Дэвид Митчелл - Утопия-авеню

Левон хлопает Дина по спине, Ди-Ди, Бен и Боливар треплют его по плечу. Следом за Эльф Дин выходит на сцену. «Теперь не сбежишь…» Толпа встречает их таким восторженным ревом, что даже щекам становится жарко. Эльф с улыбкой оборачивается к нему. Все занимают свои места на сцене. Пока Джаспер и Дин подключают гитары, Эльф говорит в свой микрофон:

– Спасибо, Калифорния! Вообще-то, мы не надеялись, что нас здесь знают, но…

Зрители воют, свистят и одобрительно улюлюкают, а потом запевают хором на мотив «John Brown’s Body Lies A-Mouldering in the Grave…» [176] «Тело Джона Брауна гниет в земле сырой…» (англ.) – «Карьеру Рэнди Торна погребли в земле сырой, карьеру Рэнди Торна погребли в земле сырой…» Джаспер подхватывает мелодию на гитаре; звуки отливают золотом. В припеве «Glory, Glory, Hallelujah!» [177] «Слава, слава, аллилуйя!» (англ.) мощно вступает синтезатор Эльф, а Дин дирижирует, как Герберт фон Караян. Боязнь сцены испаряется.

– Мы вас тоже любим, – говорит Эльф. – Наша первая песня написана Дином в темнице. – (Восторженный рев).

Эльф кивает Дину.

Дин вспоминает совет Кэсс Эллиот о вокале без инструментального сопровождения: надо мысленно пропеть строку в нужной тональности, а потом воспроизвести ее голосом.

Мик Джаггер однажды сказал, что самое трудное для него – в пятисотый раз исполнять «Satisfaction» так, будто он ее только что сочинил. Сегодня «Откати камень» звучит не заезженно, а свежо, как в первый раз. Присутствие тысяч людей обостряет все чувства Дина. Его голос, усиленный динамиками, гласом Божьим разносится по Вселенной…

Грифф стучит палочками, вступая в первый рефрен. Песня ширится, заполняет чашу поляны. Дин вкладывает в исполнение больше драматичности, а Джаспер играет яростнее. Эльф начинает соло на «хаммонде», и Дин смотрит на толпу; зрители кивают и раскачиваются в такт, пьют пиво, дымят косячками. Там, где народу поменьше, полуголые гуляки пускаются в шаманскую пляску – обязательный атрибут фестивального безумия, которого только и ждут телеоператоры.

Когда песня заканчивается, аплодисменты перерастают в долгую овацию – очень неожиданно для группы, выступающей одиннадцатым номером программы второго дня фестиваля. Так же восторженно встречают и провожают «Докажи». Вычесанные перья облаков сияют и переливаются в закатном небе. Джаспер берет первый аккорд «Темной комнаты», и на сцене включают подсветку. Рафинированный британский выговор Джаспера в американских сумерках звучит гораздо экзотичнее, чем в клубах и концертных залах Англии. Резкий, быстрый ритм «Крючка» надежно скрепляет весь сет. Они удлиняют проигрыш, и зрители начинают хлопать в такт. Дин поет со сдержанной яростью. У него получаются все вокальные фокусы. Грифф играет соло на барабанах, вызывает Эльф на переброс. У них получается здорово и почему-то очень смешно. Сольная партия Джаспера вспыхивает метеором, распускается сияющим хвостом кометы и взрывается фейерверками в конце песни. Публика долго и оглушительно аплодирует. «Кокаиновый кайф – бледное подобие этого, – думает Дин, утирая лицо мокрым полотенцем. – Надеюсь, кто-то нелегально нас записывает, и желательно – в хорошем качестве, потому что сегодня мы играем бесподобно». Он косится за кулисы, на Левона, замечает Джерри Гарсию из The Grateful Dead , который размеренно бьет четырьмя пальцами в ладонь. Дин кивает ему. Боливар с родителями сидят на алюминиевых фермах.

Эльф наигрывает пассаж из «Лунной сонаты» и плавно соскальзывает в «Плот и поток». После головокружительных безумных риффов «Крючка» песня Эльф освежает, как прохладная вода. Зрители завороженно глядят на сцену. Щетки Гриффа шуршат и шепчут по тарелкам хай-хэта. Джаспер, Дин и Эльф объединяют вокал в трехголосной гармонии, сочиненной после того, как они услышали пение Грэма Нэша, Стивена Стиллза и Дэвида Кросби на кухне у Кэсс Эллиот. Это, конечно, рискованно, потому что любую ошибку слышно сразу, однако совместные репетиции не прошли даром. Зрители энергично хлопают. Билл Куорри стоит у кулисы, многозначительно постукивает пальцем по циферблату наручных часов, а потом складывает ладони рупором:

– Последняя песня! Что-нибудь яркое!

Ее должен выбирать Джаспер. К удивлению Дина, это не «Здравый ум», а «Кто вы». Джаспер сочинил ее в самолете, на пути из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Странный обморок в «Гепардо», кажется, избавил его от вечного страха перед полетами. Однако же «Кто вы» – неожиданный выбор. Эту композицию только несколько раз проиграли в студии, но концерт, похоже, из тех, где песни исполняют себя сами. Эльф кивает Дину, Дин кивает Джасперу, и Джаспер обращается к зрителям:

– Наша последняя песня – самая новая. Ей всего один день. Она называется «Кто вы». – Он смотрит на Дина, кивает. – И раз, и два, и три, и…

Дин вступает с блюзовым риффом: A, G, F и снова А.

В рифф бесцеремонно вторгается «хаммонд» Эльф, подхватывает ритм и отплясывает хмельную джигу. Грифф добавляет к перестуку малого барабана раскаты далекого грома на басовом. Гитара Джаспера звучит протяжно, реет в стиле The Grateful Dead, а потом Джаспер склоняется к микрофону:

Вряд ли все это понятно тем, кто не знает, что в песне говорится об отце Джаспера. «Ночной дозор» и «Темная комната» только на первый взгляд очень личные. А в этой песне две первые строфы – будто душевная рана. Вместо рефрена Эльф бегло исполняет джазово-блюзовую фортепьянную импровизацию.

Дин как-то спросил у Джаспера, кто такие монах и монгол, но Джаспер ответил, что это слишком длинная история, а если вкратце, то он слышал голоса в голове. Сейчас Джаспер исполняет соло. С педалью-квакушкой что-то не то, она слишком громко гудит, почти перекрывает звук гитары, будто ледокол, взламывающий льды. «Вообще-то, классно звучит», – думает Дин. Похоже, Джасперу тоже нравится – он делает знак звукорежиссеру, мол, не трогай, и продлевает соло еще на один виток. «Сегодня даже накладки нам на пользу», – думает Дин. Джаспер подступает к микрофону: