Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга

– Неужели не соображаю? Ты твердил мне это по меньшей мере четырнадцать раз. И всё же я хочу взять деньги и отвалить, а не то мы тут досидимся со своей чистой совестью, покуда хорошенько не вляпаемся.

– Будет по-моему, – заявил Лиф. – Мы возьмём деньги в субботу утром и спокойно отвалим двухчасовым поездом. Тогда ни один чёрт не сунется со своими дурацкими идеями о пропаже ожерелья и прочего барахла.

Похоже было, что они вынули несколько досок. Потом Лиф тихонько, но с восторгом сказал:

– Сердце радуется при виде такой кучи денег!

На мгновение наступила тишина, потом Лиф добавил:

– Мне думается, ожерелье стоит пять-шесть тысяч, не меньше.

– И всё же я охотно избавился бы от него, – ответил Лиандер. – В Сандё всё прошло гладко, но это дело с Анной-Стиной мне не нравится. Гуляй со своими старыми, завалящими невестами, но делать с бабами дела!.. Этого я не признаю.

– Трусишь? – с презрением спросил Лиф.

– Не то чтобы я трусил… просто не нравится мне всё это. Что будет, если старуха очнётся?

– Не очнётся. Хватит с неё, она уже пожила на этом свете.

– Если… говорю я. Если она очнётся и расскажет, что было на самом деле, а ленсман прижмёт Анну-Стину и заставит эту дуру сказать правду про этого бродягу. А когда он поймёт, что про бродягу она наврала, ему понадобятся лишь какие-то пять минут, чтобы выжать из неё всё про нас с тобой. А ещё через пять минут ему будет ясно всё и про наши делишки в Сандё.

– Спокойно! – сказал Лиф. – Ты трендел об этом целый день, эту песню я устал слушать. Анна-Стина вовсе не чокнутая. К тому же старуха больше не разинет пасть.

Лиандер недовольно хмыкнул.

– И тайник для денег здесь что надо, – продолжал Лиф. – Хранить их здесь гораздо лучше, чем зарыть в лесу. Легко найти. И к тому же сюда никто не ходит.

– Если только ты не заглянешь сюда до субботы.

Лиф разозлился:

– Ты что, не доверяешь мне?

Лиандер хихикнул и сухо сказал:

– «Ты что, не доверяешь мне? – спросил Лис курицу и откусил ей голову». Я доверяю тебе настолько же, насколько ты доверяешь мне, разве непонятно?

Расмус с силой сжал руку Оскара. Больше он был уже не в силах терпеть. Это было ужасно, хотя интересно. Подумать только, есть на свете люди, которые желают другим смерти. И эти ужасные, жестокие грабители сейчас так близко от них, всего в нескольких метрах. Ему захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда. И в то же время хотелось остаться и посмотреть, что же будет, его охватила жажда приключений. Он навострил уши и услышал, как снова стукнули доски, закрывая тайник. Ну, погодите! Посмотрим, что будет, когда они уйдут!

– Ну что, пойдём? – спросил Лиандер.

– Пойдём, – ответил Лиф.

Расмус было вздохнул с облегчением, но тут Лиф сказал вдруг нечто ужасное:

– Я только поищу свою трубку, я её забыл где-то здесь. По-моему, я положил её в комнате на окно.

«В комнате» означало, конечно, там, где лежали скорченные в углу Оскар и Расмус. Расмус прижался к Оскару, голова у него кружилась от страха. Он чувствовал, как у Оскара напряглись мускулы рук, и понял, что он готовится драться… Но ведь у грабителей есть револьверы… Видно, для бродяг настал последний час!

Быстрые шаги приближались, дверь распахнулась и свет карманного фонаря забегал по комнате. А посреди комнаты стояла мебель Расмуса. Но луч света быстро пробежал по ящику из-под сахара. Видно, грабителю не показалось странным, что он стоит здесь. Он не вскрикнул, не удивился. А что бы он сделал, если бы увидел Оскара и Расмуса! Они забились в угол и ждали. Мышцы Оскара напряглись ещё сильнее. Но тут…

– Да она здесь лежит, твоя трубка, – послышался голос Лиандера из кухни. – На этом окне.

Лиф быстро повернулся. Опасный луч света погас, и грабитель исчез, не заметив лежащих в углу бродяг. Это было просто чудо, потому что даже в самом тёмном углу не было полной темноты. Быть может, тот, кто ищет маленькую трубку, способен не заметить двух больших бродяг.

– Слепундра! – сказал Расмус, когда грабители ушли.

Он осмелился говорить, лишь когда они исчезли в ветреной ночи.

– Пошли, – сказал Оскар и взял свой карманный фонарь. – Пошли поглядим на этот распрекрасный тайник, который так легко найти. Силы небесные! До чего же это интересно!

Они бросились в кухню, Расмус был сам не свой от волнения. Он представил себе огромную сокровищницу, полную пятиэровиков.

Луч фонарика шарил по голым половицам. Оскар осмотрел каждую половичку, попробовал ногой, крепко ли сидит.

– Здесь этот тайник!

Он быстро вытащил неприбитую половицу возле очага, осветил фонариком пустоту под ней. Там была квадратная дыра, и в ней лежал пакет, аккуратно завёрнутый в клеёнку. Он развернул его.

– Ой! – воскликнул Расмус.

Там лежали плотно уложенные красивые пачки сто– и тысячекроновых бумажек, зарплата рабочих завода в Сандё. Пятиэровых монет здесь не было, но по испуганным глазам Оскара Расмус понял, что это тоже деньги.

– Надо же, сколько денег есть на свете, – сказал Оскар. – А я этого даже не знал.

Он радостно вздохнул.

Ожерелье тоже лежало, золотая цепь, а на ней висели большие зелёные камни.

– Подумать только, теперь фру Хедберг получит назад своё ожерелье. Если только она жива…

Оскар стал перебирать пальцами драгоценность.

– Я надеюсь, что она жива, что я спою ей ещё раз «В каждом лесу свой ручей», а она даст мне тогда пятьдесят эре.

– Завтра, – сказал, сияя от радости, Расмус, – завтра мы пойдём к ленсману и отдадим ему деньги, а потом отнесём фру Хедберг ожерелье.

Оскар покачал головой.

– О нет, этого мы делать не станем. «Всё нужно делать хитро! – сказала баба, ловя вошь пальцами ног».

– А как же нам быть тогда? – спросил Расмус.

– Я больше не стану совать нос в это осиное гнездо. Не стану связываться со служанками, которые нахально врут, и слушать всякую чушь вроде: «Оскар, что ты делал в четверг?» Нет, мы перепрячем всё это в другое место и напишем ленсману новое письмо. Мол, будьте любезны, заберите денежки, а не то они пропадут. А после мы с тобой пойдём снова бродяжничать. Пусть ленсман сам доводит дело до конца, ему за это платят. А я не собираюсь ходить у него на подхвате.

Оскар взял рюкзак и начал укладывать в него пачки денег.

– Только бы ленсман не схватил меня, когда я понесу на спине эту половину государственного банка. Ведь тогда мне влепят пожизненное заключение.

Он взял ожерелье и надел его в шутку на шею Расмуса со словами:

– Дай-ка я украшу тебя. Будешь хоть разок в жизни нарядным красавцем. Сейчас ты похож на царя Соломона во всём его великолепии. Хотя веснушек у тебя побольше, чем у него.

И фонарик осветил царя Соломона с тощими руками и ногами и зелёными изумрудами на шее.