Филип Пулман - Сказки братьев Гримм (сборник)

– На-ка, хлебни, – сказал он, – запей свою злость.

Сапожник опустошил добрую половину фляги, и по лицу его стало заметно, что гроза рассеялась. Вернул он флягу и говорит:

– Глотнул изрядно. Но что ж не попить, коли очень хочется. Может, пойдем странствовать вместе?

– Договорились, – отвечает ему портной. – Только давай отправимся в большой город, там в работе недостатка не будет.

– Я именно туда и собирался. В небольших местечках много не заработаешь, а в деревнях люди и вовсе предпочитают ходить босиком.

И пошли они вместе, след в след, как горностаи по снегу. Свободного времени у них было полно, а поесть нечего. Ходили они по городу, искали работу, и симпатичному невысокому портному с румяными щеками везло: работа сама шла ему в руки, а иногда и поцелуй на дорожку от дочери хозяина перепадал.

Когда встречался он с сапожником, у него в кармане частенько денег побольше было. А тот, вечно угрюмый, скроит постную рожу и думает про себя: «Проходимцам всегда везет».

Но портной смеялся, продолжая беззаботно напевать, и охотно делился заработком с товарищем. Иной раз заработает пару монет, закажет хорошей еды и бьет от радости кулаком по столу так, что стаканы подпрыгивают. «Легко заработано – легко тратится» – таким был его жизненный принцип.

Пространствовав некоторое время, пришли они однажды к большому лесу. В нем было проложено две тропинки к столице королевства, одна – на два дня пути, а другая – на семь. Но которая из них короче, ни сапожник, ни портной не знали. Сели они под раскидистым дубом и стали совещаться, на сколько дней им еды брать, на два или на семь?

– Всегда нужно готовиться к худшему, – сказал сапожник. – Я возьму хлеба на неделю.

– Что-о? – воскликнул портной. – Стану я, будто вьючная скотина, тащить на себе весь этот хлеб так, что и дорогой не насладиться. Это не по мне. Я, как всегда, буду на бога надеяться. Ведь деньги у меня в кармане одни и те же и летом, и зимой, а хлеб в жаркую погоду засохнет и заплесневеет. Неужели мы не найдем правильной дороги? У нас один шанс из двух, и это отлично. Нет, я возьму хлеба на два дня, этого вполне хватит.

Каждый купил себе свой запас хлеба, и отправились в путь. В лесу под высокими деревьями было тихо, как в церкви. Ни ветерок не пел, ни веточка не шелохнулась, ни птичка не чирикнула, ни лучик света не пробился сквозь густую листву. Сапожник тоже не произнес ни слова. Тяжелый груз все сильнее и сильнее давил ему на плечи, и пот струился по сердитому нахмуренному лицу.

А портной был весел как никогда. Он смеялся, пел и насвистывал, шаг его был легок, и думал про себя: «И бог на небе радуется, видя меня таким веселым».

Так прошло два дня. На третий день лес все не кончался, а портной уже съел весь свой хлеб. Он слегка упал духом, но все равно бодрился, возлагая надежду на бога и на свою удачу. Вечером третьего дня он лег спать голодным, а следующим утром встал еще голоднее. То же было и на четвертый день, а вечером портной сидел и смотрел, как сапожник уплетает свой ужин.

Портной попросил у него кусочек хлеба, но сапожник только рассмеялся ему в лицо:

– Ты всегда дурачишься и веселишься. Видишь, к чему это привело? Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела!

Сапожник был безжалостен к своему товарищу. На пятый день портного ноги не держали, и голос его дрожал. Румянец сошел со щек, и теперь его лицо было белым, как мел, а глаза покраснели.

И тогда говорит ему сапожник:

– Ты сам виноват, что попал в беду. Вот что я тебе скажу – я дам тебе сегодня кусочек хлеба, но за это выколю тебе правый глаз.

Делать нечего, портной не хотел умирать с голоду и согласился. Поплакал он в последний раз обоими глазами, и жестокосердный сапожник выколол ему правый глаз хлебным ножом. Вспомнил портной, как говаривала его матушка, когда он залезал полакомиться пирожком в кладовую: «Ешь, сколько можно, а терпи, сколько должно».

Съел он тоненький кусочек хлеба, который сапожник ему отрезал, стало ему чуть легче, и смог он подняться на ноги. Шел он и думал, что и одним глазом видит достаточно.

На шестой день пути голод снова взял его за горло, да сильнее, чем прежде. Вечером он упал, где стоял, а на седьмое утро так и не смог подняться на ноги. Он чувствовал, что смерть его совсем близко.

Сапожник и говорит:

– Я хочу из жалости дать тебе еще один кусочек хлеба, но не просто так. За него я выколю тебе левый глаз.

Бедный портной понял, каким он был легкомысленным. Как он мог дойти до такого? Наверное, господь обиделся на него, и он стал молить его о прощении, потом сказал сапожнику:

– Делай, что задумал. Выкалывай. Но помни, бог видит все, что ты творишь. Наступит время, и он воздаст тебе за твои злодеяния. Разве я не делился с тобой всем, что у меня было, в хорошие времена? Я привык класть стежок за стежком, но если у меня не будет глаз, я не смогу больше шить и буду просить милостыню. Сжалься надо мной и не оставляй меня в лесу слепого или умирающего от голода.

Но сапожника не тронули слова о господе, он уже давным-давно выкинул его из своего сердца. Взяв нож, он выколол портному второй глаз, а потом дал ему маленький кусочек хлеба, вложил ему в руку палку, взялся за другой конец и повел.

На закате они вышли из лесу. Портной чувствовал, как вечернее солнце греет его щеки, но глаз у него не было, и он не видел, что сапожник ведет его через поляну к виселице. Оставив портного одного, сапожник пошел дальше. Измученный усталостью, болью и голодом, бедняга упал на землю и крепко уснул.

Он проснулся на рассвете, дрожа от холода. Над ним на виселице висело двое горемык, и у каждого на голове сидело по ворону.

Тут один из висельников и говорит другому:

– Брат, ты уже проснулся?

– Да, проснулся.

– Так вот что я тебе скажу, – продолжил первый, – роса, которая ночью капала с виселицы на траву, имеет особое свойство: если слепой омоет ею глаза, к нему вернется зрение. Знали бы это слепцы, представляешь, сколько бы их тут собиралось по утрам?

Портной не поверил своим ушам, но все-таки вытащил из-за пазухи платок, положил его на траву, как следует прижал, чтобы тот стал совсем мокрым, и протер глазницы. В тот же миг сказанное висельником стало правдой: в его глазницах выросли новые глаза. Тем временем солнце уже начало подниматься над горизонтом, и портной с любопытством смотрел, как оно освещает горы и заливает светом долину, в которой стоит прекрасный город с богато украшенными воротами и сотнями башен, как загорелись и заискрились на солнце остроконечные крыши, золотые купола и кресты на церквях. Он мог видеть каждый листик на дереве, каждую птаху, каждую мошку в воздухе. Чтобы окончательно поверить в свое счастье, он вдел нитку в иголку и начал шить так же легко и быстро, как и раньше. Сердце его наполнилось радостью.