Gierre - Гарри Поттер и Песочные Часы

Гарри поспешно убрал письмо и кивнул.

— Знаешь, я давно хотел рассказать тебе, Гарри, — начал Невилл.

— Твои родители в Больнице Святого Мунго, их пытала Беллатриса Лестрейндж, Пожирательница Смерти, и они сошли с ума, — прервал его Гарри. Его тон был резким, он был слишком увлечен приглашением Малфоя, которое теперь напоминало ультиматум: если ты тот, за кого выдаешь себя, покажи свою силу, если же ты просто одиннадцатилетний мальчик, у тебя большие проблемы.

Невилл ничего не ответил, но Гарри понял, что совершил первый серьезный промах в общении со студентами, когда за пуффендуйцем резко захлопнулась дверь.

С каждым днем Гарри было все тяжелее делать вид, что он совсем не думает о приглашении старшего Малфоя. Каждый раз на уроках по Защите от Темных Искусств и на особых занятиях окклюменцией он старательно вызывал в голове образ плюющегося Дадли и пытался заместить этим отвратительным воспоминанием свой страх перед отцом Драко. Снейп не сказал ни слова, Дамблдор ни разу не вызвал его к себе, Сириус писал о безобидных пустяках, «Пророк» выпихивал на первые полосы спортивные обзоры. Мир вокруг замер, и Гарри ощущал, что это затишье было вызвано исключительно его молчанием. Он боялся взять в руки перо, потому что неосторожное слово в письме могло привести к последствиям, которые он уже не мог предсказать.

Студенты готовились к праздникам, и чем хуже чувствовал себя Гарри, тем больше веселья творилось вокруг. Близнецы Уизли, судя по слухам из башни Гриффиндора, поставили на поток производство зачарованных дневников и тетрадей. Невилл делал невероятные успехи в полетах на метле, но поговорить с ним у Гарри не хватало смелости. Мир стал настолько хрупким, что неосторожно сказанное слово приводило к чьей–нибудь смерти. Делая немыслимые кульбиты в воздухе, Невилл, по крайней мере, находил все больше друзей. Профессор Стебль сообщила, что надеется, что на втором курсе он сможет присоединиться к команде Пуффендуя.

Когда до каникул осталась одна неделя, и Гарри начал натыкаться на закрытые двери перед кабинетами, погруженный в свои мысли, его настигла профессор Макгонагалл.

— Мистер Поттер, — подчеркнуто официальным тоном начала она, — я хотела бы сообщить вам, что, поскольку в вашей ситуации допустимо оставаться в Хогвартсе на рождественских праздниках, все же я советую вам, по крайней мере, навестить своего крестного. Вы, наверняка, уже знаете, что Сириус Блэк, которого вы невольно спасли своим экстравагантным поступком, является вашим крестным?

Гарри кивнул, продолжая раздумывать о том, сможет ли он защитить себя от легилименции Люциуса Малфоя, освободить Добби за праздничным ужином, доказать Пожирателям Смерти, что его стоит бояться, и, заодно, не допустить смерти Сириуса от отравления или случайного проклятья в чужом поместье.

— Что ж, в таком случае, возможно, вам известно и то, что без сопровождения учителя вам запрещено покидать территорию Хогвартса?

Гарри машинально кивнул. Его больше заботило, можно ли научиться за неделю использовать невербальную магию уровня СОВ, хотя бы в части вызова телесного патронуса или для раскрытия щита Протего.

— Мистер Поттер, вы вообще слушаете меня? — раздраженно спросила Макгонагалл, заметив, что Гарри витает в облаках.

— Простите, профессор, — он сник. — Честно говоря, мне сейчас не до того.

— Боюсь представить себе, какие беды подстерегают первокурсника, успешно овладевшего начальной трансфигурацией на третьем занятии, — ответила Макгонагалл, и Гарри понял, что она шутит. Это подействовало на него лучше будильника.

— Извините, вы говорили о том, что я мог бы увидеть крестного, так?

— Именно, мистер Поттер, — кивнула удовлетворенная его реакцией профессор Трансфигурации. — Однако для этого вам необходим сопровождающий.

— Возможно, профессор Стебль…

— К сожалению, профессор Стебль не может отлучаться из Хогвартса в праздничные дни. Теплицы требуют особенно тщательного ухода в это время. Именно поэтому я и обращаюсь к вам. Если вы не возражаете, я могла бы сопровождать вас. Хотя я не обязана этого делать, но с тех пор, как я познакомилась с вашими приемными родителями, я считаю себя несколько… — она поджала губы, вероятно, подбирая вежливые слова. — Я считаю, что в какой–то степени несу за вас ответственность.

— Вы предлагаете проводить меня в Больницу Святого Мунго? — удивился Гарри. Он был уверен, что единственная мечта декана Гриффиндора — оттачивать мастерство анимагии и упражняться в трансфигурации рождественской елки.

— Именно так. Вижу, вы весьма удивлены.

По ее лицу сложно было сказать, о чем она думает, но Гарри предположил, что она расстроена.

— Извините, просто меня же определили на Пуффендуй.

— Ох, Поттер, кого вы обманываете! — развеселилась профессор. Вероятно, Гарри удалось ее успокоить. Он не понимал, как именно, но решил для разнообразия порадоваться произведенному эффекту. — Вам удалось в первый же день разделаться с тайной немыслимой древности. Уверена, что в душе вы — настоящий гриффиндорец. Что ж, если мы решили этот вопрос, может быть, вы ответите мне, отправимся ли мы в Больницу Святого Мунго?

— Конечно! — ответил Гарри, вкладывая в свои слова всю возможную радость. Мысленно он добавил в свой список людей, с которыми необходимо поддерживать хорошие отношения, профессора–анимага.

Решение, принятое Гарри совершенно случайно, привело в действие очередной механизм. На уроке по Зельеварению профессор Слизнорт подошел к нему, пока он пытался разделить безоар на две половины, и таинственно сообщил:

— Профессор Макгонагалл — очень могущественная колдунья. В прошлом ей не было равных в дуэлях.

Гарри удивленно обернулся, но профессор уже помогал Невиллу соскрести остатки безоара с пола.

В середине недели в конце урока по Защите Снейп добавил факультету Пуффендуй десять баллов за то, что Гарри сдал эссе по использованию чар оглушения на пару минут раньше срока. Обычно внимательные глаза профессора рассеянно пробежали по свитку, он кивнул и возвестил о начислении баллов. Если бы не хмурый тон, Гарри решил бы, что его работа, которую он писал без особого энтузиазма, действительно заинтересовала Снейпа.

— Останьтесь после занятия, — добавил профессор.

Когда все ученики вышли из кабинета, и Ханна осторожно прикрыла дверь, Снейп несколько раз взмахнул палочкой, а потом, не меняя своего положения возле стола, заваленного свитками, сообщил:

— Люциус не примет отказа.

Гарри, собрав в кулак всю волю, заставил себя не менять положения. Они стояли в разных концах кабинета и молчали. Снейп следил за реакцей Гарри, а Гарри ждал, что еще скажет Снейп. Прошла минута, стоять неподвижно стало откровенно тяжело. Он замер в неудобной позе, вполоборота, и теперь ему отчаянно хотелось отложить книги и сесть за ближайший стол, но внутренний голос твердил, что это будет означать фиаско в невидимой борьбе.