Дэвид Митчелл - Утопия-авеню

…и просыпается в крошечном кинозале, озаренном ртутным сиянием пустого экрана. Джаспер оглядывается. Никого нет. Фильм кончился.

– Соболезную, – произносит интеллигентный голос за спиной.

Джаспер оборачивается и видит лицо с обложки альбома. Сид Барретт.

Бывший вокалист Pink Floyd – черно-белый отпечаток на сияющей темноте.

– Как фильм? Я задремал.

Сид Барретт проводит языком по краю папиросной бумаги «Ризла».

– Те, кто никогда не ступал за пределы Страны Здравомыслия, просто не понимают.

– Не понимают?

Сид постукивает кончиком длинной самокрутки.

– Как все неописуемо грустно здесь, снаружи. Зажигалка есть?

Джаспер вытаскивает зажигалку Grootvader Вима. Вспыхивает язычок пламени. Сид сжимает косячок губами, наклоняется. Втягивает дым, предлагает затянуться Джасперу. Кайф наступает мгновенно. В косяке не только марихуана. Слова Сида звучат прерывисто, с задержкой, будто отскакивают от Луны.

– Мы думаем, что мы – единство, но мы-то с тобой знаем, что «я» – это «множество». Есть Я-хороший. Я-психопат. Я-насильник. Я – самовлюбленная личность. Я-святой. Я – Все в порядке. Я-самоубийца. Я – тот кто не смеет произнести свое имя. Я – темный шар. Я – царство «я».

Джаспер думает о Тук-Туке. Наверное, нет ни минуты, когда бы он не думал о Тук-Туке. «Только музыка внутри».

– А кто царь, Сид?

Сид Барретт глядит на него черными дырами глаз, открывает рот и тушит косячок о язык. Окурок шипит.

Начинается другой фильм. Экран сияет синим. Заштрихованное море, залакированное небо, береговая линия телесного цвета. На экране возникает лайнер компании «Уайт стар». Трижды звучит гудок. Титры: «У ПОБЕРЕЖЬЯ ЕГИПТА, НОЯБРЬ 1945».

Кадр сменяется. Палуба парохода «Солсбери». Капитан щурит глаза, смотрит в молитвенник. «Господи Боже, властью Слова Твоего усмирил Ты первозданную стихию морскую…» Капитан-северянин читает молитву невыразительно, как донесение в адмиралтейство. «…Ты остановил бушующие воды потопа и пресек великое волнение на море Галилейском…»

Ракурс сменяется. Палуба. Пассажиры и команда стоят вокруг гроба. Измученная нянюшка баюкает трехдневного младенца. Младенец плачет. Капитан продолжает: «Господи, мы предаем бренное тело Милли Уоллес в морские глубины. Даруй ей, Боже, мир и…»

Кадр сменяется. На палубе первого класса две англичанки стоят у поручней, смотрят на церемонию.

– Какая трагедия, – говорит одна.

– Моя горничная слышала от миссис Дэвингтон, что она… – рука в перчатке указывает на гроб, – вовсе не миссис Уоллес, а незамужняя мисс .

– Прислуга всегда сплетничает.

– Как будто у них других дел нет. Так вот, эта самая мисс Уоллес – медсестра, которая отправилась в Бомбей… гм… ловить рыбку, простите за вульгарность. Многие девушки едут в Индию в надежде подцепить на крючок состоятельного мужа. Судя по всему, мисс Уоллес переоценила свой рыболовный талант. Ее саму поймал в сети какой-то голландец… – Она переходит на шепот: – Женатый! У него семья в Йоханнесбурге.

Первая англичанка изумленно распахивает глаза:

– Не может быть! Но его призвали к ответу? Неужели губернатор не вмешался?

– Как только угроза подводных лодок миновала, мерзавец сбежал в Южную Африку. А мисс Уоллес осталась в Бомбее. Одна-одинешенька, да еще и в интересном положении. И денег у нее хватило только на билет в третьем классе. Вдобавок пароход задержался в Бомбее и в Адене, а природу не удержишь, вот и…

Первая англичанка обмахивается веером:

– Да, конечно, тут виноваты оба, но бедняжке нельзя не посочувствовать…

Камера наезжает на… Гроб, трехдневный младенец на руках. Джаспер.

Голос второй англичанки:

– Бедный малыш… Без матери, незаконнорожденный… Трудно ему в жизни придется.

Четверо матросов в парадной форме подносят гроб к поручням. Пятый трубит традиционную вечернюю зорю.

Кадр сменяется. Подводная съемка. Наверху – очертания корпуса «Солсбери». Сверкающий шар солнца. Гроб падает в воду. Рыбешки бросаются в разные стороны. Гроб Милли Уоллес опускается… опускается… опускается и наконец ложится на песчаные складки дна. Гребные винты, взревев, приходят в движение, вспенивают воду. Пароход удаляется под звуки «Аквариума» Сен-Санса. Рыбешки подплывают к гробу.

Глаза Джаспера наполняются слезами. Впервые в жизни. Невероятное, чуждое ощущение. «Значит, вот какое это чувство…»

Может быть, Милли Уоллес оставила сыну какую-то весточку? Камера наезжает на гроб, крышка заполняет весь экран. Джаспер прижимает ухо к деревяшке.

Тук…

Тук тук тук

ТУК! ТУК! ТУК!

ТУК! ТУК! ТУК!

В коридоре толпятся люди, болтают, флиртуют, пьют, курят, спорят. Джаспер задыхается. Сердце колотится. Стук не поднимается по крутым эшеровским ступеням вслед за Джаспером, но неотвязное ощущение смертного приговора не исчезает. «Тук-Тук выбирается на свободу, и я не могу его остановить». Появляется Брайан Джонс – в накидке, бусах и золоте, – загадочно произносит:

– Есть разговор. – Его болезненное дыхание неприятно пахнет дрожжами. – Кое-какие фразы из твоей песни «Приз». Я вспомнил. Я их тебе говорил. В клубе «Scotch of St. James».

Джаспер усилием воли переключает мысли с Тук-Тука на несчастного Брайана Джонса.

– Правда. Некоторые фразы твои. Спасибо.

– Волшебное слово! – Брайан Джонс осеняет его крестным знамением. – Отпускаю тебе грехи, сын мой. Вот, я тоже кое-что умею. Генерирую идеи для Мика и Кита, но от них благодарности не дождешься, один сарказм. Вообще-то, мне надо песни сочинять. Вон, даже Уаймен сочинил одну для «Сатанинских травести». Значит, так и порешим. Прямо сейчас и начну. Завтра. У тебя наркота есть?

– А, лорд де Зут Мэйферский и король Брайан Котчфорд-Фармский! – К ним приближается Род Демпси, наркодилер Дина. – Тут только что прозвучали четыре моих любимых слова или мне послышалось? Кто спросил: «У тебя наркота есть?»

– Спаси меня, сэр Родни Грейвзендский, – стонет Брайан Джонс. – С некоторых пор я боюсь выходить из дома даже с упаковкой аспирина.

– Для вас, друг мой, аптека всегда открыта. – Род Демпси вкладывает пакетик в карман жилетки Брайана и поворачивается к Джасперу. – А тебе? Есть прелли, молли, марь… Кислота, чистейшая, как первый снег.

– В другой раз.

– Как скажешь, я не в обиде. Брайан, я к тебе на следующей неделе загляну, счет подбить. А то там уже набежало. Сам знаешь, в долг не бери и взаймы не давай… – Род Демпси подмигивает и теряется в толпе.

Его место занимает Дин.

– Джаспер. Мистер Джонс.

– А, друг-узник! – Брайан Джонс хватает Дина за плечи. – Мне только что пришла в голову классная мысль. Давай мы с тобой сварганим кинец. Про тюрьму. Мик вон снимается в каком-то фильме про гангстеров. Плещется с Анитой в ванне, голышом. Кит ревнует до чертиков. Так ему и надо. А мы пригласим Херши в режиссеры. И назовем фильм «Несломимые», или что-то в этом роде. Ну, что скажешь?