Эндрю Зерчер - Двенадцать ночей

Ни разу не задалась она вопросом, дышит ли она и если дышит, то как. Дыхание излилось из нее полностью, осталась только отчаянная необходимость не пускать в легкие и желудок воду, в которую она была погружена. Но, несмотря на свою решимость, она чувствовала, что не справляется, что влага просачивается между губ и сквозь углы рта, что вода особенно напирает на нос и на глаза, когда они открыты. Медленно, по капле, но неотвратимо густая вода фонтана прокладывала путь к ней в рот и дальше, в горящее горло. С каждой каплей усиливалась боль, а с ней и отчаяние. Но прошло время – сколько его прошло, понять было невозможно, – и она начала понимать, что вода мало-помалу отступает; или, скорее, почувствовала, что это на самом деле был воздух. И по мере того, как вода сменялась воздухом, голоса вокруг переставали глухо бубнить, звучали все более обыкновенно и становилось ясно, что густые капли, стекающие в горло, это само горло и есть, что не жидкость норовит прорваться между губ и давит на ноздри, что эти ритмические толчки – ее судорожное, живительное дыхание.

Что осталось прежним – это частое присутствие Вилли. Его лицо, обращенное к ней, маячило в каком-нибудь метре, не дальше. Нередко он молчал, положив голову на подлокотник кресла рядом с кроватью, где, поняла Кэй, она лежала, – но в другое время он говорил. Истории, стало ясно, рассказывал ей он. Когда он увидел, что она плачет, вначале он, кажется, подумал, что это от боли.

– Мы в безопасности сейчас, Кэй, – сказал он. – У тебя сотрясение и очень неглубокая рана плеча. Она заживает. Болеть с каждым днем будет все меньше.

Кэй не могла отыскать голоса, но покачать головой сумела – очень медленно, слабенько.

– Хочешь, расскажу тебе историю? – спросил Вилли.

Кэй вновь попыталась покачать головой.

– Хочешь узнать, что происходит?

Она попыталась напрячь все мышцы и подпихнуть себя вверх, заговорить. Элл. Папа. Сколько еще? Ее глаза кричали криком – молили, чтобы Вилли услышал.

– Шесть ночей, – сказал он. – Шесть ночей, Кэй.

Ее туловище, обессилев, упало обратно на кровать. Шесть ночей осталось. Она почувствовала у себя на руке ладонь Вилли, словно пришедшую из дальней дали.

– Ясно, что это был Гадд. Как он нашел Фантастеса, дом, библиотеку, мы точно не знаем.

Он ненадолго умолк, повернув лицо к потолку. Потом, не глядя на нее, снова заговорил. В комнате, она увидела, были простые белые стены и низкий потолок. Было светло – значит, имелось и окно.

– Мы с Флипом после того, как расстались с тобой в туннелях, поднялись в дом через заднюю трубу – так мы всегда делаем, чтобы нас не увидели на улице. Там встретили Фантастеса, он велел нам начать интеграцию – про остальное ты сама можешь догадаться. О том, что произошло после того, как я сел в фонтане, я мало что знаю. Когда ты в воде с настоем из листьев, в голове слегка мутится – так что ты, вероятно, больше моего увидела, лучше знаешь, как я выглядел и как все было. Но мне известно, что там были Рекс и Флип. И Каталепсис – она сюжетчица, но из наших. Она часто летала с Флипом.

Флип говорит, тут-то все и стряслось. Их было минимум четверо – этих убийц, головорезов Гадда: кто-то выбросил Эвмнестеса с верхнего этажа библиотеки, и почти в то же мгновение еще двое выбежали на террасу. Один из них всадил в тебя нож. – Кэй сжалась, услышав подтверждение того, что она предполагала. – Кэй, все будет хорошо. Фантастес многих знает в Александрии, и мы быстро доставили тебя в такое место, где о тебе позаботились как следует. Оказалось, у тебя все куда менее серьезно, чем мы боялись. У Флипа тоже легкая рана – в ногу. Он быстро поправляется. – Вилли посмотрел ей в глаза и улыбнулся. – Он в соседней комнате.

– В ту же ночь мы покинули Александрию, – продолжил он. – Фантастес настоял. Оставаться было слишком опасно. Рекс и Кат отправились первыми – сюда, в Грецию, – а мы следом на пароме, который нанял Фантастес. Прячемся тут, в Пилосе. Дом симпатичный, около главной площади – тебе понравится. Все улицы вымощены камнем. – Он замолчал, и долгую минуту Кэй слушала свое медленное, тихое дыхание. – Не волнуйся: мы отплыли из Александрии посреди ночи, и последовать за нами никто не мог. Мы пробудем тут сколько будет нужно, чтобы вы с Флипом получше выздоровели, а Фантастес между тем старается понять поточнее, что произошло, и планирует новую интеграцию. – Вилли снова посмотрел на нее. – Мы отыщем его, Кэй. И ее отыщем.

Вопросы стучали в ее голове, лежащей на подушке. Хоть что-нибудь бы услышать об Элл! Знают ли они, где она? Как ее отыскать? Что она, Кэй, скажет маме ? Как она ей объяснит, что потеряла младшую сестру? Мускулы лица почти не работали, до того Кэй была обессилена, но все-таки она рыдала, и громадные слезы, которые не могли бежать по щекам, рвались куда-то сквозь тело.

Вилли много раз уходил и приходил – судя по всему, миновал целый длинный день. В комнате было окно с занавеской, но, похоже, ее вдобавок затеняло дерево или другое здание: прямого солнечного света Кэй не видела, вначале была сероватая пелена утра, потом, пока день набирал силу, медленно, но верно светлело, а темнота упала внезапно, разом. Кэй то спала, то бодрствовала, Вилли мягко поворачивал ее то на один бок, то на другой, и порой она нескончаемо долго глядела либо через комнату на окно, либо в другую сторону, на белую стену, у которой стояла кровать. Из-за окна, слегка, казалось ей, приоткрытого – хотя занавеска ни разу не колыхнулась от ветерка, – время от времени доносились обрывки чего-то похожего на детский плач. На второй день, когда к ней вернулась былая восприимчивость, она поняла, что это не дети, а чайки.

Вилли, войдя в комнату, широко улыбнулся.

– Кэй, я думаю, ты достаточно окрепла, чтобы сесть. И, если все будет нормально, мы хотим вывести тебя на улицу.

Кэй стиснула зубы и выпростала руки из-под одеяла, чувствуя, как скованность отступает из плеча в промежуток между лопатками, и ощущая тупую боль в верхней части спины.

– Вилли, – тихо спросила она, – где Элл?

– Мы работаем над этим, – ответил он, бережно сажая ее, перенося нагрузку на поясницу, подкладывая Кэй под спину подушки. Ее голова поплыла. – Попробовали найти выход из этой передряги с помощью фантазирования, но не получилось. Хотим еще раз попытаться построить сюжет.

Мелко мотая головой, словно чтобы вытрясти воду из ушей, Кэй силилась сообразить, почему она не знает, о чем говорит Вилли. Она с болью надавила руками на поднятые колени.

– Я не понимаю, – медленно проговорила она.

– Так, – сказал он, садясь у кровати. – Ты ведь, я думаю, неплохо понимаешь, как это делается – как разыгрываются сюжеты? – Кэй кивнула, скорее от нетерпения, чем в подтверждение его слов. – Почти все духи это умеют – одни лучше, другие хуже. И лишь немногим это совсем не дано – как Фантастесу. Он ни капельки не сюжетчик. – Глядя Кэй прямо в глаза, Вилли прошептал: – У него даже нет доски . – Кэй опять кивнула: после разговора с Фантастесом в храме Осириса это не могло ее удивить. – Дух, который не может разыгрывать сюжеты, не может этого делать по одной и только одной причине. Потому что он фантазер.