Рик Янси - Печать Соломона

– Откройте мешок!

– Делайте, как он говорит, – сказал Меривезер.

Доктор закусил губу, но подчинился. Он подошел к выдвинутой из морозильной камеры полке и медленно, снизу вверх расстегнул застежку-молнию. Мешок упал, сложившись у трупа на поясе. Доктор отскочил.

Первым, на что я обратил внимание, была мускулатура покойника. Он был накачан, как Шварценеггер. Вторым стала дыра, зияющая в груди. А третьим то, что у него не было глаз.

Губы мертвеца едва шевелились, но говорил точно он. Он снова прошипел:

– Кропп.

– Да, – громко произнес Оп-девять. – Он пришел. Кропп здесь.

– Альфред Кропп, – прошипел покойник.

Парень был волосат, его мертвенно-бледная кожа резко контрастировала с жесткими черными волосами.

Оп-девять легонько подтолкнул меня, и я брякнул:

– Да, я здесь.

– Мы тебя знаем.

У меня подогнулись колени, но вовсе не потому, почему отказывали в моей уютной, надежной комнатке. Я крепко вцепился в руку Оп-девять.

– А ты теперь знаешь нас.

Я узнал этот голос. Я слышал его, казалось, тысячи лет назад, и вот теперь, когда он зазвучал, ко мне вернулось все, что я забыл. Тесная спальня в доме Таттлов; Майк тащит меня через разбитое окно; Эшли верхом на белом коне спасает меня от Майка; «Пандора»; мы мчимся через пустыню, чтобы найти Майка до того, как он освободит адские орды… Я вспомнил все, что было до того самого момента, когда я заглянул в глаза демона. А дальше – бездонная яма, черная дыра; я прыгаю через нее и оказываюсь в этом морге в недрах штаб-квартиры АМПНА, и демон говорит со мной устами покойника.

– Чего ты хочешь, о Великий и Всемогущий Король? – осведомился Оп-девять.

Покойник пошевелил губами, но я не услышал ни звука. Тогда директор Меривезер наклонился ко мне и шепнул на ухо:

– Может, ты его спросишь, Альфред?

– Я?

Меривезер кивнул Оп-девять, и тот, тоже мне на ухо, повторил свой вопрос.

– Чего ты хочешь, о Великий и Всемогущий Король? – дрожащим голосом спросил я.

– Печать.

– Но разве Печать не у тебя? – шепотом подсказал мне Оп-девять.

– Но разве Печать не у тебя? – повторил я.

– Мне нужна Малая Печать, Альфред Кропп. Чаша нашего заточения. Принеси ее нам, последний сын Ланселота.

– О Мудрейший и Прекраснейший… – шепнул Оп-девять.

– О Мудрейший и Прекраснейший, – эхом отозвался я.

– …мы не владеем Святой Чашей.

– Не владеем? – переспросил я, испытав шок, а Оп-девять мотнул головой в сторону покойника, как бы приказывая: «Не со мной, с мертвецом говори!»

Я откашлялся и обратился к покойнику:

– Мы… э-э… у нас ее нет.

И тут помещение морга затопил жуткий визг, как будто кто-то на полной скорости ударил по тормозам. Труп на выдвинутой полке резко вытянул шею. Из пустых глазниц метнулись черные тени.

Потом он запрокинул голову, и дикий вопль перешел в тихое шипение.

Я заглянул в его пустые глазницы, и тьма накрыла меня, как прибой – маленького ребенка. Она была тяжелой, я слышал детский плач и вопли миллионов людей, стенающих от страха и голода. Я увидел трупы. Сваленные в кучи, как высушенные кукурузные стебли, тела бесконечными рядами уходили вдаль под густыми осенними тучами. Еще я узрел руины городов. Люди сновали между дымящимися домами, их одежда затвердела от грязи и пепла, стекла из разбитых окон хрустели у них под ногами.

Земля лишилась зеленого покрова и всех красок жизни, а там, где когда-то текли реки, копошились в густой жиже бледные безымянные существа. И над всем этим повис насыщенный, сладковатый запах смерти.

– Альфред! – позвал меня Оп-девять откуда-то издалека. – Альфред, что ты видишь?

Я открыл рот, но издал только лишь слабое эхо шипения, которое срывалось с посиневших губ Карла.

– Принеси Печать, Альфред Кропп, – снова прошептал покойник.

После этого он перевалился через край, шмякнулся с тошнотворным звуком на пол и замер.

Оп-девять шагнул к трупу, нагнулся и всмотрелся в его лицо. Рука Карла вдруг резко поднялась и схватила Оп-девять за горло. Тот пытался высвободиться, но хватка у покойника была крепкой. Эбби с доктором бросились на помощь. Они разгибали пальцы мертвеца, пока те вдруг не расслабились.

Оп-девять отпрянул от покойника и, задыхаясь, потер горло.

Доктор вытаращился на труп.

– Это невозможно! – выдохнул он.

– Да все мы по самое не могу увязли в невозможном, – заметил Меривезер и повернулся ко мне. – Что ты увидел?

– Конец… Конец всему.

Меривезер посмотрел на Оп-девять:

– Из вашего рапорта следует, что АВ скрылись с Малой Печатью.

– Это было логичное оперативное предположение, – ответил тот. – Очевидно, нам следует рассмотреть альтернативную версию.

И тут подала голос Эбби.

– Гиена, – сказала она. – Это он забрал Печать.

– Майк улизнул? – спросил я.

– Исчез после боя, и мы недосчитались одного сэндфойла, – пояснил Оп-девять. – Логично предположить, что он не погиб после того, как Пеймон завладел кольцом.

– Снова догадки! – раскипятился Меривезер. – Если добавить к ним пару баксов, то хватит на большой кофе в «Старбаксе»!

Оп-девять потупился, поджал губы, но ничего не ответил.

– И что теперь делать? – спросил я.

– Альфред, – веско произнес Меривезер, – АМПНА – это единственная в мире организация, которая обладает практически неограниченными ресурсами. Наша агентурная сеть охватывает всю планету. Мы сделаем то же, что и любая мощная транснациональная бюрократия, – устроим собрание!

Собрание состоялось в большом конференц-зале на сорок девятом нижнем уровне штаб-квартиры АМПНА. Этот уровень ничем не отличался от двадцать четвертого – стены казенного зеленого цвета, окон нет, пол серый. В центре зала стоял круглый деревянный стол, а вокруг него – двенадцать кожаных кресел.

Я, Эбби, Оп-девять и еще девять сотрудников АМПНА – пять женщин и четверо мужчин – заняли места за столом и несколько минут ждали Меривезера. У всех сотрудников были типичные для АМПНА имена: Джейк, Джессика, Уэс и Келли.

Все мужчины были в деловых костюмах и белых накрахмаленных рубашках с безупречно завязанными галстуками. Женщины тоже были в костюмах: три – в темно-синих, а две – в тонкую полоску, и все они были блондинки, как Абигейл и Эшли. А вот Эшли в зале не было, и я начал гадать, где она и сумела ли уцелеть во время вторжения. Я хорошо помнил, как мы укрылись под брезентом и как я прижимал ее к себе, пока над нами летали демоны. Я помнил запах ее волос и то, как слезы, когда все кончилось, сделали ее голубые глаза ярче и странным образом прекраснее.

Дверь распахнулась, и в конференц-зал бодро вошел Франсуа Меривезер с пачкой папок под мышкой. Грива волос так и развевалась (я бы на его месте либо подстригся покороче, либо завязал их в хвост).