Эрнест Уильям Хорнунг - Мистер Джастис Раффлс

Но Дэн Леви уже вставлял ключ, и широко распахивал отпертую дверь.

– Извольте, господа мерзавцы! Но мы еще встретимся, милые мои разряженные бандиты!

Раффлс у телефона нахмурился.

– Меня отключили, – сказал он. – Погодите! Очевидно, тут требуют вас, мистер Леви!

И они поменялись местами, не говоря ни слова до того самого момента, когда Раффлс и я оказались на лестнице.

– Погодите, но ваш звонок еще даже не прошел! – проорал, подскочивши с места, ростовщик.

– А мы прошли, мистер Леви! – воскликнул Раффлс. И мы припустили прочь по улице.

Раффлс махнул проезжающему мимо извозчику и затолкал меня в коляску еще до того, как я понял, что он не собирается ехать со мной.

– Заезжай в клуб за снаряжением Тедди, – предложил он, – мы должны доставить его в полной готовности к игре, чтобы сэкономить время. И закажи завтрак на троих через полчаса ровно, а я все расскажу ему еще до того, как ты вернешься.

Его глаза сияли предвкушением, когда я отъезжал, вовсе не испытывая сожаления от того, что пропущу сцену пробуждения молодого человека и встречи его с тем приятным поворотом судьбы, которого тот вовсе не заслуживал. Где-то в глубине души я так и не смог простить юнцу то, за чем мы с Раффлсом застукали его накануне вечером. Раффлс мог приукрашивать дело как ему угодно, но никто не принял бы его снисходительно-дружелюбной точки зрения не из-за моральной стороны вопроса, но из-за нарушенного доверия между друзьями. Мои же чувства по этому поводу, хоть немного и окрашенные ревностью, не могли помешать мне позлорадствовать, вспоминая одержанную только что победу, в которой я принял участие. Я думал об этом недоброй славы вымогателе, который был повержен с помощью нашего беспринципного, но ненаказуемого по закону заговора; мое сердце билось в такт звоночку кэбмена. Я думал о том благе, которое мы в конце концов принесли, и о том несомненном зле, которое превратили в добро с помощью своего рода оправданного надувательства. И я позабыл о юнце, ради которого мы сражались и победили, пока не обнаружил, что заказываю ему завтрак и тащу в кэб его сумку с крикетным снаряжением.

Раффлс поджидал меня в Олбани. Я было приписал его нахмуренный лоб ухудшению погоды, ведь небо уже не так радовало, как с утра, пока не вспомнил, как мало времени у нас осталось.

– Ты его не повстречал? – выпалил он, как только я вышел из кэба.

– Кого, Раффлс?

– Тедди, конечно же!

– Тедди Гарланда? Он что, ушел?

– Еще до моего прибытия, – мрачно сказал Раффлс. – Интересно, куда делся этот дьяволенок!

Он заплатил причитающееся кэбмену и сам забрал сумку. Я последовал за ним в его комнату.

– Но что все это значит, Раффлс?

– Именно это мне хотелось бы знать.

– Быть может, он вышел за газетой?

– Газеты были здесь, еще пока он спал. Я положил их ему на край кровати.

– Пошел побриться?

– Это больше похоже на правду, только его нет вот уже час.

– Но ты и сам немногим дольше отсутствовал, Раффлс, я так понимаю, ты ушел отсюда, пока он еще спал?

– Это-то хуже всего, Банни. Он, наверное, притворялся. Бэркло заметил, как он вышел через десять минут после меня.

– А ты не мог, войдя, разбудить его?

Раффлс покачал головой.

– Я никогда не закрывал дверь осторожнее, чем в этот раз. Но я изрядно пошумел, когда возвращался, Банни, именно чтобы разбудить его, и, клянусь тебе, по мне мурашки побежали, когда я не услышал ни звука из комнаты! Он закрыл за собой все двери, и мне понадобилась пара секунд, чтобы набраться решимости и распахнуть их. Я решил, произошло что-то ужасное!

– Но сейчас ты так не думаешь?

– Не знаю уж, что теперь и думать, – произнес Раффлс мрачно, – все мои планы проваливаются один за одним. Ты ведь понимаешь, что мы открылись Дэну Леви, помимо прочего, и без сомнения приобрели врага на всю жизнь на соседней улице. Это близко, Банни, и еще какое-то время Леви будет внимательно следить за нами. Но я бы даже наслаждался всем этим, если бы только Тедди не удрал препаскуднейшим манером.

Никогда раньше я не видел Раффлса в таком пессимистическом настроении. Я не разделял его безрадостного взгляда на положение вещей, хотя и ограничил свои замечания до одного, которое могло бы, впрочем, перевесить его унылое настроение.

– Ставлю гинею против крыжовника, – предложил я, – что ты найдешь своего мальчугана живым и невредимым в клубе команды Лордов.

– Я звонил им десять минут назад, – сказал Раффлс. – Тогда они о нем не слышали, и, кстати, его сумка для крикета здесь.

– Возможно, он был в клубе, когда я ее забирал, о нем я не спрашивал.

– Но я спросил, Банни, я позвонил и в клуб тоже, как раз после того, как ты уехал оттуда.

– Тогда как насчет дома его отца?

– Это наш единственный шанс, – заявил Раффлс. – Там к телефону не подходят, но раз уж ты здесь, я считаю, мне стоит самому съездить и поискать Тедди там. Ты видел, в каком состоянии он был накануне, и ты знаешь, конечно, как содеянное может показаться еще хуже наутро, после пробуждения. Я надеюсь, что он направился прямо к старику Гарланду и выложил ему всю историю; а в этом случае он приедет за снаряжением, и… во имя Юпитера, Банни, я слышу шаги на лестнице!

Мы оставили двери позади нас незакрытыми, и шаги определенно доносились из них, поспешно приближаясь к нашему этажу. Однако то не были шаги молодого человека, и Раффлс первым понял это; его лицо вытянулось, едва мы глянули друг на друга, на момент замолчав в беспокойстве. В следующий миг он уже вышел, и я услышал, как он приветствует Гарланда-старшего на подходе.

– Значит, вы не привели Тедди? – услышал я Раффлса.

– Вы хотите сказать, что здесь его нет? – прозвучал в ответ довольно приятный голос, полный такого смятения, что мистер Гарланд завоевал мою симпатию, еще даже не показавшись.

– Он был здесь, – заметил Раффлс, – и я ожидаю, что он с минуты на минуты вернется. Не хотите ли зайти и подождать, мистер Гарланд?

Приятный голос издал возглас преждевременного облегчения; его обладатель и хозяин квартиры вошли, и я был представлен человеку, от которого меньше всего ожидал бы, что он окажется пивоваром на покое, и уж более того – спускающим на пенсии свой капитал, как то предполагал его сын. Я ожидал увидеть типичное проявление бесшабашного преуспевания, в псевдо-военном стиле, в костюме ненатурально яркого пурпура и рубашке невероятно тонкого льна. Вместо этого я пожимал руку мягкому пожилому человеку, чьи добрые глаза меж заботливых морщинок излучали бодрость и чье слегка робкое, но совершенно сердечное обращение немедленно и абсолютно покорило мое сердце.

– Смотрю, вы не теряете время на приветствия для гостя! – заметил он. – Вы почти так же испорчены, как мой парень, он из кожи вон лез, чтобы увидеть Раффлса вчера вечером или сегодня пораньше с утра. Он сказал мне, что при необходимости останется в городе, и, видимо, как раз остался.