Неонила Криничная - Легенды. Предания. Бывальщины

— Слыхал я про тебя, Аввакум, что ты умный поп есть, горе наше тебе ведомо, пойдем на бояр, товда ты службу мне верную сослужишь.

— То можно, — ответствовал Аввакум, — только я на бояр с крестом пойду, а ты с ружьем.

Стукнулся Разин с Аввакумом по рукам — и пошли на бояр вместе. Как узнал про это Никон, сразу анафеме Аввакума предал, а всю стару веру порушить захотел, чтобы от нее поминок не было. Аввакум анафемы не убоялся, он начал весь народ поднимать, чтобы бояр изничтожить и их патриарха Никона, которые никому житья не давали.

Так всю жисть Аввакум и прожил, все с боярами дрался да за бедных людей страдал.

В прежнее время старики много о расколе сказок вели. Котора из них более правдива — не знаю. Вот мой отец еще от прадеда такое про раскол рассказывал. При царе Алексее Михайловиче был патриарх нехристь, чтоб ему провалиться в тартарары — три аршина глубины, чтоб ему светлого дня не видать, как свинье неба, звали его Никон. Вот тот нехристь-идол забрал у царя доверие и давай все книги править, обряды изменять. То дико казалось. Всю жизнь наши деды по старым книгам молились и никому от того зла не было, все в полном здравии жили и хлеб-соль ели. Узнал о том самый умный в то время русский поп Аввакум и сказал народу:

— Вся справа старых книг от дьявола идет, сам Никон сатаной на землю послан.

Вот Никон захотел проклясть Аввакума. Созвал он собор и начал проклинать протопопа верного. Прихожан было много. Никто за Никоном не повторял проклятущих слов. Тогда Аввакум подошел к алтарю и давай проклинать Никона. За Аввакумом весь собор повторял. Так и прокляли Никона. С тех пор его анафеме предали. Никон друг был царю. Вот царь и захотел выручить Никона. Собрал царь свою челядь и второй собор устроил. Прокляли там Аввакума и отослали его подальше от царских глаз.

— А вон туда, влеве-то! (…) За леском площадочка есть такая, крест стоит, народ ходит молиться: Аввакумов-де.

А самого его сожгли в Городке, на площади. Сделали сруб такой из дров, протопопа поставили в сруб и троих еще с ним товарищей. А протопоп-то предсказал это раньше, что быть-де мне во огни, и распорядок такой сделал: свои книги роздал. Народ собрался, стал молитвы творить, шапки снял… дрова подожгли — замолчали все: протопоп говорить начал и крест сложил старинный — истинный значит:

— Вот-де будете этим крестом молиться — вовек не погибнете, а оставите его — городок ваш погибнет, песком занесет, а погибнет городок — настанет и свету кончина.

Один тут — как огонь охватил уж их — крикнул, так Аввакум-от наклонился да и сказал ему что-то такое, хорошее же, надо быть; старики, вишь, наши не помнят. Так и сгорели. Стали пепел собирать, чтоб в реку бросить, так только и нашли от одного кости, и, надо быть, того, который крикнул. Старухи видели, что как-де сруб-от рухнул, три голубя, снега белее, взвились оттуда и улетели в небо… душеньки-то это, стало быть, ихние. И на том теперь месте, по летам, песочек такой знать, как стоял сруб, белой-пребелой песочек знать и все год от году больше да больше. Запрежь на этом месте крест стоял, в мезенских скитах делан, и решеточкой, сказывают, был огорожен. Так начальство сожгло решетку, а крест велели за город вынести, вон туда, влево-то…

Соловецкий монастырь при Алексее Михайловиче… Там монахи восстали против новых книг, за царя не молились. Алексей Михайлович послал туда воеводу Мещерского. Они простояли семь лет. Какой-то монах послал стрелу и написал, что в седьмом найдете ход. Они вошли и перекололи всех.

Царь послал гонца: отступить от монастыря, а Мещерский уже взял его.

Царь Алексей Михайлович как узнал, так и разорвался.

Около речки Тёгры и озера Тёгринского есть место, известное и доныне под названием Стайнино, где староверы сами себя лишили жизни. Это было в досельное время, когда преследовали старообрядцев за их религиозные убеждения. Они же, не желая сносить гонений, выкопали глубокий ров, поставили среди него столб, на который навалили жердей, расположив последние от краев рва до столба радиусами. Поперек жердей наклали хвои и на нее набросали земли. Затем они сами залезли в эту яму, подрубили столб и таким образом были заживо погребены обвалившейся землей. Это было зимою.

А так как среди них был трехлетний мальчик Николай Шевелев, которого, с одной стороны, им было жаль губить, а с другой, желательно, очевидно, было дать знать соседям, жившим в Мехреньге, о своей гибели, то они перед самопогребением запрягли лошадь в сани, положили туда перину, а на нее мальчика, обложили сверху подушками, чтобы он не замерз, крепко привязали все это веревками к саням, направили лошадь по дороге и охлестнули ее. Лошадь пришла в деревню и благополучно привезла мальчика, уже полузамерзшего; соседи увидали и отогрели ребенка.

Это событие было так давно, что теперь фамилию Шевелевых имеют чуть ли не сотня домохозяев в местности.

Первыми из семейских за Байкал попали Феломей и Аристарх Рыжаковы. Они были двумя родными братьями. Их прадед жил когда-то в Москве, занимался торговлей и был знатным человеком. Во время раскола веры прадед Феломея и Аристарха попал в смуту против царя и новшества Никона. Когда всю смуту разбили, прадеда заковали в цепи и сослали в монастырь, а его двух сыновей с матерью сначала отправили на выселок к Архангельску, а потом в Керженец. Там сыновья немного пожили, их кто-то уговорил, и они убежали за Урал, где теперь то место алтайской землей зовется. Пожили они немного, сыновей этих заковали, долго смертным боем били, голодом морили, но от старой веры они не отказались. Там в то время один богатый раскольник оказался, он их и спас от смерти, значит, за большие деньги выкупил.

Поселились братья недалеко от завода, семьями обзавелись и стали поживать. А вера своя старая, от отца которая им перешла, ими не забывалась. Узрели тут уже на Алтае, что они ко всему старому с добром относятся и старые законы чтут, их опять в цепи да хозяину на завод в работники отдали. Богатый раскольник их снова выкупил. Когда он ослобонил, то они с Алтая подались к Тюмени. Тут осели, семьи свои привезли и стали жить.

К тому времени уже братья стариками стали, внуки народились — Феломей и Аристарх. Задумали два правнука купца Рыжакова старую веру в полном порядке блюсти и попались на глаза чиновникам. У чиновников большая власть была, а у Феломея с Аристархом только одни широкие плечи были. Не ровень им бороться-то с богатыми да с начальством. Тут на грех через Тюмень гнали партию колодников. Чиновники пристроили к той колонне Феломея и Аристарха и отправили их длинной дорогой в степи, в тайгу за Байкал.