Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Когда же юноша явился к волшебнику и поднес ему то ядро, волшебник сказал: «Мое могущество разрушено, и ты отныне владыка замка ясного солнышка. Этим самым ты можешь и братьям своим возвратить их человеческий образ». Тогда юноша поспешил к королевне, и чуть только вошел в ее комнату, видит, что стоит она там в полном блеске своей красоты, и тут же они, исполненные светлой радости, обменялись друг с другом обручальными кольцами.

Был некогда король, у которого единственный сын задумал свататься к дочери могущественного короля, дивной красавице по имени Малеен. В сватовстве королевичу было отказано, потому что отец-король хотел выдать свою дочь за другого. Но так как юноша и красавица-королевна крепко друг друга полюбили, то они не хотели отказаться от надежды на свой союз, и Малеен сказала отцу: «Не хочу и не могу никого иного избрать себе в супруги». Тогда отец-король прогневался и приказал построить мрачную башню, в которую бы не западал ни один луч солнечный, в которую бы и месяц светить не мог. Когда башня была закончена, тогда король сказал дочери: «Ступай и сиди там семь лет подряд, а просидишь семь лет, так я приду к тебе, посмотрю, будешь ли ты еще упрямиться». На семь лет в ту башню снесено было и пищи, и питья, а затем в нее была введена королевна и ее служанка, и были они в той башне замурованы – отлучены и от земли, и от неба. Так и сидели они во мраке, не зная ни дня, ни ночи. Часто ходил королевич около той башни, часто возглашал ее имя, но ни один звук извне не проникал через толстые стены. Что оставалось им, кроме стонов и слез? А между тем время шло да шло – и узницы стали замечать, что семилетие близится к концу. Они думали, что миг избавления их из страшной тюрьмы уже наступает, но, к удивлению своему, не слышали ни одного удара молотком в их стену, и ни один камень из нее не собирался выпасть: казалось, отец-король совсем и забыл о них. Когда уж у них оставалось очень немного пропитания и ужасная смерть представлялась им близко, тогда королевна Малеен сказала: «Мы должны решиться на последнее средство – попытаемся пробить стену нашей тюрьмы». Взяла она большой хлебный нож, стала им раскапывать известку около одного камня, а когда, бывало, устанет, то ее заменяла в той же работе служанка. После усиленного труда им удалось вынуть один из камней, а потом и другой, и третий, и вот через три дня первый луч света проник во мрак их тюрьмы, и наконец отверстие, проделанное в стене, стало настолько велико, что они уже могли из башни выглянуть на свет Божий. Небо было голубое, и свежий воздух теплою струей веял им в лицо, но как же было печально все кругом: отцовский замок лежал в развалинах, город и окрестные деревни (насколько можно было окинуть взглядом) сожжены, а поля, и вширь и вдаль, опустошены… Нигде не видать было души человеческой! Когда им удалось настолько расширить отверстие в стене, что они уже могли через него вылезти, то сначала спрыгнула на землю служанка, а затем сама королевна Малеен. Но куда же они должны были обратиться? Враги опустошили все королевство, прогнали короля, всех жителей истребили. Пришлось им искать приюта в другой стране, но нигде не находили они себе надежного крова, нигде не встречали человека, который бы им дал хоть кусочек хлеба, и нужда, теснившая их, была настолько велика, что приходилось питаться даже крапивой. Когда же наконец после долгого странствования они пришли в другую страну, то всюду предлагали свои услуги; но где ни стучались в двери, всюду встречали отказ, и никто не хотел над ними сжалиться. Наконец они пришли в большой город и прежде всего направились к королевскому двору; но и там их не приняли, и только повар, сжалившись над бедными скиталицами, оставил их при кухне судомойками.

Сын того короля, в стране которого они находились, и был суженым красавицы Малеен. Отец же предназначил ему в невесты другую, которая так же была дурна собою, как и зла. День свадьбы уже был назначен, и невеста приехала, и, сознавая свое безобразие, она никому не показывалась, заперлась в своей комнате, и королевна Малеен должна была ей носить кушанье из кухни. Когда наступил день свадьбы и невесте предстояло идти с женихом в церковь, то она, стыдясь своего безобразия, стала опасаться, что если покажется на улице, то ее, может быть, осмеют в толпе. Вот и обратилась она к красавице Малеен и сказала: «Тебе предстоит большое счастье: я себе намяла ногу и потому не могу перейти через улицу – надень мой свадебный наряд и стань на мое место. Такой-то чести тебе бы и ввек не дождаться!» Но красавица Малеен от этой чести отказалась и сказала: «Не желаю никакой чести, не подобающей мне». Напрасно та даже и золота ей предлагала. Наконец она сказала гневно: «Если ты меня не послушаешь, то поплатишься жизнью: мне стоит только слово сказать, и голова твоя падет к твоим ногам». Тогда Малеен должна была повиноваться и надеть свадебный наряд и убор невесты королевича. Когда она вступила в королевский зал, все были изумлены ее красотою, и король сказал: «Вот невеста, которую я тебе избрал; ты ее должен вести в церковь». Жених был очень этим удивлен и поражен: «Она похожа на мою красавицу Малеен, и я даже готов был бы думать, что это она сама, – но та, увы! уже давно сидит замурованная в башне или, может быть, даже умерла». Он взял ее за руку и повел в церковь. По пути в церковь попался им крапивный куст, и она сказала:

«Что ты такое говоришь?» – спросил королевич. «Так, ничего. Только вот вспоминаю о Малеен». Он удивился тому, что она знает его милую, но смолчал. Когда они переходили по мосточку, который вел в церковную ограду, Малеен опять сказала:

«Что ты такое говоришь?» – спросил королевич. «Так, ничего. Вспомнилась мне бедная Малеен». – «Да разве ты знаешь Малеен?» – «Нет; как мне ее знать! А так, слыхала о ней». Подойдя к церковным дверям, она опять проговорила:

«Да что ты такое говоришь?» – спросил жених. «Да вот только что о бедной Малеен вспомнила». Тогда он вынул драгоценное ожерелье, повесил ей на шею и скрепил кольца его цепи. Затем они вступили в церковь, священник соединил их руки и обвенчал их. Он повел ее обратно, но она во все время пути не произнесла ни слова. По прибытии в королевский замок она поспешила в комнату невесты, сняла с себя подвенечное платье и убор невесты, надела свое серое простенькое платьице и сохранила только то ожерелье на шее, которое надел на нее королевич.