, — Эрик снова ткнул в карту. — Объект отсюда в прямой видимости. Сюда же мы с Машей доставляем взрывное устройство. В полночь должен появиться любимец и, предположительно, направиться в нашу сторону. Дверь, опять-таки предположительно, останется незапертой. Как только мы в этом убедимся, любимца гасим, дальше по обстоятельствам. Все понятно?

Я долго не могла заснуть. Умом я понимала, что мальчишку придется устранить хотя бы потому, что, пощади мы его, проживет он недолго. Если останется в городе, жабы его уничтожат сразу. А в подземельях загнется сам, а если не загнется, Эрик его все равно пристрелит, не таскать же с собой такую обузу.

Умом я понимала. И, тем не менее, чувствовала себя убийцей, несмотря на то, что старого цепного пса приговорила с легкой душой. Заснула я лишь под утро, и когда Машка меня растолкала, долго не могла прийти в себя, потому что снилась мне мерзотная гнусная жаба, подмигивающая по-свойски, словно я была одного с ней толка.

К полудню я добралась до столовой для бедных и подсела за столик к деду Артему, который, уронив нечесаную лохматую голову на столешницу, изображал пьяного оборванца.

— Переживаешь? — не открывая глаз, спросил дед Артем. — Не переживай, Ленка, я вот радуюсь, что дожил до сегодняшнего дня, что могу хоть как-то поквитаться с этими тварями.

Я хотела было ответить, что не в мести дело, но в этот момент в дверях появился Иван, нашел меня взглядом и поманил наружу.

— Там этот, — сказал Иван, едва мы переступили через порог. — Любимец чертов. Я думаю, тебе стоит пойти на него посмотреть.

— А что такое? — удивилась я. — Зачем мне на него смотреть, ночью еще насмотрюсь, успею.

— Да какой-то он не такой, — развел руками Иван. — Ходит, ревет навзрыд, будто девка, которую вот-вот изнасилуют.

Через полчаса я изучила, как выглядит огорченная предстоящим изнасилованием девка. Вид у мальчишки действительно был не лучший.

— Кондратик! — окликнула я.

Он жутко обрадовался и, озираясь, порысил ко мне.

— Ленка, — сказал он, на ходу утирая глаза. — Как хорошо, что ты пришла. А то меня завтра отправят на живодерню.

— Что?! — изумилась я. — Куда отправят?

— На живоде-е-е-ерню, — захныкал Кондрат. — Хозяева думают, что я не понимаю языка спонсоров. А его все любимцы понимают, кроме самых тупых. Вчера господин Койрыто сказал, что не забирать же им меня с собой.

— Как это «с собой»? — не поняла я. — Куда с собой? Жабы переезжают?

— Они улетают от нас, — вновь захныкал Кондрат, забыв сделать мне выговор за то, что назвала его благодетелей жабами. — Господин Койрыто вчера сильно гневался. Говорил про каких-то инспекторов, которые осудили деятельность спонсоров и велели им убираться отсюда. В городе под названием Аркадия кто-то из спонсоров очень ошибся, инспекторы про что-то узнали, не знаю про что, и вчера пришел приказ всем спонсорам улетать восвояси. Госпожа Койрыто даже плакала, переживала, как мы, люди, без них тут будем. А меня решили — на живодерню. Из жалости: потому что без заботы и ухода я сам издохну, только медленно.

— Постой, — до меня еще не дошло. — Ты что же, хочешь сказать, что эти гады оставят нас в покое? Ты точно слышал?

— Точно, — заскулил Кондрат. — Господин Койрыто сказал, им всем дали неделю на эвакуацию. От любимцев, сказал, необходимо изба-а-авиться.

— А ну, прекрати хныканье! — рявкнула я на него. — Где сейчас это твое корыто?

— В доме, он не полетел сегодня на службу. Пришли господа Рыйло, Яйичко и Сеймечко, а меня выгнали, чтобы не путался под ногами.

— Вот как, — сообразила я. — То есть им сейчас не до тебя. А ну, стой здесь и не уходи никуда. Я вернусь через час, чтобы был здесь, ясно тебе?

От моей новости у Эрика отвисла челюсть.

— Не может быть, — сказал он, выслушав до конца. — Это наверняка ловушка. Жабы специально слили ложную информацию своему кобельку.

— А если не ловушка? — встрял дед Артем. — Если эти гады на самом деле выметаются?

— Через неделю увидим, — решительно рубанул воздух ребром ладони Эрик. — Так, операция отменяется. Отсидимся под землей, посмотрим, как оно будет.

С минуту мы молчали.

— А почему, собственно, отменяется? — нарушил наконец паузу дед Артем.

— Да, почему? — поддержала я.

Эрик удивленно заморгал.

— С ума сошли? — спросил он. — Какая сейчас может быть, к чертям, операция! Нам явно слили дезинформацию и ждут в засаде, мы все там поляжем. Но даже если не слили, бывают же на свете чудеса… Я слышал, что бывают, хотя не видел ни одного. В общем, если так, то какого черта их убивать?

— Точно, — ахнула Машка. — Если они… Если… Боже, неужели жабы действительно отсюда сгинут? Я не верю! Но если вдруг — пускай проваливают подобру-поздорову.

— А вот не выйдет, — неожиданно жестко сказал дед Артем.

— Что не выйдет?

— Не выйдет подобру-поздорову. Операция состоится.

— А я сказал, операция отменяется! — рявкнул Эрик. — Мы все уходим прямо сейчас, в жабью ловушку не суемся.

— Уходи, — дед Артем махнул рукой. — А я остаюсь. Даже если это ловушка.