Мейсон Карри - Режим гения. Распорядок дня великих людей

[83]

«Соблюдаете ли вы режим дня?» – спросил журналист Эмиса в 1975 г.

«Да. Встаю я не слишком рано. Завтракаю медленно, листаю газеты и лицемерно уверяю себя, что надо же быть в курсе, хотя на самом деле просто оттягиваю тот ужасный момент, когда останусь наедине с печатной машинкой. Момент этот наступает примерно в 10.30. Я все еще в пижаме и халате. Сам с собой я заключил договор: в любой момент я вправе оторваться от работы, пойти побриться, переодеться и так далее. На самом деле я засиживаюсь до часа или начала второго. Время я отмеряю, ставя пластинки с музыкой или включая радио. Наконец, я выныриваю из своей берлоги за алкоголем и никотином и снова скрываюсь до начала третьего. Затем обед, и если дело срочное, приходится писать также во второй половине дня – терпеть этого не могу, вообще не люблю это время дня, чем бы я ни занимался. Но с другой стороны, тут опять-таки действует договор: не важно, как мало я успею написать. А потом, если повезет, будет чашечка чая, и еще одна, и еще, дотянем до шести вечера, в шесть откроется бар и откроется второе дыхание. Так я могу продолжать до половины девятого. Я ужасно не люблю прерываться. Не то чтобы меня уносил прочь порыв вдохновения, но я же понимаю: если не доделаю сейчас, завтра застряну на том же месте».

После 70 лет в привычках Эмиса кое-что поменялось: пить он стал больше, хотя и старался писать ежедневно. Он поднимался около восьми, принимал душ, брился, съедал на завтрак грейпфрут, банан, хлопья, запивая их чаем, читал газету и примерно в 9.30 усаживался за письменный стол и продолжал с того места, на котором накануне вечером остановился – он всегда останавливался тогда, когда знал, что будет дальше, потому что так легче начинать на следующий день. Несколько часов Эмис стучал по клавишам печатной машинки. Его минимум составлял 500 слов в день, и обычно ему удавалось управиться к 12.30. Затем такси увозило его в паб или в клуб Garrick (только для мужчин), где он получал первую порцию спиртного за день (слегка разбавленное водой виски Macallan). Перед обедом он иногда выпивал один стаканчик, а иногда и два-три. К обеду – вино, после – кофе и, вполне вероятно, бокал-другой кларета или бургундского.

Где-то между 15.15 и 15.45 Эмис возвращался на такси домой и полчаса дремал в любимом кресле. Сон освежал его, и он возвращался в кабинет к 17.00, чтобы провести еще час или два за печатной машинкой. На этом рабочий день заканчивался, Эмис наливал себе скотч с содовой и перед семейным ужином усаживался посмотреть любимую телепередачу, а после ужина опять смотрел телевизор или ставил видеокассету.

Заключительный глоток скотча с содовой приходился на 23.00 и усыплял Эмиса примерно до полпервого, затем в ход шли таблетки снотворного. Зато, если Эмис просыпался среди ночи, ему не требовалось идти в туалет: на такой случай он держал возле кровати ведро.

[84]

В отличие от своего отца Мартин не испытывает ужаса перед творчеством: «Подобные мучения мне практически незнакомы». Эмис пишет каждый день: по будням он ездит в офис в полутора километрах от своей лондонской квартиры и там проводит день, хотя пишет лишь несколько часов.

«Меня принимают за человека систематического, усердного, – говорит он, – а на самом деле я работаю скорее на полставки, ведь с одиннадцати утра до часа можно сделать хорошую дневную порцию, а потом читать, играть в теннис или бильярд. Два часа… Думаю, большинству писателей вполне хватило бы двух часов сосредоточенной работы».

Итальянский философ и писатель, который в 48 лет опубликовал сразу прославивший его роман «Имя розы», утверждает, что не придерживается какого-либо распорядка в своем творчестве. «Правил нет, – говорил он в 2008 г. – Я бы не мог соблюдать определенное расписание. Иной раз я принимаюсь за дело в семь часов утра и заканчиваю в три часа ночи, прерываясь лишь затем, чтобы сжевать сэндвич. А иногда у меня вообще нет потребности работать». Но под напором интервьюера Эко признал наконец, что его привычки не столь уж непредсказуемы:

«На даче, на вершине горы Монтефельтро, у меня складывается определенная рутина. Я включаю компьютер, просматриваю электронную почту, что-то читаю, а затем пишу до полудня. Посреди дня я иду в деревню, там выпиваю стаканчик в баре и читаю газету. Возвращаюсь домой, вечером до одиннадцати смотрю телевизор или DVD, а потом еще немного работаю – до часа или двух ночи. На даче режим налаживается сам собой, потому что никто не мешает. В Милане или в университете я сам себе не хозяин, всегда кто-то другой решает за меня, что мне следует делать».

Однако, даже и не имея определенных периодов свободного времени, Эко все же ухитряется работать в короткие «промежутки» в течение дня. Корреспонденту Paris Review он привел наглядный пример: «Утром вы позвонили снизу, но вам пришлось ждать лифта, и до того, как я открыл вам дверь, прошло несколько секунд. За эти секунды ожидания я успел кое-что обдумать в связи с книгой, которую сейчас пишу. Таким образом, я работаю в туалете, работаю в поезде. Я успеваю очень много сделать во время купания, особенно купания в море, – да и в ванне, хотя она не столь способствует продуктивности».

[85]

В перерывах между съемками Аллен сосредотачивает свою творческую энергию на продумывании очередного сюжета. И это самое сложное; когда все элементы повествования сложатся у него в голове, сесть за стол и написать уже нетрудно, съемки фильма – и вовсе рутина. Но вот сам процесс сочинительства – тут надо думать, «думать одержимо», говорит Аллен. И чтобы не застрять на полпути, он разработал несколько надежных приемов.

«С годами я убедился, что любая ничтожная перемена стимулирует прилив умственной энергии. Помогает даже переход из комнаты в комнату, а уж если выйти на улицу – это просто замечательно. Встать из-за стола и принять душ – отличная вещь. Иногда я принимаю душ по несколько раз в день. Если я сижу тут [в гостиной] и вижу, что застрял, самое лучшее – подняться наверх и принять душ. Он расслабляет, напряжение отпускает меня.

Особенно хорош душ в холодную погоду. Звучит глупо, но представьте: я работаю, одевшись вот так, а мне нужно пойти в душ, чтобы подхлестнуть творческий процесс. Тогда я снимаю часть одежек, угощаюсь оладушкой или кексом и даю себе слегка померзнуть, чтобы уже захотелось пойти в душ. Я стою под горячей, исходящей паром водой, полчаса, 45 минут, думаю, прикидывая различные повороты сюжета, а потом выбираюсь из ванны, вытираюсь, одеваюсь, плюхаюсь на кровать и думаю лежа».

Помогает и прогулка, хотя Аллен не отваживается теперь выйти на улицу – его сразу узнают, заговаривают с ним, и это его отвлекает. Вместо прогулки он расхаживает на террасе своего дома. Любую свободную минутку он использует, чтобы вернуться к книге, над которой работает.