Dark Jack - Игры в заботу

— Вон! ВОН! — Дядя Вернон поймал меня в воздухе, потащил к двери и вышвырнул в коридор. Затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Дадли, закрывая руками лица, за ними выскочил дядя Вернон, захлопнув за собой дверь. Слышно было, как в комнату продолжают падать письма, они стучали по полу и стенам, отлетая от них рикошетом.

— Ну все, — значимо и весомо произнес дядя Вернон. Он старался говорить спокойно, хотя на самом деле нервно выщипывал из усов целые пучки волос. — Через пять минут я жду вас здесь — готовыми к отъезду. Мы уезжаем, так что быстро соберите необходимые вещи — и никаких возражений!

Что же, раз так, то, думаю, я больше не вернусь в этот дом. Недавно Зелел упомянул, что когда писем начнет приходить очень и очень много, а Хогвартс таки не получит ответа, то можно мне будет готовится к тому, что меня скоро заберут. Следовательно, пора собирать манатки.

Я поднялся в комнату, где жил и начал укладывать в небольшой портфель самое дорогое, что было.

— Так, учебники по физике… Тут еще где–то биология завалялась… — бормотал я, попутно ища что–то интересное в книгах, подаренных когда–то Дадли. Думаю, тот, кто читает пятьдесят слов в минуту, вряд ли догадается, что пропал учебник по термодинамике, который Дадли вручила Мардж, посчитав его умным ребенком.

— Интерес–с–сная литература… — прошипел Зелел, вылезая из–под моего рукава. — А я где пое–еду, ммм?

— Ну, думаю, тебе будет не очень удобно сидеть под моей одеждой, потому что Дадли толкается в машине… Есть идеи?

— Хммм… Я размещус–с–сь рядом с учебником по х-химии…

— А не раздавит? — я волнующе посмотрел на змею.

— Не–е–ет, я аккура–атен…

— А от запаха пыли змеям ничего не будет?

— Ес–сли заболею чем–то с-смертельным, то пущ–щус–с-сь во вс–се тяжкие… — прошипел Зелел. — Не зря ведь рядом с–с–с книгой по х–х–химии с-сижу…

Мы ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя Петунья не решалась спросить, куда мы направляются. Несколько раз дядя Вернон делал крутой вираж, и какое–то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот.

— Сбить их со следа… сбить их со следа, — всякий раз бормотал дядя Вернон.

Кажется, я ошибся, когда предположил, что дядя Вернон умеет думать.

Мы ехали целый день, не сделав ни единой остановки для того, чтобы хоть что–нибудь перекусить. Когда стемнело, Дадли начал скулить. У него в жизни не было такого плохого дня. Он был голоден, он пропустил пять телевизионных программ, которые собирался посмотреть, и он никогда еще не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами.

— А Пирс, наверное, без меня уже начал смотреть… — выл Дадли, а я слышал только «О, нет, мой друг начал деградировать и даже меня не подождал!».

Наконец дядя Вернон притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Дадли и мне выделили одну комнату на двоих — в ней были две двуспальные кровати, застеленные влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же уснул, а я сидел на подоконнике, мечтая поскорее отсюда убраться.

Представьте, как эта тонна сала, теперь живущая в одной комнате со мной, храпела?

И все бы ничего, но эта тонна сала храпела в унисон с другой тонной сала из соседней комнаты.

Ну за что? Радует только то, что теперь Зелел, насмотревшись какого–то сериала, о котором я, честно, не знаю, говорил о том, что полученных знаний из моей книги по химии недостаточно, что бы варить метамфетамин.

На завтрак нам подали заплесневелые кукурузные хлопья и кусочки поджаренного хлеба с кислыми консервированными помидорами. Но не успели мы съесть этот нехитрый завтрак, как к столу подошла хозяйка гостиницы.

— Я извиняюсь, но нет ли среди вас мистера Г. Поттера? Тут для него письма принесли, целую сотню. Они там у меня, у стойки портье.

Она протянула им конверт, на котором зелеными чернилами было написано:

«Мистеру Г. Поттеру, город Коукворт, гостиница «У железной дороги“, комната 11».

Я, вспомнив то, что надо бы изобразить вселенское любопытство, попытался схватить письмо, но дядя Вернон ударил меня по руке. Хозяйка гостиницы застыла, ничего не понимая.

— Я их заберу, — сказал дядя Вернон, быстро вставая из–за стола и удаляясь вслед за хозяйкой.

* * *

— Дорогой, не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя Вернон, похоже, ее не слышал.

Дядя Вернон завез нас в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и мы снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки.

— Папа сошел с ума, да, мам? — грустно спросил Дадли после того, как днем дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер нас в машине, а сам куда–то исчез.

Я впервые был согласен со свиньей.

Но, в любом случае, я начал понимать, что являюсь садистом. Я получал удовольствие, наблюдая за тем, как тетя и дядя пытаются оградить меня от прочтения писем, чье содержание мне давно известно. Мне иногда даже хотелось засмеяться в голос от того, что я видел.

Но я не могу. Мне нужно играть и тогда удовольствие, возможно, растянется.

Начался дождь. Огромные капли стучали по крыше машины. Дадли шмыгнул носом.

— Сегодня понедельник, — запричитал он. — Сегодня вечером показывают шоу великого Умберто. Я хочу, чтобы мы остановились где–нибудь, где есть телевизор.

«Значит, сегодня понедельник», — подумал про себя я, вспоминая кое о чем. Если сегодня был понедельник — а в этом Дадли можно было доверять, он всегда знал, какой сегодня день, благодаря телевизионной программе — значит, завтра, во вторник, мне исполнится одиннадцать лет. Конечно, нельзя сказать, что у меня были веселые дни рождения — например, в прошлом году Дурсли подарили мне вешалку для куртки и пару старых носков дяди Вернона.

Но я думаю, что этот день рождения все же будет лучше остальных. Все же до него, а может и после, но уже совсем близок момент, когда мне предстоит уехать от надоедливой семьи в мир, где мне, наверное, будут рады.

Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил.

— Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины!

На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи.

— Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку.