Мери Элизабет Додж - Серебряные коньки

– Прощай! Прощай!

И все мальчики со смехом и криками побежали домой.

А что же делали в это время Ганс и Гретель? Увы! Счастье их продолжалось недолго. Они катались около часа в сторонке от других, вполне довольствуясь обществом друг друга.

– Ах, как хорошо, Ганс! – воскликнула Гретель. – Как отлично! Подумай только, теперь у нас обоих есть такие чудесные коньки!

Вдруг до них донесся слабый, едва слышный крик. Никто из детей не обратил на него внимания, но Ганс тотчас же остановился и, побледнев, торопливо снял коньки.

– Отец, должно быть, чем-нибудь испугал маму! – воскликнул он и со всех ног побежал домой.

Гретель бросилась за ним.

День святого Николаса считается в Голландии по преимуществу детским праздником, и пятого декабря, когда святой Николас является на землю, все ребятишки сходят с ума от радости и ожидания. Не для всех, впрочем, посещение святого проходит благополучно: он очень беспристрастен и, не стесняясь, высчитывает проступки и прегрешения того, кто нехорошо вел себя в течение года. Иногда он даже приносит пучок розог и советует родителям высечь дурных детей вместо того, чтобы давать им подарки.

Наши школьники хорошо сделали, поспешив вернуться домой: не прошло после того и часа, как святой Николас появился одновременно почти во всех домах Голландии, начиная с королевского дворца и кончая избушкой бедного крестьянина.

Маленькие братья и сестры Гильды ван Глек были страшно взволнованы и возбуждены, ожидая святого. Их нарядили в самые лучшие костюмы, дали за ужином по два пирожка и позволили остаться в большой зале. Гильда радовалась не меньше других. Почему бы и нет? Наверное, святой Николас не вычеркнет из своего списка четырнадцатилетнюю девочку только потому, что она смотрится старше своих лет. И она весело смеялась, пела, танцевала и была душой всех игр, которые затевали дети. Отцу, матери и бабушке это, по-видимому, очень нравилось.

Дедушка тоже с удовольствием смотрел на нее до тех пор, пока не закрыл себе лицо большим красным платком. Этот красный платок служил признаком того, что дедушка собирается вздремнуть. В начале вечера он охотно принимал участие в общей радости и был счастлив не меньше своего крошечного внука, Вуста, но теперь, видимо, немножко утомился.

А веселье было в самом разгаре. Даже огонь подплясывал за ярко блестевшей каминной решеткой, а пламя свечей кивало, как бы одобряя весь этот шум и гам. Прохожие останавливались, прислушиваясь к громкому смеху, долетавшему до них из-за закрытых ставен и опущенных занавесок, и, улыбаясь, шли дальше. Наконец и красный платок подпрыгнул и свалился с лица дедушки. Разве можно заснуть при таком гвалте?

Мингер ван Глек взглянул на детей. Они были в каком-то лихорадочном волнении, и даже малютка Вуст выказывал все признаки приближающейся истерики. Пора было приступать к делу.

Отец посадил Вуста на пол, и тот, вытаращив глазенки и засунув кулачок в рот, вопросительно оглядел всех. Дети, взявшись за руки, стали кружиться около него и запели песенку, приглашая святого Николаса прийти к ним: «Приходи к нам, святой Николас! Мы все ждем тебя и радуемся, что ты придешь к нам. Если мы сделали что-нибудь дурное, побрани нас, но если можно, не приноси розог. Приходи, святой Николас! Ты разливаешь вокруг себя радость и веселье, и мы, дети, которых ты так любишь, просим тебя прийти поскорее! Иди же, святой Николас, и пожалуйста, пожалуйста, принеси нам побольше подарков!»

Распевая эту песенку, дети с нетерпением и страхом поглядывали на затворенную дверь. Вдруг кто-то постучал в нее. В ту же минуту круг распался. Младшие дети со смешанным чувством ужаса и восторга прижались к матери; дедушка облокотился на руку и наклонился вперед; бабушка поправила очки; отец вынул трубку изо рта, а Гильда и дети постарше сбились в кучку и устремили глаза на дверь. В нее постучали еще раз.

– Войдите! – сказала мать.

Дверь тихо отворилась, и святой Николас, в митре, в полном епископском облачении и с посохом в руке, вошел в комнату. Наступила глубокая тишина, – все, сдерживая дыхание, смотрели на него.

Наконец он заговорил – торжественным и вместе с тем таким добрым голосом:

– Здравствуй, Карел ван Глек, я рад видеть тебя, твою жену Катрину, твоего сына и его добрую жену Анни. Здравствуйте, дети! В общем, вы вели себя хорошо с тех пор, как я приходил к вам в прошлом году. Но некоторым из вас я все-таки должен сделать кое-какие замечания. Дитрих вел себя очень невежливо и грубо на ярмарке в Харлеме; Майкен за последнее время плохо училась, тратила слишком много денег на лакомства и ничего не оставляла для бедных. Надеюсь, что Дитрих исправится и будет вести себя, как благовоспитанный мальчик, а Майкен станет прилежнее и будет помнить, что на свете много бедных людей. Маленькая Катринка жестоко обращается с животными: я несколько раз слышал, как в коридоре мяукала бедная кошка, когда она дергала ее за хвост. Я прощу Катринку, если она обещает не обижать никого. Ведь и каждый маленький зверек чувствует боль!

Катринка горько заплакала, а святой Николас замолчал, давая ей время успокоиться.

– Брум учится очень хорошо, – продолжал он после небольшой паузы, – но часто шалит в классе и не всегда слушается учительницу. Гендрик отлично стреляет из лука и мастерски правит лодкой, но отдает этим занятиям слишком много времени и потому плохо готовит свои уроки. Гильда хорошая девочка и любит помогать бедным. Она будет спать эту ночь тихим, спокойным сном, каким спят люди с чистой совестью и добрым сердцем. Вообще я доволен всеми вами. Завтра вы найдете более вещественные доказательства моей любви к вам. Прощайте!

В то же мгновение разные сласти градом посыпались на полотняную простыню, разостланную около двери. Поднялась страшная суматоха. Дети бросились на лакомства и стали наполнять ими свои уже заранее приготовленные корзинки, а мама принесла меньшего сынишку Вуста, и он тоже набрал полные кулачки сластей. Потом самые смелые из детей подбежали к дверям и распахнули их настежь. Но напрасно смотрели они и в ту, и в другую сторону: святого Николаса нигде не было.

Тогда все отправились в соседнюю комнату, где стоял стол, покрытый белой как снег скатертью. Дети положили на него свои башмаки, комнату заперли, и мама спрятала ключ в карман. Затем, пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по своим спальням, и в доме мингера ван Глека, наконец, наступила глубокая тишина.

Рано утром дверь торжественно отворили в присутствии всей семьи, и дети тотчас же запрыгали и завизжали от радости: каждый башмак был полон доверху, и кроме того, весь стол был уставлен подарками – игрушками, книгами, лакомствами и разными безделушками. Никто не был забыт. Все получили подарки, начиная с дедушки и кончая маленьким Вустом.