Элина Гончарова - Рута

Рута вскочила с места и, схватив корзину, стремительно направилась к выходу. Посидев еще немного Басто, медленно встал и не спеша пошел за ней.

Йеннифэр стояла на краю отвесной скалы и наблюдала за тем, как быстро надвигаются грозовые тучи. Гроза делила небо ровной полосой. Темная, плотная, бурлящая и клубящаяся половина, стремительно вытесняла прозрачную и светлую, безоблачную голубую часть, пронизанную розовыми лучами заката, за горизонт.

«Словно моя жизнь…» — думала чародейка, придерживая рукой непослушные локоны, приводимые в движение сильным порывом ветра, и с тоской глядя на быстро исчезающую светлую полосу неба.

Столько лет бесплодный поисков, ожиданий, надежд и разочарований. И вот наконец, то чего она желала больше всего на свете сбылось, подарив наисчастливейшие минуты всей ее жизни. Ни с чем нельзя было сравнить, то чувство, которое она испытала, увидев сморщенное маленькое личико своего дитя. Слезы текли по щекам в три ручья, сердце, казалось, не способным вместить в себя столько любви, теплоты и радости.

Плачущая чародейка — жалкое зрелище! Возможно, но сейчас она не чародейка, сейчас она просто женщина, счастливая мать. Она всегда думала, что знает, что такое любовь, но то что она знала до этого только очень отдаленно напомнило, то что она испытывала теперь.

И вот она снова вынуждена стать чародейкой. Хладнокровной и расчетливой, не знающей сомнений и страха, что бы защитить свое право быть матерью. Это не легко! Тревога за сына, разрывает душу мешая сосредоточиться. Новое доселе ей не ведомое чувство страха за свою жизнь, заставляет в жилах стыть кровь, от одной мысли:

«Что будет с ним если я умру? Кто защитит его, кто оградит от бед и несчастий? Кто научит быть сильным? Кто сможет его любить так же как и я?»

Вдруг отчаяние уходит, уступая место решимости. Она должна жить! Она будет драться до последнего, если понадобиться, рвать зубами своих врагов. Ради жизни и счастья своего малыша, ради того, что бы увидеть его первые шаги, услышать первое сказанное им слово.

«Модрон Фрейя, Великая Мать, помоги! — вырывается крик из ее души. — Только ты можешь понять меня сейчас и простить за невежество и высокомерие!»

— Здравствуй, Йеннифэр, — раздается у нее за спиной хриплый голос Сабрины.

Она резко обернулась. Три чародейки, закутанные в черные плащи, будто три вороны, стоят сверкая глазами в ожидании добычи.

— Сабрина… Кейра… Что вам здесь надо? — спокойно спросила она, пытаясь узнать третью чародейку.

— Мы пришли поздравить тебя с рождением ребенка, — зло хохотнула Сабрина. — Не хочешь нам его показать.

Неизвестная Йеннифэр чародейка, не отрываясь смотрела на закрытую платком корзину, стоящую на большом валуне.

— Он там! Я чувствую его дыхание! — воскликнула она, делая к колыбели шаг, но тут же остановилась ощупывая руками невидимую стену, преградившую ей дорогу.

Ее серо-зеленые глаза сузились в тонкие щели, неприятная улыбка скользнула по губам. Вскинув руки она прокричала заклинание, нарастающее словно раскат грома, от которого воздвигнутая вокруг колыбели стена рассыпалась подобно хрупкому стеклу и исчезла. Чародейка ринулась к корзине, но тут же отскочила назад, огромная каменная глыба, послушная взмаху руки Йеннифэр, рухнула, преграждая ей дорогу. В то же мгновение ударила Сабрина. Крутящаяся воронка поднялась из моря, будто гигантский фонтан, перескочила на скалы и понеслась с немыслимой скоростью на стоящую на краю пропасти чародейку, чей черно-белый плащ развевается будто боевое знамя.

Йеннифэр поднимает руки и кричит, что есть силы. Синий свет вырывается из ее ладоней, ей с трудом удается направить его на воронку, прошедшую легким ветерком между тремя разгоряченными чародейками. Вдруг воронка остановилась, задрожала и со звоном осыпалась миллионами длинных острых сосулек, словно стрелы впившихся в камни и матовый купол, выстроенный чародейками в мановение ока.

Не дожидаясь ответа, Йеннифэр собирает мерцающий клубок, увеличивающийся вдвое с каждым оборотом. Резким движением направляет разросшийся шар в щит, похожий сейчас на дикобраза. Щит трещит, разряды сотрясают его, но выдержал.

— Сейчас ты умрешь, Йеннифэр, — кричит Сабрина, сверкая темными хищными глазами. — Наконец-то ты сдохнешь…

Ее слова заглушают раскаты грома. Молния режет небо. Море поднимает огромные волны и с невероятной силой швыряет их на скалы.

Чародейки берутся за руки, вздымают их вверх, заклинание словно удар молота по наковальне, ударяет и отдается нестерпимой болью в голове.

«Великая Мать, помоги!» — крик застревает в горле.

Йеннифэр чувствует как падает, видит как приближается скала и она не в силах, что-либо сделать. Она старается выбивается из сил, но срывается в пропасть и летит… летит, поднимаясь все выше и выше. До нее долетает крик взбешенной Сабрины, сыплющей ей вслед проклятья и пучки молний. Визг курносой чародейки, достающей из колыбели старого потрепанного кота. И только Кейра стоит неподвижно и смотрит растерянным и удивленным взглядом в след, тающей в серых тучах черной чайке с белыми перьями в хвосте.

Ночь с обозом до моря, дальше почти двое суток на корабле до Скеллиге, тянулись так долго, что Геральт на одном дыхании взлетел по крутой лестнице ведущей к храму. Он был зол. Зол на краснолюдов еле плетущихся со своим обозом, на свои неокрепшие ноги за то что был вынужден терять время на отдых, на Плотву, на капитана тянувшего время в ожидании какого-то важного пассажира. Но больше всего он был зол на себя, за то что смертельно боялся посмотреть Йеннифэр в глаза. Боялся так же сильно как и не успеть…

— Йеннифэр… чародейка здесь? — в горле у Геральта пересохло.

Ворота со скрипом отворились и к нему вышла высокая женщина с вытянутым лицом и светлыми волосами.

— Что вам угодно, милсдарь? — спросила она спокойно, прикрывая ворота, из-за которых выглядывала молоденькая жрица.

— Здравствуйте, Модрон Сигрдрифа, — поклонился ведьмак. — Меня зовут, Геральт из Ривии. Я ищу Йеннифэр…мою жену.

Верховная жрица долго и внимательно смотрела на него.

— Пойдемте со мной.

Она быстро пошла вперед, ведьмак последовал за ней. Они прошли сквозь рощицу, затем снова свернули к морю, прошли по узкой каменистой тропинке к небольшой площадке, заканчивающейся крутым обрывом. Медальон на шее Геральта заходил ходуном.

— Здесь на нее напали, — произнесла она с горечью, указывая на торчащие везде каменные сосульки. — Она знала, что вы придете…рано или поздно. Вот, возьмите.

Сигрдрифа протянула ему свиток. Он принял его дрожащей рукой, растерянно глядя на жрицу.