Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Впрочем, выяснилось, что Рюбецаль не так-то плохо обошелся со своим лекарем. Когда господина Килиана извлекли из доспехов, ожогов у него на теле не оказалось. Наутро его тесть, золотых дел мастер, осмотрел доспехи и сообщил, что они сделаны из золота высшей пробы и стоят по меньшей мере тысячу талеров. Писарь стал самым богатым человеком в городке и при виде своего процветающего семейства забывал про боль, которую ему причинил юнкер, когда заковывал в раскаленный панцирь.

У одного крестьянина из округа Райхенберг злой сосед отсудил все имущество. После того, как в оплату тяжбы ушла последняя корова, у крестьянина только и осталось, что сокрушенная горем жена и полдюжины ребятишек. Конечно, у него еще была пара здоровых ловких рук, но этого было недостаточно, чтобы прокормить семью. Сердце у бедняги разрывалось, когда ребятишки, как галчата, просили хлеба, а он ничего не мог им дать. «Сотня талеров нас бы выручила, – говорил он удрученной жене, – мы бы опять встали на ноги и обзавелись новым хозяйством, подальше от сварливого соседа. У тебя ведь по ту сторону гор есть родственники, я пойду к ним и пожалуюсь на нашу нужду, может быть, кто-нибудь из них сжалится и даст нам взаймы под проценты».

Жена питала мало надежды на успех этой затеи, но другого выхода не было. Крестьянин собрался в путь и на прощанье сказал жене и детям: «Не плачьте! Чует мое сердце, что найдется благодетель, он выручит нас, и все будет хорошо!» Он сунул в карман черствую горбушку и отправился. Целый день, невзирая на жару, он шел через горы, устал и проголодался. К вечеру он добрался до той деревни, где жили богатые родственники, но они его и знать не захотели. Никто его не покормил, никто не пригласил переночевать. Со слезами на глазах крестьянин рассказывал о своем бедственном положении, а в ответ слышал только упреки да дешевые присловья: «Каждый сам кузнец своего счастья», «Что посеешь, то и пожнешь», «Сумел детей настрогать, сумей их и прокормить», «Неудачнику помогать – деньги на ветер швырять». Так они вдоволь над ним понасмехались, обозвали лодырем и транжирой и наконец просто-напросто вытолкали за дверь. Такого приема бедняга не ожидал. Понуро поплелся он восвояси. У него не было ни гроша, чтобы заплатить за ночлег на постоялом дворе, пришлось переночевать на поле в копне сена. Еле дождался он рассвета и уныло побрел домой.

Пока он шел через горы, положение представилось ему совершенно безнадежным. Два рабочих дня пропали, думал он, второй день ничего не ел, сил не осталось, а дома шесть голодных малышей и ни куска хлеба, прямо сердце разрывается…

Но на грани отчаяния мысль и воображение начинают усиленно работать, и вот ему стали вспоминаться сотни рассказов про Горного Духа, который хоть и любит подшутить над человеком, иной раз приходит на помощь попавшим в беду. Но как его разыскать? Крестьянин слышал, что Горный Дух не любит, когда выкрикивают его прозвище, и может сильно рассердиться, но другого способа обратиться к нему он не знал и громко крикнул: «Рюбецаль! Рюбецаль!»

Через некоторое время на тропе появился некто, похожий на закопченного угольщика, с рыжей бородой до пояса, с горящими от гнева глазами. В руке он держал огромную дубинку и уже замахнулся, чтобы прихлопнуть, как муху, дерзкого насмешника. Но крестьянин от отчаяния даже забыл про страх. «Извините великодушно, господин Рюбецаль, если я не так Вас титулую, – сказал он, – но сначала выслушайте меня, а потом поступайте, как Вам будет угодно».

Безбоязненность и озабоченность, с которыми говорил человек, отсутствие в его лице даже намека на наглость и озорство смягчили Горного Духа, он опустил дубинку и пророкотал: «Земной червь, как посмел ты меня тревожить? Разве ты не знаешь, что за такую дерзость люди платят жизнью?» – «Господин, – ответил Вайт (так звали крестьянина), – нужда погнала меня к Вам, я пришел с просьбой, которую Вам нетрудно исполнить. Одолжите мне сотню талеров, а через три года я верну их Вам с процентами. Не сомневайтесь, я честный человек!» – «За кого ты меня принимаешь? – возразил Дух. – Разве я ростовщик, чтобы ссужать деньги под проценты? Иди к своим братьям-людям и одалживай у них, сколько вздумается, а меня оставь в покое». – «Эх, – вздохнул Вайт, – с людьми-братьями дело плохо. Там, где замешано мое-твое, нет никакого братства!» И он рассказал Духу про свои мытарства и с таким чувством обрисовал безвыходность положения, что Рюбецаль уже не мог отказать ему в просьбе. Кроме того, сама мысль ссудить деньги под проценты показалась ему новой и забавной. «Следуй за мной», – сказал он и повел крестьянина сквозь лесистую долину к крутым скалам, заросшим у подножия кустарником.

С трудом пробравшись сквозь заросли, они оказались у входа в темную дыру. Бедняга Вайт без особой бодрости шагнул в темноту, по спине его одна за другой побежали холодные струйки и волосы на голове невольно зашевелились. Он вспомнил, что Рюбецаль уже загубил немало народу, и при каждом следующем шаге ожидал, что под ногой разверзнется бездонная пропасть. К тому же все время где-то рядом слышался шум воды, падающей в бездну. Но вот вдали забрезжил голубой огонек, проход стал шире, огонек ярче, и они оказались в огромном подземном зале, в центре которого горела висячая лампада. Окончательно вернул крестьянина к жизни вид медного котла, до краев наполненного увесистыми талерами. При виде сокровищ сердце у Вайта забилось от радости.

«Бери сколько тебе нужно, много или мало, – загудел Дух, – только напиши мне расписку, если ты обучен грамоте». Вайт радостно закивал и отсчитал себе ровно сотню талеров, ни больше, ни меньше. Дух, казалось, совсем за ним не следил, отвернувшись в поисках письменных принадлежностей. Вайт как мог разборчиво написал расписку, Рюбецаль запер ее в железный сундук и сказал на прощанье: «Иди, друг мой, и используй эти деньги с толком. Не забудь, что ты мой должник, и хорошо запомни и дорогу в долину, и вход в скалу. По истечении третьего года ты вернешь мне и деньги, и проценты. Я строгий заимодавец, если ты не выполнишь условия, я истребую долг силой». Крестьянин обещал принести деньги день в день, не рассыпаясь в пышных клятвах, как это делают иные любители брать в долг без отдачи. С благодарным сердцем, уже ничего не боясь, пошел он обратно по темному проходу и вернулся на свою дорогу.

Сотня талеров так ободряюще подействовала на его тело и душу, что он шагал к дому радостный и полный сил, словно хватил в горной пещере чудодейственного бальзама. День склонялся к вечеру, когда крестьянин вернулся домой. Изголодавшиеся дети, заметив его, закричали: «Папа, ты принес хлебушка? Дай кусочек! Дай хлебца!» Жена, убитая горем, сидела в уголке и плакала, ожидая худшего. Однако муж бодро с ней поздоровался, велел разжечь огонь в очаге и сварить похлебку из крупы, которую он купил по дороге, да сделать ее погуще, чтобы ложка стояла! Он рассказал, что сходил успешно. Твои родичи, сказал он, очень хорошие люди, они не упрекнули меня бедностью, не вытолкали за дверь, но дружески приютили, открыли свое сердце и кошелек и отсчитали заимообразно сотню талеров. Тут у доброй женщины камень упал с души, и она сказала: «Знать бы нам раньше, в чью дверь стучаться, мы бы избежали половины бед», – и еще долго хвалила родственников, от которых до сих пор они видели так мало добра и считали их спесивыми богачами.