Мейсон Карри - Режим гения. Распорядок дня великих людей

Похоже, не меньшую энергию он проявлял и в постели – до такой степени, что третья жена стала беспокоиться за него. По ее словам, даже в возрасте 85 лет супруг все еще был способен заниматься с ней любовью по два-три раза в день. «Наверное, это следовало бы считать подарком небес, – писала она, – однако его страстное желание достигало такой силы, что я боялась, как бы столь мощный выплеск сексуальной энергии не причинил ему вреда». Она обратилась за советом к врачу, и тот рекомендовал давать Райту селитру, то есть нитрат калия, который, как считалось, притуплял мужское влечение. Однако женщина так и не решилась на это: «Я не могла лишить его столь прекрасных ощущений или как-то приглушить их».

[97]

Как многие архитекторы, Кан не только вел активную частную практику, но еще и преподавал в университете. Занимая кафедру профессора в университете Пенсильвании, Кан вел занятия днем, под вечер возвращался домой, а на ночь уходил в офис, и с 22.30 начинался его второй рабочий день. Утомившись, он на несколько часов укладывался поспать на стойке в офисе, а затем возвращался к чертежному столу. Помощников его пример и вдохновлял, и пугал, ведь от них требовалось не меньшее усердие. Один из коллег Кана вспоминал: «У Лу было столько энергии, что он просто не понимал, как это у кого-то сил не хватает».

«На меня Джордж всегда производил несколько удручающее впечатление, потому что он все время работал, – отзывался о брате Айра Гершвин [98]. – Он никогда не отдыхал». И в самом деле, Гершвин работал двенадцать и более часов в день, начиная поздним утром и заканчивая далеко за полночь. Он завтракал яйцами, тостами, кофе и апельсиновым соком, а затем тут же приступал к работе, усаживаясь за рояль в пижаме, халате и шлепанцах. Он прерывался посреди дня на обед, во второй половине дня выходил на прогулку и ужинал около 20.00. Если вечером Гершвин где-то бывал, то, вернувшись домой после полуночи, зачастую вновь погружался в работу. Он не верил во вдохновение и говорил, что если станет дожидаться музу, то сочинит не более трех песен в год. Лучше работать ежедневно. «Композитор-песенник должен все время тренироваться, словно боксер», – утверждал он.

Знаменитый роман «Поправка-22» Хеллер писал вечерами после работы, пристроившись за кухонным столом в своей квартире на Манхэттене. «Я тратил на это по два-три часа каждый день на протяжении восьми лет, – вспоминал он. – В какой-то момент я сдался и решил, что лучше буду смотреть с женой телевизор, но телевизор вернул меня к роману. Не понимаю, чем занимаются американцы по вечерам, если не пишут книги».

Днем он работал в рекламном отделе журналов Time, Look и McCall’s [99]. Хотя в его книге высмеивались бюрократические структуры вроде тех, в которой работал и сам Хеллер, он вроде бы относился к своей работе позитивно и даже отозвался о своих коллегах по журналу Time как «о самых умных и хорошо информированных людях, с какими мне доводилось работать». По его словам, рекламная кампания требовала не меньших творческих усилий, чем писавшаяся по ночам проза.

Даже после того как «Поправка-22» была экранизирована и гонорар позволил Хеллеру распрощаться с рекламным бизнесом и полностью заняться творчеством, он создавал книги очень медленно, вторая его книга, «Что-то случилось», появилась через 13 лет после «Поправки-22». В интервью 1975 г. он так описывал процесс: «Я работаю два-три часа утром, потом отправляюсь в тренажерный зал хорошенько пропотеть. Обедаю в одиночестве у стойки, возвращаюсь домой и снова работаю. Иногда во второй половине дня просто ложусь и думаю о книге – вижу сны наяву, если угодно. По вечерам я часто ужинаю где-нибудь с друзьями».

Хеллер писал свой текст в желтых блокнотах с отрывными листами, тщательно редактировал написанное, еще не раз переписывал от руки и наконец перепечатывал, а потом со всеми поправками отдавал машинистке. «Я копуша», – признавал он.

За работой Хеллер слушал классическую музыку, преимущественно Баха, и если у него целый день пропадал втуне, он себя не казнил. «Работа требует постоянства, но если не работается, я себя не виню. У меня нет и никогда не было маниакальной потребности работать. Есть желание писать, есть честолюбие, но не “драйв”».

И низкий темп его тоже не тревожил: «Я произвожу по одной-две странички пять дней в неделю – за год набирается 300, и это не так уж мало!»

[100]

На исходе 1950-х Дикки попытался прорваться в мир рекламы. Он только что лишился ставки преподавателя в университете, и ему требовался какой-то заработок помимо того, что приносила поэзия. Сосед его свояченицы, директор рекламной фирмы McCann Erickson, предоставил ему работу в филиале в Атланте. Дикки поручили сочинять для радио тексты, рекламирующие Coca-Cola на всю страну. Ответственная работа, а он еще и пытался урвать посреди рабочего дня минутку для творчества. «Как только возникала пауза – случалось это не часто, я тут же заправлял в печатную машинку, на которой печатал рекламу Cola, чистый лист и набивал стихотворение».

В отличие от большинства рекламщиков Дикки предпочитал работать за закрытой дверью, чтобы успеть смахнуть со стола рукописи и поэтические сборники, если кто-то из коллег постучится в дверь. Один из сотрудников, с которым Дикки подружился, вспоминает, как поэт старался перехитрить начальство.

Например, ему говорили: «Нам нужно десять рекламных объявлений для телевидения, пять – для радио и две для газет – вот твое задание на сегодня», – и он отвечал: «Будет сделано». Запирался в кабинете, и через час все и правда бывало сделано, и до конца дня он мог заниматься своими делами – стихами и перепиской. Боссы этого не знали. Они-то думали, такой работы хватит на целый день. Но Джеймс был умный и быстрый, он все делал сразу.

Он сменил три рекламных агентства в Атланте, пытался занять более высокий пост в надежде, что разработка полномасштабной и креативной рекламной кампании окажется интереснее, чем ежедневные порции теле– и радиообъявлений. Тем временем появилась отдача и от творчества: Дикки получил несколько престижных премий и на всех парах готовил рукопись для издательства. Тут-то, к 1961 г., начальство вдруг заметило, что Дикки больше времени уделяет литературе, чем рекламе, и его уволили.

Его это более чем устраивало. Другу он писал: «После пяти с половиной лет на сатанинской фабрике американского бизнеса я свободен наконец».

[101]

Будучи юным подмастерьем в нью-йоркском филиале компании Томаса Эдисона, Никола Тесла работал с 10.30 утра до 5 часов утра следующего дня. «Много у меня прилежных помощников, но тебе достанется первый приз», – говаривал ему Эдисон. Позднее, основав собственную компанию, Тесла завел обыкновение являться в контору к полудню. Секретарь тут же задергивал шторы: Тесле лучше работалось в темноте, и шторы полагалось раздвигать только во время грозы, чтобы он мог, валяясь на покрытом черной ангорской шерстью диване, любоваться разрезающими городской ландшафт молниями. В офисе Тесла засиживался до полуночи, делая около 20.00 перерыв на ужин в Пальмовом зале отеля Waldorf-Astoria.