Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Ганс-ёжик тем временем продолжал пасти свиней и ослов, был весел, посиживая на своем дереве, и поигрывал на волынке. Вот и случилось, что другой король заблудился в том же лесу и, проезжая под деревом со своими слугами и скороходами, тоже не знал, как ему из этого большого леса выбраться. Услышал и он издалека чудесную музыку волынки и приказал своему скороходу пойти и разузнать, что это такое. Побежал скороход к дереву, на котором сидел петух, а на нем и Ганс-ёжик верхом. Скороход спросил Ганса, что он там делает. «А вот пасу моих ослов и свиней; а ты чего желаешь?» Скороход отвечал, что его господин со свитою своею заблудился и не может найти дороги в свое королевство – так не выведет ли он их на дорогу? Тогда Ганс-ёжик сошел с дерева со своим петухом и сказал старому королю, что он укажет ему дорогу, если тот отдаст ему в собственность первое, что встретится ему, по приезде домой, перед его королевским замком. Король на это согласился и утвердил договор своею подписью. После этого Ганс поехал вперед на своем петухе, показал королю дорогу, и тот благополучно добрался до дому. Когда он въезжал во двор – в замке была большая радость. И вот его единственная дочь, красавица собой, выбежала ему навстречу, бросилась на шею, и целовала его, и радовалась возвращению своего старого отца. Она стала его расспрашивать, где он так замешкался, а отец и рассказал ей, как он заблудился и как попал наконец на дорогу. «Может быть, я бы и совсем к тебе не вернулся, кабы не вывел меня на дорогу какой-то получеловек и полуёж, который где-то гнездился на дереве, сидя верхом на петухе, и отлично играл на волынке… Ну я и должен был пообещать, что отдам ему в собственность то, что по возвращении моем домой прежде всего встречу на моем королевском дворе». И он добавил, как ему было больно, что встретилась ему дочь. Но дочь сказала, что из любви к отцу охотно пойдет за этим полуежом и получеловеком, когда он за нею придет.

А между тем Ганс-ёжик пас да пас своих свиней, а от тех свиней родились новые свиньи, и размножилось их наконец столько, что они наполнили собою весь лес. Тогда уж Гансу-ёжику не захотелось более оставаться в лесу, и он приказал сказать отцу, чтобы тот очистил от скота все хлевы в деревне, потому что он собирается пригнать в деревню огромное стадо, из которого каждый – коли сколько хочешь себе на потребу. Эта весть отца его только опечалила, так как тот думал, что Ганса-ёжика давно и в живых уже нет. А Ганс сел себе преспокойно на своего петушка, погнал перед собою свое стадо свиней в деревню и приказал свиней колоть; поднялся от этой резни и от рубки мяса такой стук и шум, что за два часа пути до деревни было слышно. Затем Ганс-ёжик сказал отцу: «Батюшка, прикажите-ка кузнецу еще раз перековать моего петушка, тогда я на нем от вас уеду и уже до конца жизни домой не вернусь». Велел отец перековать петушка и был очень рад тому, что сынок его никогда более не желает возвращаться в его дом.

Ганс-ёжик поехал сначала в первое королевство, в котором король отдал такой приказ: если приедет в его страну кто-нибудь верхом на петухе да с волынкой в руках, то все должны в него стрелять, его колоть или рубить – лишь бы он каким-нибудь образом не проник в его замок. Когда Ганс-ёжик подъехал к замку на своем петухе, все бросились на него, но он дал своему петуху шпоры, перелетел через ворота замка к самому окну королевского покоя и стал кричать, что король должен ему выдать обещанное, а не то и он, и дочь его должны будут поплатиться жизнью. Тут стал король свою дочку уговаривать, чтобы она к Гансу-ёжику вышла, ради спасения его и своей собственной жизни. Вот она нарядилась вся в белое, а отец дал ей карету с шестериком лошадей и богато одетыми слугами, а также и денег и всякого добра. Она села в карету, и Ганс-ёжик со своим петушком и волынкой сел с нею рядом – распрощались с королем и поехали, и отец-король подумал, что ему уж никогда более не придется с дочерью свидеться. Но дело вышло совсем не так, как он думал: недалеко отъехав от города, Ганс-ёжик сорвал с королевны нарядное платье, наколол ей тело своими иглами до крови и сказал: «Вот вам награда за ваше коварство! Убирайся, ты мне не нужна». И прогнал ее домой – и была им она опозорена на всю жизнь.

А сам Ганс-ёжик поехал далее на своем петушке и со своей волынкой к другому королю, которого он также вывел из леса на дорогу. Тот уже отдал приказ, что если явится к его замку кто-нибудь вроде Ганса-ёжика, то стража должна была ему отдать честь оружием, свободно пропустить его, приветствовать его радостными криками и провести в королевский замок. Когда королевна увидала приезжего, то была перепугана, потому что он уж слишком показался ей странен, но она и не подумала отступить от обещания, данного отцу своему. Она приняла Ганса-ёжика очень приветливо, и он был с нею обвенчан; вместе пошли они и к королевскому столу, и сели рядом, и пили, и ели. По наступлении вечера, когда уж надо было спать ложиться, королевна очень стала бояться игл Ганса-ёжика; а он сказал ей, что бояться она не должна, потому что он ей не причинит никакого вреда. В то же время он сказал старому королю: «Прикажи поставить четырех человек на страже около дверей моей опочивальни, и пусть они тут же разведут большой огонь; войдя в опочивальню и ложась в постель, я скину с себя свою ежовую шкурку и брошу ее на пол перед кроватью; тогда те четверо пусть разом ворвутся в опочивальню, схватят шкурку и бросят ее в огонь – да присмотрят, чтобы она вся дотла сгорела». И вот, едва пробили часы одиннадцать, он ушел в свою комнату, скинул шкурку и бросил на пол около кровати; те, что были на страже за дверьми, быстро вошли в комнату, схватили шкурку и швырнули ее в огонь. Когда же шкурка сгорела дотла, Ганс-ёжик очутился в постели таким же, как и все люди, только все тело у него было как уголь черное, словно обожженное. Король прислал к нему своего врача, который стал обливать его всякими хорошими снадобьями и растирать бальзамами; и стал он совсем белый, и молодой, и красивый. Увидев это, королевна была радешенька, и на следующее утро поднялись они превеселые, и стали пить и есть, и только тут по-настоящему были повенчаны, и Ганс-ёжик получил все королевство в приданое за своей супругой.

По прошествии нескольких лет Ганс задумал съездить с женою к своему отцу и сказал ему: «Я твой сын». Но отец отвечал ему, что у него нет сына, – один только и был такой, что родился покрытый иглами, словно еж, да и тот ушел бродить по белу свету. Однако же Ганс дал отцу возможность себя узнать; и тот радовался встрече с сыном и поехал с ним вместе в его королевство.