Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Тут она опять взяла свой белый платочек и сказала: «Арвегерс, домой!» И все человечки разом исчезли. Когда королевич проснулся, то очень обрадовался, а королевна сказала ему: «Когда пробьет шесть часов, тогда иди домой». Он так и сделал; и король спросил его: «Что же ты, вырубил лес?» – «Да», – сказал королевич. Когда они все сели за стол, король сказал: «Не могу еще отдать за тебя свою дочку; ты должен мне еще одну службу сослужить». Королевич спросил: «Какую службу?» – «Есть у меня большой пруд, – сказал король, – завтра должен ты туда сходить и вычистить мне его так, чтобы он был как зеркало и чтобы водились в нем всякие рыбы». На следующее утро король дал ему стеклянную лопату и сказал: «В шесть часов вечера пруд должен быть готов». Пошел королевич на пруд, ткнул лопатой в тину – и лопата сломалась; ткнул киркой в тину – и та сломалась. Видя это, он совсем растерялся… В полдень же принесла ему молодая королевна поесть и сказала: «Ну что? Как?» – «Совсем плохо! – отвечал королевич. – Видно, придется мне сложить свою голову: мне даже и приступить к работе не с чем!» – «О, – сказала она, – ступай сюда да покушай сначала чего-нибудь, тогда у тебя на душе повеселеет». – «Нет, – сказал он, – есть я ничего не могу; я слишком уж опечален». Тут она его приманила ласковым словом и заставила поесть. Потом стала у него в голове перебирать и усыпила его; когда же он заснул, взяла она платочек, завязала на нем узелочек, ударила узелочком трижды в землю и сказала: «Арвегерс, сюда!» И явились опять к ней множество земляных человечков и все стали спрашивать, чего она желает? В течение трех часов приказала она им пруд совсем вычистить, и он должен был блестеть как зеркало – хоть глядись в него! – и всякие рыбы должны были в нем водиться. Пошли человечки на пруд, созвали к себе всех своих на помощь – и поспела работа их через два часа. Потом опять пришли к королевне и сказали: «Все мы исполнили, что было приказано». Тогда взяла королевна платочек, ударила трижды в землю и сказала: «Арвегерс, домой!» И все они исчезли. Проснулся королевич – видит, что готова работа. Тогда ушла и королевна и сказала, чтобы он в назначенное время приходил домой. Как он пришел, король его спросил: «Что же? Очищен ли пруд?» – «Очищен», – отвечал королевич. «Ну хоть ты и очистил его, – сказал король, – однако же я не могу за тебя выдать мою дочь. Прежде ты мне еще одну службу сослужи». – «Да что же еще?» – «А вот на той большой горе, что вся заросла колючим терновником, ты весь терновник выруби, построй там большой замок, прекрасней которого нельзя было бы вообразить, и чтобы в том замке было все для житья необходимое». Когда на другой день королевич поднялся, король дал ему стеклянный топор и стеклянный бурав и все приказал закончить к шести часам. Чуть только он ударил топором по первому терновому кусту, как топор рассыпался вдребезги, да и бурав тоже оказался непригодным к делу. Запечалился королевич и стал поджидать свою милую – не поможет ли хоть та ему из беды выпутаться? В самый полдень она и пришла к нему, и принесла ему поесть; он пошел ей навстречу, рассказал ей все, что случилось, поел того, что она ему принесла, и дал ей погладить свою голову – а сам заснул. И опять она по-прежнему трижды ударила узелком платка в землю и проговорила: «Арвегерс, сюда!» И опять явилось столько же земляных человечков и спросили ее, чего она желает? «В течение трех часов, – сказала она, – должны вы очистить гору от всего кустарника, а на верху горы должны поставить замок, из красивых красивейший, и все необходимое для жизни должно в замке том быть налицо». Пошли они, созвали всех своих на помощь, и когда истекло назначенное им время, все было уже готово. Пришли они затем к королевне и доложили об этом, а та опять ударила платочком трижды по земле и сказала: «Арвегерс, домой!» И они тотчас исчезли. Когда королевич проснулся и все это увидел, то обрадовался, как птичка радуется среди воздушного простора. Немного спустя пошли они домой. Король и спросил у королевича: «А что же? Замок-то готов?» – «Да», – отвечал королевич. Усевшись за стол, король сказал: «Моей младшей дочери я отдать за тебя не могу, пока не просватаю двух старших». Тогда королевич и королевна были очень опечалены, и королевич решительно не знал, чем своему горю помочь.

Ночью пошел он однажды к королевне и вместе с нею бежал из королевского замка. Пробежав некоторую часть пути, королевна обернулась и увидела, что отец их нагоняет. «Ах, – сказала она, – как нам быть? Мой отец нас нагоняет и хочет нас вернуть домой; я тебя оберну терновником, а сама обернусь розой и все буду держаться среди твоих колючек». Когда отец приблизился к тому месту, то увидел терновый куст и розу среди него; он и хотел было ту розу сорвать, да терновник стал колоть его своими шипами, и он должен был вернуться домой с пустыми руками. Тут спросила его жена, почему он не привел с собою дочку. Он ответил жене, что почти нагонял ее, да вдруг потерял из глаз и вместо них увидел перед собою терновый куст и розу среди него. «Стоило тебе только розу сорвать, – сказала королева, – куст бы сам собою за нею пришел». Пошел он опять на то место, чтобы добыть розу. Между тем королевич с королевной были уже далеко, и королю опять пришлось бежать за ними следом. И вот обернулась дочка еще раз и увидела отца своего… «Как нам быть? – сказала она снова. – Я оберну тебя церковью, а сама буду в той церкви пастором: стану на кафедре и начну проповедовать». Подошел отец к тому месту и видит церковь, а на кафедре стоит пастор и проповедует. Послушал он проповедь и домой пошел. На вопрос королевы, почему он дочь с собою не привел, король отвечал: «Пришлось мне за ними далеко бежать; а как нагнал их, вижу, что стоит церковь и в ней пастор проповедует». – «Да тебе бы только стоило привести с собой пастора, – сказала королева, – а церковь-то сама бы за тобою пошла! Нет, вижу, что нельзя тебя за ними в погоню посылать, надо мне самой за ними бежать».

Когда она пробежала часть пути и уже завидела вдали беглецов, случайно обернулась королевна назад и увидела, что мать за ними гонится. «Беда нам грозит! – сказала королевна. – Матушка сама за нами гонится!.. Вот оберну я тебя прудом, а сама в том пруду стану плавать рыбою». Пришла мать на то место и видит – большой пруд, а среди него рыбка плещется и головку из воды выставляет и плавает веселешенька. И хотелось бы ей овладеть той рыбкою, да никак не поймать ее! Разозлилась она и задумала выпить весь пруд досуха, чтобы рыбку поймать; и выпила – да стало ей так дурно, что она должна была снова весь пруд изрыгнуть… Тогда она и сказала: «Вижу, что ничего не могу с вами поделать!» – и призвала их к себе. И вот обернулись они опять в свой прежний вид, и королева дала дочери три ореха, добавив: «Эти орехи тебе в нужде пригодятся». И пошли молодые люди далее своею дорогой. Пробыв в дороге часов с десяток, пришли они к деревне, невдалеке от замка королевича. Тут и сказал он своей невесте: «Обожди здесь, моя милая, я прежде один побываю в замке и оттуда явлюсь к тебе снова с повозкой и слугами, чтобы свезти тебя в замок». Когда он в замок явился, все чрезвычайно обрадовались его возвращению; а он рассказал им, что есть у него невеста, что она дожидается его в деревне и что он сейчас поедет за нею в повозке и привезет в замок. Тотчас запряжена была повозка и много слуг явились около нее. Но едва только королевич задумал в ту повозку сесть, мать поцеловала его в уста, и он от того поцелуя сразу позабыл все, что случилось с ним и что ему предстояло сделать. Мать приказала выпрячь коней из повозки, и они все снова вернулись домой. А королевна тем временем сидела в деревне да поджидала, когда за нею приедут, – и никто не являлся. Пришлось королевне наняться в работницы на мельницу, около замка, и каждый день после полудня она должна была сидеть у воды и перемывать посуду. Случилось, что королева вышла как-то из замка, пошла по берегу и, увидев эту красивую девушку, сказала: «Что это за красотка? Очень она мне нравится!» Стала она всех о ней расспрашивать, но никто ничего о той девушке не знал. Много минуло времени, а девушка все продолжала по-прежнему честно и верно служить у мельника. Между тем королева подыскала для своего сына жену откуда-то издалека. Когда приехала невеста, свадьба должна была тотчас состояться. Сбежалось множество народа на ту свадьбу смотреть; стала и молодая работница на ту свадьбу проситься у мельника. «Ступай, пожалуй!..» – сказал ей мельник. Собираясь идти на свадьбу, вскрыла королевна один из трех орехов, вынула из него превосходное платье, надела, пошла в нем в церковь и стала у самого алтаря. Вот явился и жених с невестой и стали против алтаря, но в то время, когда пастор их собирался благословлять, невеста вдруг глянула в сторону и поднялась с колен. «Не хочу я венчаться, – сказала она, – пока у меня не будет такого же превосходного платья, как у той дамы». Тогда они все должны были вновь вернуться домой и приказали спросить у нарядной дамы, не желает ли она то платье продать. «Продать не продам, а за услугу отдам», – отвечала она. Спросили ее, чего же ей надо? Она сказала, что отдаст платье, если ей дозволено будет провести ночь перед дверьми того покоя, где спал королевич. На это согласились; но одного из слуг королевича заставили дать ему сонного зелья; и вот королевна легла на пороге двери в его опочивальню и всю-то ноченьку жалобно ему выговаривала, что она лес для него вырубила, и пруд очистила, и замок диковинный выстроила, что и терновником его оборачивала, и церковью, и прудом, спасая от погони, а он позабыл ее так скоро. Королевич-то ничего не слыхал, а слуги от ее жалоб пробудились и стали прислушиваться и никак не могли понять, что бы это могло значить? На следующее утро, когда все поднялись, невеста надела платье королевны и пошла с женихом в церковь. Между тем королевна вскрыла второй орех и увидела в нем другое платье, еще наряднее первого, надела его и пошла в церковь, к самому алтарю, – и все произошло точно так же, как и накануне. И еще одну ночь пролежала на пороге двери, которая вела в опочивальню королевича, и слуге было приказано вторично отуманить его сонным зельем; а слуга, напротив того, дал ему бессонного зелья, с тем и уложил его в постель; королевна же легла по-прежнему у дверей на пороге и стала жалобно сказывать по порядку обо всем, что было ею сделано. Все это слышал королевич и был очень опечален ее жалобами, и вдруг припомнилось ему все минувшее. Он хотел было выйти к своей милой, но его мать заперла дверь на замок. На следующее утро однако же он тотчас пришел к королевне, рассказал, как все случилось, и просил на него не гневаться, что он так долго не мог о ней вспомнить. Тогда королевна вскрыла и третий орех и вынула из него наряд еще лучше двух первых, она его надела и поехала с королевичем в церковь… Дети осыпали их цветами и устилали их путь пестрыми кусками материи… В церкви они приняли благословение от пастора и весело отпраздновали свадьбу, а коварная мать и ею избранная невеста должны были удалиться. У того же, кто мне всю ту сказку сказывал, не успели после свадьбы обсохнуть уста сахарные…