Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Когда он проходил через последнюю деревню на своем пути, он наткнулся на точильщика, который, сидя на своей тележке, вертел свое колесо, припевая:

Ганс приостановился и посмотрел на его работу, а потом вступил с ним и в разговор: «Видно, хорошо тебе живется, что ты за своею работою так весел?» – спросил Ганс. «Да, – отвечал точильщик, – мое ремесло, можно сказать, золотое! Коли ты точильщик настоящий, так ведь деньги-то у тебя в кармане не переводятся. А где это ты такого славного гуся купил?» – «Я не купил его, а выменял на свою свинку». – «А свинку?» – «Ту я получил в обмен на корову». – «А корову?» – «Той я поменялся на коня». – «А коня?» – «Коня я выменял на слиток золота величиною в мою голову». – «А золото же откуда у тебя взялось?» – «То я получил в награду за семь лет службы». – «Надо сказать правду: умел ты свои делишки обделать! – сказал точильщик. – Для твоего полного счастья недостает только одного: чтобы деньги у тебя постоянно в кармане водились». – «А как же мог бы я этого добиться?» – спросил Ганс. «Очень просто: ступай, вот так же, как я, в точильщики; для этого ведь только и нужно, что обзавестись точильным камнем; а другой – простой – найти нетрудно. Вот у меня, кстати, есть один запасной, правда, немного поврежденный; да зато же я за него недорого и возьму – ну вот сменяю его на твоего гуся. Хочешь или нет?» – «Само собой разумеется, – отвечал Ганс, – и я почту себя счастливейшим из смертных! Коли у меня деньги в кармане переводиться не будут, так тогда о чем же мне и заботиться?» И он тотчас же протянул ему своего гуся, а от него взял точильный камень. «Ну а вот тебе еще и другой, славный камень в придачу, – сказал точильщик, подавая Гансу простой увесистый булыжник, который около него валялся на земле, – на этом можно будет и старые гвозди отбивать. Возьми уж, кстати, и его с собой!»

Ганс взвалил себе булыжник на плечо и, совершенно довольный, направился домой; глаза его так и сияли от радости. «Видно, я в сорочке родился! – думал он про себя. – Чего бы я ни пожелал, все мне так легко удается! Вот каков я счастливец!» Между тем он начинал чувствовать сильное утомление, потому что спозаранок все был на ногах, притом и голод его томил, и нечем было утолить его, потому что он разом съел весь свой запас на радостях, когда выменял корову. Наконец уж он еле ноги волочил и почти каждую минуту должен был останавливаться для отдыха; да и камни ему невыносимо давили плечи. Ему даже приходило не на шутку в голову, что было бы недурно именно теперь от них избавиться. Чуть не ползком добрался он до колодца в поле и задумал около него отдохнуть и водицы холодненькой испить; а камни, чтобы их не повредить, он осторожно сложил рядком, на самый край колодца. Затем уж сам присел и только хотел нагнуться к воде, как зацепил по неосторожности оба камня, и они бухнули в воду. Когда Ганс увидел, что они скрылись в глубине, он радостно вскочил со своего места, бросился на колени и со слезами на глазах благодарил Бога за то, что он оказал ему такую милость и избавил его от тяжелых камней таким чудесным образом и притом так, что он сам не мог себя ни в чем упрекнуть. «Да, – воскликнул он, – такого счастливца, как я, не найдется другого во всей вселенной!» С легким сердцем и вполне свободный от всякой тяжести он поспешил вперед и достиг наконец дома своей матери.

Молодой крестьянин, Ганс по имени, жил в одной деревне; его двоюродному брату очень хотелось высватать ему богатую невесту. Вот он и посадил Ганса за печку, и печь натопил пожарче. Потом принес ему горшок молока, порядочный запас белого хлеба, а в руки дал новенький, блестящий грошик и сказал: «Кроши хлеб в молоко, да тут и посиживай и с места не сходи, пока я не вернусь!» – «Пожалуй, – отвечал Ганс, – все это я могу сделать». Тут сват надел старые, заплатанные штаны, пошел в другую деревню к богатому мужику и спросил у его дочери, не желает ли она выйти замуж за его двоюродного брата Ганса? Скупой отец ее спросил: «А как насчет его имущества? Найдется ли у него что перекусить?» – «Дружище, – отвечал сват, – да братец-то мой в тепле сидит, грошик свой в кулаке держит и горшка из рук не выпускает. Да и добра-то у него – что у меня заплат на платье!» – и ударил себя по заплатанным штанам. – «Коли не поленитесь со мной сходить да взглянуть, так сами увидите, что все так и есть, как я говорю». Старый скряга-отец не захотел упустить хорошего случая и сказал: «Ну коли все так и есть, так я ничего не имею против этой свадьбы».

Свадьбу отпраздновали в назначенный день, и, когда молодой новобрачной вздумалось с Гансом выйти в поле и осмотреть земли своего молодого мужа, тот тотчас снял с себя нарядное платье и надел заплатанный холщовый полукафтан, сказав: «Пожалуй, платье-то еще запачкаю». Вот и пошли они вместе в поле, и где им на пути попадались виноградники или огороженные поля и луга, там Ганс указывал на них пальцем и потом похлопывал рукою по какой-нибудь заплатке на своей одежде, по маленькой или по большой, приговаривая: «Изволишь ли видеть, голубушка, и эта заплата моя, и та – моя же». А новобрачная-то думала, что он не о заплатах говорит, а о тех землях и угодьях, на которые он ей указывал!..

«А была ли ты на той свадьбе?» – «Была, само собою разумеется; да еще в каком уборе! На голове-то был у меня снег нахлобучен, а как солнышко взошло, снег-то и растаял; платье-то на мне было из паутины, да шла я через колючий кустарник – все платье в клочья изорвалось; черевички были на мне стеклянные, да наткнулась я на камень – они только звякнули и вдребезги разбились».

У одного бедняка и его жены не было за душою ничего, кроме маленькой хижины, а питались они от рыбной ловли: что добудут, то и съедят. Случилось, однако же, что однажды, когда муж сидел у воды и сеть свою закидывал, он выловил рыбу совсем золотую. И в то время, как он в изумлении ту рыбу рассматривал, стала рыба говорить и сказала: «Слушай-ка, рыбак, если ты меня опять пустишь в воду, то я твою крошечную хижину обращу в богатейший замок». Рыбак отвечал ей: «А что мне в твоем замке, когда у меня есть нечего». – «И о том я позабочусь, – продолжала рыба, – в замке будет такой шкаф: как его отворишь, так и увидишь там блюда поставлены с лучшими кушаньями – и ешь сколько хочешь!» – «Ну коли так, – сказал рыбак, – так я могу тебе сделать в твое удовольствие». – «Только помни, – сказала рыба, – один уговор: никому на свете не сказывай, кто бы он ни был, откуда взялось твое счастье. Скажешь хоть единое слово – тогда все пропало».

Бросил рыбак диковинную рыбу в воду и пошел домой… И что же? На том месте, на котором была его хижина, теперь стоял большой замок. Поглазел он на этот замок, вошел в него и увидел, что жена его, разодетая в красивое платье, сидит в богатой горнице. Лицо у нее было очень довольное, и она сказала: «Муженек! Откуда все это взялось? Все это очень мне нравится». – «Так-то так, – сказал муж, – и мне тоже нравится, но и голод меня тоже порядком мучит, и ты давай-ка мне что-нибудь поесть». – «Да нет у меня ничего, – отвечала жена, – притом же в новом доме я и разыскать ничего не могу». – «И искать нечего, – сказал муж, – вон стоит большой шкаф, его и отопри». Чуть только она отперла шкаф – видит, стоят там и красуются и мясо, и овощи, и пирожные, и вина. Тут жена не выдержала, вскрикнула от радости: «Вот уж точно все, чего душа пожелает!» – и они тотчас сели за стол и стали пить и есть. Когда же насытились, жена спросила: «Однако, муженек, откуда все это богатство?» – «Не спрашивай меня об этом, – отвечал ей муж, – сказать этого я не смею, и если кому-нибудь открою, то наше счастье сразу минет». – «Ладно, – сказала жена, – коли я не должна этого знать, так и знать не желаю». Но сказала она это не от души, и ни днем ни ночью не давала ему покоя, и мучила, и раздражала его своими вопросами до тех пор, пока он не потерял терпения и не высказал ей, что все к ним пришло от диковинной золотой рыбы, пойманной им и за этот выкуп отпущенной на волю. И как только он это высказал, исчез прекрасный замок со своим шкафом, и очутились муж и жена опять в своей старой рыбачьей хижине.