Уилбур Смит - Голубой горизонт

Дориан кивнул.

– Это все, ваше превосходительство? – спросил Том с преувеличенной вежливостью.

– Нет, минхеер. Вовсе нет. Я решил, что вы должны заплатить номинальную страховку, дабы я был уверен, что вы и члены вашей семьи не покинете пределы колонии.

– И каков залог?

Том напрягся в ожидании.

– Сто тысяч гульденов. – Губернатор обошел стол и налил в их бокалы со спиральными ножками мадеру цвета золота и меда. В комнате повисла тяжелая тишина. – Я учитываю, что вы, как иностранцы, могли не вполне понять меня. – Ван де Виттен вернулся на свое место. – Повторю. Я требую от вас залог в сто тысяч гульденов.

– Это очень большие деньги, – сказал наконец Том.

– Да, думаю, этого достаточно, – кивнул губернатор. – Но это относительно скромная сумма, если учесть прибыль от вашего последнего плавания.

– Мне понадобится время, чтобы собрать такое количество наличными, – сказал Том. Лицо его оставалось почти бесстрастным, возбуждение выдавало лишь слегка дергающееся веко.

– Да, я это понимаю, – согласился ван де Виттен. – Однако, готовясь уплатить залог, не забудьте, что через несколько недель вы должны внести новую плату за право проживания. Было бы неплохо, если бы обе суммы вы заплатили одновременно.

– Еще пятьдесят тысяч гульденов, – сказал Том, пытаясь скрыть отчаяние.

– Нет, минхеер. С учетом этих непредвиденных обстоятельств я вынужден пересмотреть плату за ваш вид на жительство. Я повышаю ее до ста тысяч гульденов.

– Да это разбой! – воскликнул Том, на мгновение теряя выдержку, но сразу опомнился. – Прошу прощения, ваше превосходительство, я беру свои слова обратно.

– Вы должны прекрасно разбираться в делах разбойников, в особенности морских, минхеер Кортни, – печально вздохнул ван де Виттен. – Именно за это преступление был казнен ваш дед. – Он показал за окно. – На площади, прямо под окнами этой комнаты. Молитесь, чтобы другие члены вашей семьи не встретили такой плачевный конец.

Угроза прозвучала неявно, но нависла над собравшимися, как тень виселицы.

Впервые вмешался Дориан.

– Плата в сто тысяч гульденов за вид на жительство и такой же залог разорят нашу компанию.

Ван де Виттен повернулся к нему.

– Думаю, вы все же меня не поняли. Плата за вид на жительство семьи вашего брата сто тысяч гульденов, а за вашу семью – еще сто тысяч. Такая сумма обеспечит вашу благонадежность.

– Триста тысяч гульденов! – воскликнул Том. – Это невозможно.

– Я уверен в обратном, – возразил ван де Виттен. – В крайнем случае вы можете продать свои корабли и содержимое складов. Это даст нужную сумму.

– Продать корабли? – Том вскочил. – Что за безумие? Да ведь они плоть и кровь нашей компании.

– Уверяю вас, это не безумие. – Ван де Виттен покачал головой и улыбнулся полковнику Кайзеру. – Думаю, вы должны объяснить этим господам их положение.

– Конечно, ваше превосходительство. – Кайзер сел на край кресла и повернулся к окну. – Отлично! Как раз можно проиллюстрировать нашу точку зрения.

На берегу под стенами крепости выстроились два взвода солдат ВОК. К их мушкетам были прикреплены штыки, солдаты несли с собой полные ранцы. Зеленые мундиры четко выделялись на белом песке. На глазах у Тома и Дориана солдаты садились в два открытых лихтера у кромки моря, добираясь до кораблей вброд по колено в воде.

– Я предусмотрительно размещаю охрану на борту обоих ваших кораблей, – объявил Кайзер, – исключительно для того, чтобы обеспечить выполнение вами распоряжения губернатора. – Кайзер снова поглубже сел в кресло. – До дальнейшего распоряжения вы оба ежедневно в полдень обязаны являться в крепость, чтобы я убедился, что вы не сбежали из колонии. Конечно, выплатив всю сумму и получив письменное разрешение губернатора, вы будете вправе покидать пределы колонии. Однако боюсь, что вернуться назад вам будет нелегко.

– Пожалуй, мы злоупотребили здешним гостеприимством, – сказал Том и с улыбкой осмотрел собравшихся.

Вся семья сидела в помещении бухгалтерии на складе компании.

Сара Кортни пыталась за строгостью скрыть свое неодобрение, но опущенные ресницы не могли скрыть выражения покорности судьбе. «Он никогда не перестанет меня удивлять, мой муж, – думала Сара. – Он наслаждается обстоятельствами, которые другого привели бы в отчаяние».

– Думаю, Том прав, – сказал Дориан между затяжками кальяна. – Мы, Кортни, все плавали по океанам и путешествовали по континентам. Двадцать лет на одном месте для нас – слишком много.

– Мы говорим о моем доме, – возразила Ясмини, – о месте, где я провела половину жизни, где родился мой единственный сын.

– Мы найдем для тебя и Сары новый дом и дадим вам больше сыновей, если это сделает вас счастливыми, – пообещал Дориан.

– Ты не лучше своего брата, – набросилась на него Сара. – Вам не понять женское сердце!

– Или женский ум, – усмехнулся Том. – Послушай, милая, если мы останемся здесь, ван де Виттен разорит нас. Однажды ты уже вынуждена была все бросить и бежать. Помнишь, как мы в пять минут должны были убраться из форта Провидения, когда за нами гнались люди Заяна аль-Дина?

– Я этого никогда не забуду. Ты выбросил за борт мой клавесин, чтобы разгрузить корабль, когда мы проходили речные отмели.

– Да, но я купил тебе другой.

Все посмотрели на треугольный инструмент, стоящий у внутренней стены комнаты. Сара встала и подошла к нему. Открыла крышку, села за клавесин и заиграла начальные такты «Испанок». Том напевал припев.

Неожиданно Сара захлопнула крышку и встала. В ее глазах стояли слезы.

– Это было давно, Том Кортни; я тогда была молодой и глупой.

– Молодой? Да. Глупой? Ты никогда не была глупой.

Том подошел к ней и обнял за плечи.

– Том, я слишком стара, чтобы все начинать заново, – прошептала она.

– Вздор. Ты как никогда молода и сильна.

– Мы станем бедняками, – жаловалась Сара. – Нищими бездомными бродягами.

– Если ты так считаешь, ты знаешь меня хуже, чем думаешь.

По-прежнему обнимая жену, он взглянул на брата.

– Покажем им, Дорри?

– Если не покажем, мира не будет, – пожал плечами Дориан. – Наши женщины сварливы и придирчивы.

Ясмини приподнялась и дернула его за курчавую рыжую бороду.

– Я всегда была тебе покорной мусульманской женой, аль-Салил. – Она назвала мужа его арабским именем – Обнаженный Меч. – Как ты смеешь обвинять меня в непочтительности? Немедленно откажись от своих слов, иначе будешь лишен всех прав и привилегий до следующего Рамадана.

– Ты прекрасна, полная луна моей жизни. И с каждым днем становишься все прекрасней и покорней.

– Принимаю это как извинение.

Она улыбнулась, и ее большие темные глаза сверкнули.