Дмитрий Щербинин - Буря

Девушка даже и расплакалась, даже и побледнела сильно и смотрела теперь на всех этих воинов с вызовом, словно бы вопрошая: «Ну, а на это то что скажите?!.. Что — неужто же вновь, про вашу честь, про долг перед государем говорить станете?!.. Да как вы посмеете, после всего слышанного, говорить про какой-то долг?! Перед жизнью, перед любовью ваш долг!»

Вся речь этой девушки дышала такой страстью, таким гневом, и, в тоже время нежностью, что все и притихли, и все-то прислушивались, что то она еще, что-то дальше скажет. Но девушка молчала — теперь она сама ожидала, что скажут ей в ответ; с надеждой, с мольбою вглядывалась в эти лица, а также и все актеры (а там все были переодетые девушки или жены) — все они с надеждою вглядывались в бледные лики воинов, и ведь, и вправду верили, что представление их так подействовало, что любимые их плюнут на войну, останутся…

Где-то наверху ветер ударил в здание с такой силой, что и эта, погребенная под снегом зала, содрогнулась, а стены ее загудели. Ветер выл где-то на верхних уровнях; все сильнее и сильнее выл, наконец — еще один удар сотряс здание, так что можно было подумать, что — это некий волк-великан терзает, пытается разворотить всю постройку клыками.

— Если это все ваших рук дело, так прекратите! — выкрикнул кто-то из воинов, и тут вновь стал возрастать шум.

В этом то шуме Альфонсо зашипел Нэдии на ухо:

— А теперь бежим отсюда… Да-да — бежим! Это же болото какое-то; они же здесь неведомо сколько еще решать будут, а нам то ни одного мгновенья терять нельзя.

Тут он взглянул на ее лик, и приметил, что за это время мертвенная проказа расползлась еще немного. Иной бы и не приметил, а вот Альфонсо вглядывался в этот лик, как в пейзаж некий, и в этом то лике он каждую черточку знал — и совсем то на небольшую долю эти морщины распространились, а ему словно ножом кто по сердцу полоснул, даже и сморщился он от боли. Вот с силой схватил ее за руку, и прохрипел довольно громко:

— Теперь — бежим! Им нас не остановить!.. Ты уж поверь мне, я силу чувствую!

И вот он, ничего более не слушая, вскочил и, держа Нэдию за руку, бросился продираться через ряды, к лестнице. Несмотря на всеобщую растерянность его бегство заметили сразу же. И уж его ли было не заметить? Он, на голову выше даже самых высоких воинов, не только облаченный в темные одеяния, но и окруженный чем-то призрачным блеклым, он подобный некоему мрачному вихрю — кто как не он привлек бы к себе первое внимание? И вот, когда раздалась команда, что, надобно его ловить, так воины, с готовностью, и бросились ее исполнять — им подумалось, что — это и был главный чародей, и им бы очень хотелось, чтобы все разрешилось, чтобы все было объяснено…

Сразу же множество рук ухватилось за него, попытались удержать, повалить; но он, во время видений поднабрался достаточно сил, тем более был уверен, что, стоит только избавиться от них, и никто уже ему не помешает. И он раскидывал наседавших и сзади, и спереди, он нанес несколько сильных ударов, и несколько воинов, окровавленные, отлетели в сторону. Вот на него навалилось разом человек двадцать, и получилась этакая живая гора, и, когда уж думали, что он побежден, так раздался его яростный вопль, и вот гора разлетелась — воины, переворачивая лавки, покатились по полу, а он двинулся дальше, к лестнице. Вполне возможно, что, будь он один, так и удалось бы ему вырваться от этого трех сотенного отряда — но, в какое-то мгновенье воины схватили, вырвали из его рук Нэдию, и потребовалось не менее десятка воинов, чтобы удержать ее, с такой яростью рвущуюся.

Альфонсо бросился к ней, и, в это мгновенье, получил удар чем-то тяжелым по затылку. В глазах его потемнело, но он еще продолжал бороться, еще наносил удары, еще расталкивал своих противников. И вновь его повалили на пол. Умудрились связать руки и ноги — он бешено вырывался, кричал, и тогда его рот заткнули кляпом. Командир же повелел, чтобы несли их в погреб, и держали там связанных, под стражей…

Вэлломир был принял помощь от ворона, как должное. Он, замерзший, обгорелый даже и не понимал, что останься он в овраге, в который скатился после осмотра крепости еще хотя бы на полчаса, и тело бы его было мертво. Он настолько был уверен в своих силах, что не смог бы этого принять.

Теперь же вокруг рассекали снежный воздух два черных крыла, и таких огромных, что он даже и окончания их не видел. И то, что крылья эти были огромными, он принимал без всякого удивления, как должное — юноша теперь еще больше уверился, что он Избранный, а раз так, то и должно ему служить все могучее. И заговорил он голосом властным:

— Теперь неси Меня туда, где смогу Я, в полной мере проявить Свой гений. Прочь от этих снежинок! Я повелеваю!..

— Хорошо же, хорошо. — похвалил его ворон. — Твое рвение похвально, и ты, быть может, способней всех иных избранных. Но не к чему так спешить куда-то. Знай, что и здесь ты найдешь силы, или забыл про призраков, которыми полна теперь крепость?.. Про этих призраков, которые бесприютны, которые мечутся, цепляются друг за друга, и которым нужен предводитель.

— Я не желаю повелевать призраками. Я желаю повелевать живыми людьми.

— Эти призраки помогут тебе овладеть властью и над живыми. Следуй же за мною…

Вэлломир хотел было воспротивиться, но тут же почувствовал, что его собственная воля ничего не значит, против воли несущего его, и тут же, сам себя уверил, что — в этом то и есть его воля, и даже проговорил:

— Да — Я решил — неси Меня к этим призракам.

Через несколько мгновений, они уже нависли над замороженной крепостью. Теперь все эти отекшие улочки, дома уже вовсе и не похожие на дома — теперь, все это пересекали бесчисленные, довольно широкие трещины, из которых, с клекотом, извиваясь многометровыми вихрями, выплескивалась тьма — в тьме этой перемешивалось в стремительной круговерти бессчетное множество лиц, и частей тел. Некоторые из них, вырывались темными туманными обрывками, но и в обрывках этих не было покоя: они беспорядочно, суетливо из стороны в сторону метались, из них слышались голоса испуганные, ничего не понимающие, молящие — некоторые из этих сгустков, поднимались так высоко, что касались метели, и она их тут же подхватывала, несла куда-то.

— Вот видишь, насколько им необходимо твое руководство? — спрашивал ворон. — Теперь только кликни, и эта армия прямо сейчас пойдет за тобою, и в самом то скором времени уже свершатся первые победы…

— Ко мне! Ко мне!!! — прокричал во всю силу Вэлломир.

Он кричал так потому, что боялся, как бы ворон первым этот клич не бросил. И он рад был, когда услышал, что собственный его голос, словно вопль, из тысячи глоток вырвавшийся, прозвучал. Вопль этот эхом по растрескавшейся крепости прокатился, от вопля этого еще больше появилось трещин, старые же раздались в стороны. Промерзлые строения с треском, одно а другим лопались, и казалось, что — это какие-то бьющиеся стекляшки. Из их внутренностей вырывались, вздымались вверх целые сонмы духов, они вихрились вокруг Вэлломира, и вопили сотнями разных голосов: