Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Тогда направилась она к своему отцу, кричала, и плакала, и приговаривала, что она пойдет искать своей доли по белу свету. Отец сказал ей на это: «Я тебе выстрою в лесу домик, в нем ты весь свой век живи, вари кушанья для встречного и поперечного и ни с кого не смей платы брать». Когда дом был построен, над дверью его была повешена вывеска с надписью «Сегодня даром, а завтра за деньги». Там и сидела она долгое время, и все кругом ее говорили, что вот посажена в этот домик девица-красавица, которая на всех варит кушанье даром, – так, мол, оно и на вывеске над дверью обозначено. Прослышал об этом и егерь и подумал: «Это мне на руку, ведь я же беден, и денег у меня ни гроша». Взял он с собою ружье и котомку, в которой сложено было все, прихваченное из замка на память, пошел в лес и разыскал домик с надписью «Сегодня даром, а завтра за деньги». Опоясавшись саблею, которою он отрубил головы трем великанам, егерь вошел в домик и приказал дать себе чего-нибудь поесть. При этом он налюбоваться не мог на девицу-красавицу! Она спросила его, откуда он пришел и куда направляется, и он отвечал: «Странствую по белу свету». А она еще его спросила: «Где добыл ты эту саблю, на которой начертано имя моего отца?» Он тут спросил, не королевская ли она дочь? «Да», – отвечала она. «Этою саблею, – сказал он, – я отрубил головы трем великанам». И в доказательство вытащил их языки из котомки, а затем показал ей также ее туфлю, часть платка и кусок сорочки. Она этому очень обрадовалась и признала, что он и есть ее избавитель. Затем они вместе пошли к королю и вызвали его; она повела короля в свою комнату и сказала ему, что егерь и есть ее настоящий избавитель от великанов. Увидев все доказательства, король уже не мог более сомневаться и просил егеря рассказать в подробностях, как все это произошло, обещая дочь свою выдать за него замуж, чему, конечно, красавица была очень рада. Выслушав рассказ его, они одели его иноземцем, и король приказал подать пиршество. Когда они пошли к столу, капитану пришлось сидеть по левую руку от королевны, а егерю – по правую руку; капитан так и подумал, что это какой-то чужеземец, который приехал к королю в гости.

Когда они попили и поели, король сказал, обращаясь к капитану, что он хочет ему загадку загадать: «Вот если кто-нибудь станет говорить, что он трех великанов убил, а его станут спрашивать, куда он языки их девал, и он сам, осматривая их головы, убедился бы, что языков там нет, – то как бы это могло случиться?» – «Да верно, у них совсем и не было языков», – сказал капитан. «Едва ли так, – сказал король. – У каждой твари есть язык, – и заключил вопросом: – Чего достоин тот, кто его обманет?» Капитан отвечал: «Его следует разорвать на части». – «Ты произнес твой собственный приговор!» – сказал король и приказал сначала посадить капитана в темницу, а потом – четвертовать. Королевна же была выдана замуж за егеря. Егерь вывез к себе и отца и мать, и они зажили у сына в полном довольстве; а по смерти старого короля егерь наследовал его королевство.

Выехал мужик пахать на паре волов. Приехав на поле, увидел он, что рога у его волов начали расти, расти, и, когда он вернулся домой, рога были уже настолько велики, что он не мог въехать на волах в ворота. На его счастье, случился тут мясник, которому он волов передал, и они заключили договор такого рода, что он должен был доставить мяснику меру репного семени, а тот ему за каждое семечко должен отсчитать по брабантскому талеру. Торг, как изволите видеть, не дурной! Пошел мужик в дом и притащил мяснику меру репного семени на спине; на пути однако же обронил из меры одно семечко. Мясник заплатил ему по уговору совершенно верно; кабы не обронил мужик семечка из меры, у него бы даже было еще одним брабантским талером больше! А к тому времени, когда он стал домой возвращаться, из оброненного семечка успело вырасти дерево, и притом как раз до самого неба. Вот и подумал мужик: «Коли уж выдался случай такой, отчего бы мне не посмотреть, что там ангелы на небе делают, да хоть разочек самому поглазеть на них?» И полез он вверх на небо и видит – ангелы овес молотят; смотрит он, посмотрит на это и вдруг заметил, что дерево, по которому он на небо взобрался, что-то под ним шатается; глянул вниз и видит, что кто-то его срубить собрался. «Отсюда свалиться – не сладко!» – подумал он и не знал, как себе в беде помочь, да уж взял отрубей овсяных, которые там кучами лежали, и стал из них веревку вить; прихватил он кстати с неба кирку и цеп, да и спустился по веревке вниз. Спустившись на землю, он попал в глубокую-глубокую яму, и большим счастьем для него было то, что у него захвачена была с собою кирка: он ею вырубил себе лестницу в боку ямы, вылез на землю и цеп небесный вытащил в доказательство, так что уж никто не мог его рассказу не поверить.

Жил-был на свете король, у которого родился маленький сыночек, и на нем стоял такой знак, по которому можно было видеть, что ему на шестнадцатом году предстоит погибнуть от оленя. Когда он достиг этого возраста, королевские егеря отправились с ним однажды на охоту. В лесу королевич отстал от других и вдруг увидел большого оленя, в которого задумал стрелять, но никак нагнать его не мог; и бежал тот олень до тех пор, пока не заманил королевича в самую чащу леса; там вдруг вместо оленя явился высокий громадный мужчина и сказал: «Хорошо, что я тебя сюда заманил; из-за тебя я уж шесть пар лыж на охоте износил, а все добыть тебя не мог». И взял он его с собой, переправил через широкую реку и привел в большой королевский замок, где они сели за один стол и стали есть. Когда они вместе поели, сказал королевичу этот король: «У меня три дочери; ты должен провести ночь в спальне у старшей, не смыкая глаз от девяти часов вечера до шести утра, и я стану приходить к тебе каждый раз, когда будет ударять колокол, стану тебя окликать, и если ты каждый раз не откликнешься мне, то будешь завтра утром казнен; если же каждый раз станешь мне давать ответы, то получишь дочь в жены».

Когда королевна и королевич пришли в опочивальню, там стоял каменный истукан, и королевна сказала ему: «В девять часов придет мой отец и затем во все часы, пока три не ударит; когда будет он окликать, то дай ему ответ вместо королевича». Каменный истукан на это молча кивнул головой и затем стал кивать все тише и тише, пока опять голова не стала по-прежнему неподвижна. На другое утро король сказал королевичу: «Ты оказался исправен, но старшую дочь я не могу за тебя выдать – ты должен еще у второй дочери целую ночь бодрствовать; а тогда я подумаю, можно ли тебе жениться на моей старшей дочери. Но я ежечасно буду приходить сам, и если тебя окликну, то отвечай мне; а если окликну и не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться». Вот и пошел королевич с королевной в ее опочивальню, а там стоял еще больший каменный истукан, которому королевна сказала: «Когда отец будет окликать, то отвечай ты». Кивнул большой каменный истукан головой молча и стал качать ею все медленнее и медленнее, пока голова опять не стала неподвижна. А королевич лег на пороге опочивальни, подложил руку под голову и заснул. На другое утро король сказал ему: «Хоть ты и хорошо справил свое дело, однако же и вторую мою дочь я не могу за тебя выдать замуж; ты должен еще одну ночь бодрствовать у моей младшей дочери в опочивальне, тогда я подумаю, можно ли за тебя вторую дочь выдать! Но не забудь, что я каждый час стану сам приходить, и если тебя окликну, то отвечай мне; а коли окликну, да не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться». Пошел королевич с младшей королевной в ее опочивальню и там увидел истукана еще больше и еще выше, чем в опочивальне двух первых королевен. И сказала королевна истукану: «Станет отец окликать, отвечай ты». И отвечал на это каменный истукан кивком головы, и качал ею с полчаса, пока она опять не перестала качаться. А королевич лег на порог и заснул. На другое утро король сказал ему: «Хоть ты и хорошо бодрствовал, но я все же не могу за тебя мою дочь выдать – а вот есть у меня большой лес, и если ты мне тот лес от сегодняшних часов утра до шести часов вечера весь вырубишь, так я, пожалуй, о замужестве дочери подумаю». Дал королевичу стеклянную пилу, стеклянный клин и топор. Как только он пришел в тот лес да рубнул разок топором – топор пополам; взял было клин да приударил по нему, и тот в песок рассыпался. Он был этим так поражен, что уж думал – смерть его пришла; сел да и стал плакать. Когда настал полдень, король сказал дочерям: «Одна из вас, девушки, должна ему чего-нибудь снести поесть». – «Нет, – отвечали обе старшие, – мы ему ничего не снесем; пусть та, у которой он провел последнюю ночь, и несет ему». Вот и должна была младшая снести ему поесть. Придя в лес, она его спросила: «Ну что? Как?» – «Совсем плохо», – отвечал он. Тогда она сказала ему, что он должен сначала чего-нибудь поесть; но он отвечал, что этого не может сделать, что должен умереть и есть не будет. Но она приласкала его и уговорила, чтобы он хоть отведал; он и подошел и поел. Когда он насытился, она сказала: «Приляг ко мне на колени, я поглажу тебе голову, и ты повеселеешь». Когда она стала ему голову гладить, он вдруг почувствовал усталость и заснул; а она взяла свой платочек, завязала на нем узелочек, трижды ударила узелочком в землю, приговаривая: «Арвегерс, сюда!» И явились к ее услугам много человечков из-под земли и стали спрашивать, что повелит им королевна? Тогда она сказала: «В течение трех часов лес должен быть вырублен, и все вырубленное должно быть сложено в кучи». Пошли человечки, созвали всех своих на помощь и тотчас принялись за работу, и прежде чем три часа прошли – все было сделано, и человечки опять пришли к королевне и доложили ей о том.