Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга

Тут он вспомнил, что в одном месте у дороги есть большая свалка. На свалки люди выбрасывают много всякой всячины. Он решил сбегать туда посмотреть, нет ли там чего-нибудь подходящего, что может послужить мебелью.

Расмус вернулся с пустым ящиком из-под сахара и двумя ящиками из-под маргарина. Он решил вымыть хорошенько в море ящик и приспособить его вместо стола.

Но сначала нужно было подмести пол. Он наломал веток и как умел вымел мусор. Потом внёс свой стол, поставив на него букет цветов в бутылке вместо вазы, у стола поместил стулья – ящики из-под маргарина, а занавески и ковёр оставалось только вообразить.

Оскар пошёл в лес за еловым лапником, чтобы спать на нём, а когда вернулся, Расмус крикнул ему:

– Неси сюда постельное бельё!

Воображение у Оскара было небогатое, но всё же он догадался, что вошёл в нарядную комнату. Стоя у дверей с охапкой еловых веток, он старательно вытер ноги.

– Да, тут надо сначала хорошенько высушить копыта, а уж после входить. Скажи только, где мне постелить пуховые перины – здесь или в гостиной?

– Клади здесь, – ответил Расмус и показал на угол комнаты.

Оскар послушно постелил из лапника постель. Расмус был доволен. Зелёные ветки так украшали комнату, они служили и постелью, и ковром. Комната и в самом деле стала уютной.

– Хорошо, что ты успел навести здесь порядок, – сказал Оскар. – Того и гляди пойдёт дождь.

И не успел он это сказать, как в самом деле полил дождь. Он барабанил по треснутым стёклам, стучал по крыше. За окном стемнело. Но Расмусу было хорошо. Когда за окном льёт дождь, в доме кажется ещё уютнее.

– Может, нам перекусить немного, – несмело предложил он.

Днём они торопливо поели на обочине дороги, но уже успели проголодаться. А раз в комнате есть стол, почему бы не воспользоваться им? У Оскара осталась почти вся еда, которую они купили у Хультмана. Он достал из рюкзака хлеб, масло, сыр, ветчину и колбасу и выложил всё это на ящик из-под сахара. Они сидели на ящиках из-под маргарина и ели, прислушиваясь к шуму дождя.

«Никогда не забуду этого, – подумал Расмус. – Никогда не забуду, как хорошо нам было здесь, когда мы ели, а за окном шумел дождь».

Он не смел сказать Оскару, что вообразил себе, будто это их настоящий дом. И уж, понятно, никак не мог признаться, что представил себе, будто Оскар – богатый торговец, а его жена в голубой шляпке с перьями куда-то уехала. Держа в руке бутерброд с колбасой, он мечтательно поглядел на своего приятеля-бродягу и сказал:

– Подумай, Оскар! А что, если бы ты был моим отцом и мы жили вместе?

– Хорошо было бы! Отец-бродяга… лучше не придумаешь! Верно? – ответил Оскар и откусил большой кусок хлеба.

Расмус задумался. Конечно, ему хотелось, чтобы его родители были богатые и красивые. Бродяга – это, конечно, не бог знает что. Ах, если бы Оскар был красивым торговцем!

Дождь прекратился так же внезапно, как начал идти. Бродяги наелись досыта и улеглись спать в углу на еловых ветках. Оскар достал кусок одеяла, в который была завёрнута гармошка, и укрыл им Расмуса, чтобы тот не замёрз.

«Мой папа, – подумал Расмус. – Он укрывает меня красным шёлковым одеялом. Ведь моя мама в Миннесоте и не может меня укрыть. Она купается там в озере с прозрачной водой и пишет письма домой: «Я скоро вернусь и привезу кучу дорогих подарков. Укрывай Расмуса хорошенько на ночь, бери красное шёлковое одеяло. Да, да, я скоро приеду».

За окном стало совсем темно. С моря подул ветер. Пока шёл дождь, ветер затаил дыхание, а теперь подул с новой силой. Волны яростно плескались, ветер трепал и гнул низкорослые берёзки на берегу. Стены потрескивали, а разбитые стёкла стонали и вздыхали. Где-то поблизости без конца хлопала дверь. Оскару это надоело.

– Я вижу, тут не поспишь спокойно!

И Расмусу не нравились эти шорохи и вздохи. Ему было страшно. Вытаращив глаза, он лежал в углу, уставясь в полумрак, словно испуганный зверёк.

– Подумать только! А вдруг здесь водятся привидения!.. – шепнул он. – Может, они придут и заберут нас…

Но Оскар и не думал пугаться.

– Когда они заявятся, передавай им от меня привет. Пусть проваливают в море, а не то, мол, Божья Кукушка сделает из них винегрет.

Но Расмуса его слова не успокоили.

– Тётя Ольга видела однажды собаку без головы, а из шеи этой собаки вырывался огонь…

Оскар зевнул.

– У этой тёти Ольги, видно, тоже башки нет. Нет на свете никаких привидений.

– А вот и есть, – возразил Расмус. – Знаешь, что говорит Петер-Верзила? Мол, если в полночь обежать вокруг церкви двенадцать раз, явится чёрт и заберёт тебя.

– И правильно сделает. Чего ради бегать вокруг церкви среди ночи? Надо быть чокнутым. Пусть тогда пеняет на себя.

Оскару не хотелось больше говорить о привидениях. Его клонило ко сну. Расмус тоже был сонный, хотя он успел поспать немного на пригорке в сосновой роще. Он бы с удовольствием заснул, но эти шорохи и вздохи не давали ему спать. Оскар вскоре захрапел, а Расмус лежал в темноте и прислушивался.

И вдруг он услыхал голоса. Да, да, он в самом деле услыхал голоса!

Конечно, старые дома могут вздыхать ночью на ветру. Но тут послышались голоса, стало быть, явились привидения. С жалобным стоном Расмус кинулся к Оскару:

– Оскар! Привидения явились! Я слышу их голоса!

Сонный Оскар сел на еловой постели.

– Голоса?.. Какие ещё голоса?

Сон слетел с него. Он прислушался. Да, Расмус был прав. Где-то рядом слышались голоса.

– Ну и ну! – прошептал Оскар. – Никак опять придётся отправляться к ленсману.

Он подполз к окну, встал на колени и беспокойно уставился в темноту. Расмус тоже припал к окну. От испуга он стал кусать ногти.

– Самое время забрать деньги и смыться, – сказал кто-то, стоявший совсем близко от окна. И голос этот вовсе не походил на голос ленсмана.

– Положись на меня, – ответил другой, и этот голос Расмус узнал.

Голос Хильдинга Лифа Расмус узнал бы из тысячи голосов.

Расмус вцепился в руку Оскара, сжал её изо всех сил. Лиф и Лиандер были здесь, рядом, стояли у окна. Их он боялся больше, чем привидений и ленсмана.

И тут они вошли в дом. Караул! Вот они уже в кухне. Расмус слышит, как скрипят половицы у них под ногами. Что делают они здесь поздней ночью? Неужто нигде на свете нельзя спрятаться от этих грабителей?

Дверь из красивой комнаты Расмуса в кухню была полуоткрыта, и можно было расслышать каждое их слово.

– Я думаю, ждать дольше опасно, – сказал другой, по имени Лиандер. – Я буду сматывать удочки.

– Ну-ну-ну! – ответил Лиф. – Ни к чему нервничать, так можно всё испортить. Не дело сматываться сразу после того, как старуха лишилась ожерелья. Неужели ты не понимаешь? Мы никогда не были в Сандё, ясно тебе? Совесть у нас чиста. Кто станет жить две недели на постоялом дворе в нескольких милях от Сандё, если он замешан в этом деле? Это-то ты соображаешь?