Алексей Добряков - Уличные песни

В побег уйду я — за мною часовые
Пойдут в погоню, зека кляня,
И на винтовочках взведут курки стальные,
И непременно убьют меня.

Друзья накроют мой труп бушлатиком,
На холм высокий меня снесут.
И, помянув судьбу свою проклятьями,
Лишь песню грустно мне пропоют.

И скоро скажут тебе, моя любимая,
Или напишет товарищ мой.
Не плачь, не плачь, подруга моя милая,
Я не вернусь теперь уже домой.

Стоять ты будешь у той моей могилочки,
Платок батистовый свой теребя.
Не плачь, не плачь, подруга моя милая,
Ты друга сердца отыщешь для себя.

Ведут на Север срока огромные.
Кого ни спросишь — у всех Указ.
Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
Взгляни, быть может, в последний раз.

Нас было пятеро фартовых ребятишек.
И всем барышникам было по барышам.
Из нас четыре докатилися до вышек,
А я на полную катушку намотал.

Была ты девушкой, когда тебя я встретил.
Прошла ты гордо на модных каблуках.
В твоих глазах метался пьяный ветер,
И папироска дымилася в зубах.

Ты подошла ко мне небрежною походкою,
Взяла под руку и сказала мне: «Пойдем».
А поздно вечером споила меня водкою
И завладела моим сердцем, как рулем.

Ведь никогда ж я не был уркаганом.
Ты в уркагана превратила паренька.
Ты познакомила с малиной и наганом.
Как шел на мокрое — не дрогнула рука.

Костюмчик серенький, колесики со скрипом
Я на казенный на бушлатик променял.
За эти восемь лет немало горя мыкал,
И не один на мне волосик полинял.

Я срок разматывал, как лярва, припухая,
Там нары жесткие да пайка триста грамм,
И лишь о том, что было, часто вспоминая, —
Такая жизнь — она положена ворам.

Так что ж стоишь, краснеешь и бледнеешь?
Из-за тебя же я, сука, пострадал.
Беги в легавку, да только не успеешь.
И финский нож под сердце ей вогнал.

Нас было пятеро фартовых ребятишек.
И веем барышникам было по барышам.
Из нас четыре докатилися до вышек,
А я на полную катушку намотал.

Кто из вас не знает
Города Одесса?
Там живут бандиты, шулера.
День и ночь гуляют,
Грабят, убивают,
И следят за ними филера.

Ночь стоит глухая,
Только ветер свищет.
В старом парке собрался совет:
Это уркаганы,
Воры, хулиганы
Выбирали свой авторитет.

Речь держала баба,
Звали ее Мурка.
И она красавицей была.
Даже злые урки
Все боялись Мурки
Воровскую жизнь она вела.

Как-то шли на дело
Выпить захотелось,
И зашли в шикарный ресторан.
Там она сидела
С агентом отдела,
А из кобуры торчал наган.

Чтоб не шухериться,
Мы решили смыться,
Но за это Мурке отомстить.
Одному из воров
После разговора
Наказали Мурку порешить.

Лешка в ресторане
В тот день напился пьяный,
И пошел заданье выполнять.
В темном переулке
Он увидел Мурку
И стал ее тихонько догонять.

Здравствуй, моя Мурка,
Здравствуй, дорогая!
Отчего к легавым ты ушла?
Что тебе не мило:
Плохо у нас было
Или не хватало барахла?

Раньше ты носила
Лаковые туфли,
Одевалась в шелк и шиншиля.
А теперь ты носишь
Рваные галоши,
И тужурка в штопке у тебя.

Здравствуй, моя Мурка,
Здравствуй, дорогая.
Здравствуй, моя Мурка, и прощай:
Ты зашухерила
Всю нашу малину
И теперь маслину получай!

А через минуту
Снова выстрел грянул.
И народ взволнованный спешит.
В темном переулке,
Чуть подальше Мурки,
Лешка с своим шпаером лежит.

Знаешь ли ты Мурку,
Мурку дорогую?
Помнишь ли ты с Муркой наш роман:
Как мы с нею жили
Время проводили
И совсем не знали про обман?

Мурка, мур-мур-муреночек,
Мурка, ты мой котеночек,
Мурка, Маруся Климова,
Прости любимого.

Как-то было дело:
Выпить захотелось,
И зашел в шикарный ресторан.
Вижу: вдали бара —
Там танцует пара:
Мурка и какой-то юный франт.

Я к ней подбегаю,
За руку хватаю:
«Мне с тобою надо говорить!»
А она смеется,
Только к парню жмется:
«Не о чем, — сказала, — говорить!»

«Мурка, в чем же дело,
Что ты не имела,
Разве я тебя не одевал?
Шляпки и жакеты,
Кольца и браслеты
Разве я тебе не покупал?

Здравствуй, моя Мурка,
Здравствуй, дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай
Ты меня любила,
А теперь забыла
И за это пулю получай!».

Мурка, мур-мур-муреночек,
Мурка, ты мой котеночек,
Мурка, Маруся Климова,
Прости любимого.

Сижу я — цельный день скучаю,
В окно тюремное гляжу.
А слезы катятся — я их не замечаю —
По исхудалому лицу.

Сижу я цельный день в халате
И прячу руки в рукава.
На мне ушанка (да) порвана, на вате,
Чтоб не зазябла голова.

А не ходи ты перед тюрьмою,
Меня не мучь день ото дня.
Катись ты на хер (да) со своей мандою
И даже дальше от меня.

Сижу я цельный день скучаю,
В окно тюремное гляжу.
А слезы катятся — я их не замечаю
По исхудалому лицу.

Ох, натискал ты, натискал!
Пахнет скверно от вранья.
Рассказал ты свою долю.
Дай теперь совру и я.

Раз пришлось мне как-то летом
В стоге сена ночевать.
Притомился я с дороги,
Стал тихонько засыпать.

Но не тут-то, братцы, было —
Сон нарушили тотчас:
Разговаривают двое
Плюс мужские голоса.

Говорит один другому:
Ты послушай-ка, браток,
Проигрался в стос проклятый,
И пришлось идти на скок.

Взял фому и долотишко,
Быстро-быстро похилял.
И к пяти часам, как время,
На хавиру приканал.

Прихондрычил на хавиру
И как вкопанный я встал:
За столом четыре черта
В карты резалися там.

Черти тут переглянулись,
Побелели, как мука.
Знают черти, что на деле
Не дрожит моя рука.

Я, браток, не фраернулся:
Всех чертей под стол загнал.
Все червончики их слямзил,
К туркам в гости уканал.

В Турции дела неплохи:
По карманам — боже ж мой! —
Кошельков по тридцать на день
Доставал одной рукой.

Турки думали-гадали,
Но придумать не смогли.
Пятьдесят косых собрали
И султану отнесли.