Коре Сарыг на Буланом коне

Богато и счастливо стал жить Коре Сарыг со своей женой.

Было это или не было, но рассказ о добром и бескорыстном Коре Сарыге до сих пор живет в народе.

Жили когда-то отец с дочерью.

Вот старик пошел зимой к реке, в прорубь морду ставить, и сильно замерз. Зашел он погреться к трем богатым братьям Мох-Сагалу, Сарыг-Сагалу и Хара-Сагалу, которые в лесу жили.

Братья сидели у очага и рассказывали сказки. Только старик к ним зашел, накинулись на него с руганью, что он хвост сказки застал, и привязали его к ножке кровати.

— Так, — говорят, — мы со всеми делаем, кто у нас хвост сказки застает.

А сами смеются.

Вот, думает старик, не было печали. И зачем только понесло меня к этим богачам.

Два дня и две ночи промучился он. Ни пить, ни есть ему не дают и не отвязывают. Совсем обессилел старик, упрашивать стал, чтобы домой его отпустили.

Братья говорят:

— Отдашь нам свою дочь, тогда отпустим.

Куда деваться, пришлось согласиться.

— Через три дня придем за твоей дочерью.

Едва доплелся старик до дому. Дочь бросилась к нему в тревоге и печали.

— Что с тобой, отец мой? Где ты долго был? Отчего плачешь, отчего слезы льешь?

— Как мне не плакать, как слезы не лить, дочка. Ходил я рыбу ловить, замерз на реке и зашел к лесным братьям обогреться. Они говорят, что я у них хвост сказки застал, схватили меня, связали, есть-пить не давали. Едва я не помер. Тем только и спасся, что пообещал тебя им отдать. Через три дня сюда они явятся.

Еще пуще залился старик горькими слезами.

— Не плачь, отец, — успокоила его дочь. — Что-нибудь придумаем.

Через три дня, и вправду, идут к ним богатые братья.

Дочь в углу юрты отца укрыла, своими делами занимается.

Мох-Сагал заходит.

— Я за тобой пришел, как с отцом уговаривались. Моей женой будешь. А где твой отец?

— Не пойду я за тебя, Мох-Сагал. А отец пошел из рогов лягушки топорище делать.

Мох-Сагал глаза вытаращил, усы растопырил.

— Да разве у лягушек рога бывают?

— Конечно, как у ваших сказок хвосты.

Нечего сказать Мох-Сагалу, повернулся он и ушел.

Немного погодя Сарыг-Сагал является.

— Собирайся, девушка. Я за тобой пришел. Жениться хочу на тебе. Не веришь — отца спроси. Где он у тебя?

— Не пойду я за тебя, лесной богач Сарыг-Сагал. А отец мой пошел из рогов змеи рукоятку к сабле делать.

Сарыг-Сагал глаза выпучил.

— Откуда у змеи рога?

— Оттуда же, откуда у ваших сказок хвосты.

И этому сказать нечего. Убрался Сарыг-Сагал.

Не успел уйти — Хара-Сагал на пороге.

— Я на тебе женюсь. Отец тебя мне отдал. Если надо, у него спроси. Где он?

— Чем за вас, лесных чертей, замуж идти, лучше век одной оставаться. А отца моего дома нет. Он пошел из рогов ящерицы рукоятку к мечу делать.

Хара-Сагал глаза вылупил.

— Какие такие ящерицы с рогами? Ты что, смеешься? Не бывает у ящериц рогов. Ты по-доброму скажи, где отец.

— Может, и не бывает рогов у ящериц. Тогда и у сказок хвостов не бывает. За что вы тогда моего отца мучили?

Только Хара-Сагала и видели.

Стали отец с дочерью жить-поживать, а богатые лесные братья больше не осмеливались приставать к ним.

Жили старик со старухой. Был у них добрый конь, Савраска. Вот как-то пустил старик Савраску на волю — зеленой травы поесть, родниковой чистой воды попить.

Ходит степью Савраска, гуляет на воле, а навстречу ему страшный полосатый зверь. Испугался конь, а все-таки спрашивает:

— Ты кто такой?

— Я Ала барс, над всеми зверями начальник. А ты кто такой?

— Я конь Савраска, начальник над всяким скотом.

Удивился Ала барс.

— Как же мы, два начальника, силу свою испытывать будем?

Савраска хвостом махнул.

— Который из нас камень разобьет, чтобы из него огненные искры во все стороны полетели, тот и сильнее.

Ала барс давай лапой по камням бить. Которые надвое раскалываются, какие в труху превращаются, а не видать никаких искр.

— Давай теперь ты, Савраска.

В какой камень ни ударит копытом Савраска, из него искры пучками прыскают.

Перепугался Ала барс и побежал куда глаза глядят. Бежал, бежал, медведя встретил.

— От кого бежишь? — медведь спрашивает.

— От Савраски бегу. Самый сильный зверь! Самый большой начальник!

— Да что ты! Мы этих коней запросто давим, где он теперь, покажи-ка мне его.

Ала барс медведя над собой поднял, а тот у него в лапах и задохся.

«Вон что! Как увидел Савраску, так со страху и помер», — думает Ала барс. Не стал в этом месте задерживаться, еще быстрее убегать стал.

Тут ему волк попадается.

— От кого бежишь?

— От Савраски.

— От коня, что ли? Нашел кого пугаться! Мы их задираем да едим. Покажи-ка, где он.

Поднял Ала барс волка над головой, и этот у него в лапах дух испустил.

«Вот так-так, — думает Ала барс. — Только глянул на Савраску, и уже душа вон».

Рванул Ала барс без оглядки, и с тех пор барсы в Хакасии не водятся.

Жил-был главою небольшого и небогатого аала старый богатырь по имени Арыхпай. Были у него жена и семилетний сын.

Налетели однажды враги, разрушили стойбище, угнали людей. Остались в аале одни старики да кой-какой скот. Сына Арыхпая тоже забрали враги. И даже его не смог спасти старый богатырь, совсем у него сил не осталось.

Пригнали пленников к могучему Моол Хану. Кого пастухами сделали, кого работать по хозяйству и дому заставили. Семилетнему сыну Арыхпая наказали быть пастухом и оставили ему его коня. И вот пасет мальчик скот Моол Хана. Год пасет, еще год пасет… По родным местам тоскует, родителей своих вспоминает. Когда, бывает, всплакнет, иногда унылой песней свое горе-страдание утешит.

Умный был мальчик. Памятливый. Все, что ни увидит, поймет и запомнит. Каждое дерево в лесу знал, все горы-вершины были ему знакомы. Но лучше всего в конях разбирался. Череп конский обветренный в степи ему попадется, так он по черепу этому все-все о коне расскажет.

Призвал как-то к себе Моол Хан мальчика и спрашивает:

— Говорили мне, что ты в степи плачешь и песни поешь. А еще я слышал, в конях ты хорошо разбираешься. По костям угадать можешь, скакун это был, богатырский конь или просто какая кляча. Правду мне говорили?