Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Монах – призрак появлялся и позже и исчез после того, как церковь была разрушена во время обстрела города в Семилетнюю войну [74].

Между Оттенау и Гаггенау [75]на правом берегу реки в скалах бьет родник, который люди называют Скверным, или Дрянным. В прежние времена он был целебным, и к нему приходили много страждущих. Тропа к источнику шла через луг, владелец которого негодовал, что его луг вытаптывают. Он засыпал родник всякой дрянью, вода в нем перестала помогать больным, и никто больше к роднику не приходил.

В наказание хозяин луга после смерти обречен по ночам, от одиннадцати до полуночи, черным призраком бродить по лугу и около источника.

В давние времена в Хонштедте [76]служил суперинтендантом один безбожный нечестивец, о котором в округе рассказывают много историй. Он был таким гнусным человеком, что никто не мог с ним иметь дело. Всю землю церковного прихода он присвоил себе и отказывался сдавать в аренду крестьянам, чтобы не давать им заработка. С общиной он был в постоянных распрях и даже принудил крестьян выстроить для его собственного хозяйства обширный сарай с конюшней. На средства церкви он велел выстроить на кладбище большой дом, чтобы там жили его поденщики, так как никто в деревне не соглашался дать им кров и угол. Слуги и служанки у него не задерживались, всегда уходили раньше срока, потому что он никогда не был доволен их работой, либо ругался, что они слишком много едят, либо отказывался выплачивать заработанные деньги, в общем, много плохого о нем рассказывали.

Когда он наконец помер и надо было его хоронить, то гроб, как тогда было принято, поставили в церкви перед алтарем, чтобы пастор произнес над телом прощальную проповедь. Пастор поднялся на кафедру и начал надгробную речь: «Здесь покоится праведный, благочестивый человек, который при жизни должен был невинно терпеть нападки и злословие». Он три раза произнес эти слова. Покойник в его устах сделался ангелоподобным, само благочестие, словно он за свою жизнь и мухи не обидел.

Неожиданно появилась огромная черная собака, легла на гроб, и из ее пасти вывалился пылающий огненно-красный язык. Когда пастор это увидел, он так перепугался, что наспех произнес «аминь», бросился прочь с кафедры и упал в обморок. Тут и собака исчезла.

Сначала никто из присутствующих не осмеливался прикоснуться к гробу, потом все же кое-как его вытащили из церкви. Пастор, произнесший лживую надгробную проповедь, с трудом дотащился до дома, лег в постель и долго болел.

В княжестве Каленберг [77]неподалеку от деревни Бенте среди поля есть небольшой треугольный холм, который называется «Семь ступенек». На холм можно подняться по семи так называемым ступенькам, а скорее углублениям, они очень крутые и книзу становятся все больше. Вплотную к ним наподобие парапета лежат в ряд семь камней, которые в точном соответствии со «ступеньками» чем ниже, тем становятся крупнее. Община Бенте с незапамятных времен несет обязанность каждый год подновлять и углублять эти ступени, за что получает из Каленберга особое вознаграждение – мешок ржи.

Об этих семи ступеньках в округе говорят, что там водится призрак и по ночам хозяйничает полтергейст [78]. Поэтому ночью там никто не ходит.

Предание гласит, что однажды через этот холм шли богатый крестьянин и батрак. Они спорили о плате, которую работник требовал от хозяина, а тот лгал, говоря, что батрак ему еще и задолжал. Работник же говорил, что хозяин должен заплатить довольно значительную сумму, и твердо стоял на своем. Богач, человек скупой и бессовестный, клялся и божился, что больше ничего не должен батраку, и заключил словами: «Чтоб меня черти взяли на этом самом месте, чтоб мне провалиться на этой горке, если я тебе что-то должен!»

В это мгновение он ступил на седьмую ступеньку, и глядь – земля разверзлась под его ногами, и с ужасающим шумом клятвопреступник ухнул в бездну, которая его поглотила. Земля тотчас сомкнулась, а работник целый и невредимый пришел домой.

В долине между Мауерном и Элленбрунном [79]есть место, где из земли выступает низкий длинный камень, напоминающий лежащего человека со скрещенными на груди руками. Неподалеку от его ног лежит другой камень, небольшой, похожий на ковригу хлеба. Дорога проходит как раз между этими камнями. В прежние времена чуть поодаль находились два крестьянских хутора. Об этом месте сохранилось такое предание.

Хозяин одного из хуторов был очень богат, но необычайно жаден и жестокосерд. Он плохо кормил своих работников и мало им платил. Однажды в пору уборки урожая хозяин пришел в поле и застал своих работников за скудным завтраком. Он разозлился, обругал их, обозвал бездельниками и крикнул: «Будь моя воля, вы бы жрали камни вместо хлеба!»

Вдруг раздался ужасающий раскат грома и сверкнула молния. Работникам показалось, что горы сейчас рухнут в долину, и они в страхе бросились бежать. Когда непогода улеглась, батраки вернулись в поле и увидели, что бессердечный богач лежит на земле окаменевший, а возле его ног валяется превращенная в камень коврига хлеба.

Недалеко от деревни Нойштифт в Штубайтале [80]лежит прекрасный альпийский луг, раньше называвшийся Краснополье. Крестьяне, которым он принадлежит, всегда щедро кормили проходящих бедняков, потому что по опыту знали, что милосердие и доброта так или иначе впоследствии сторицей вознаграждается.

Но жил когда-то на этой благословенной земле, где луга раскинулись цветущим ковром, хитрый и жадный скотник. К нему тоже приходили много бедняков, и чтобы не тратить припасы на них, а пользоваться всем только самому, он придумал дьявольскую хитрость. Он сделал чучело, «Натцен», как говорят на тирольском диалекте. Это было грубое подобие человека, кукла, похожая на огородное пугало, в ветхих лохмотьях, с головой из тыквы, прикрытой шляпой. Скотник из дерева вырезал ему руки, в правую руку всунул ложку, к руке привязал незаметный шнурок, чтобы со стороны казалось, что рука с ложкой черпает еду из миски. Эту фигуру он посадил в дальний темный угол. Рядом поставил на стол масло, молоко, сыр, хлеб. Сыр был деревянный, молоко скотник развел из известки, хлебом служил древний засохший каравай, он даже не забыл про капельку меда, чтобы настоящие мухи вились над «едой».

Когда приходил голодный нищий, то скотник показывал в окошко на чучело, незаметно дергал за шнур и говорил: «Вот видишь, там уже сидит один едок! Ты только посмотри, как дармоед жрет, свиное охвостье! Община постановила, что я должен их кормить. Но этот, чего доброго, сожрет все запасы! Так что иди себе дальше, Бог подаст!» И смотрел со злорадной усмешкой, как нищий плетется прочь по зеленому лугу.