Ричард Бротиган - В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)

– Интересно, Миссури все еще там? – сказал я.

– Там, – улыбаясь, ответил Рыбалка в Америке. – Но река не похожа на Дину Дурбин.

Малышка к этому времени сложила в карман Рыбалке в Америке примерно дюжину цветных камешков. Он смотрел на меня, улыбался и ждал продолжения истории о Большом Водопаде – но в этот момент кто-то крупный клюнул на «Супер-дупера». Я дернул леску, и рыба сорвалась.

Рыбалка в Америке сказал:

– Я знаю эту рыбу. Ее невозможно поймать.

– Правда? – удивился я.

– К сожалению, – сказал Рыбалка в Америке. – Можешь проверить. Она еще не раз заглотит крючок, но ты никогда ее не поймаешь. И не потому, что это какая-то особенно умная рыба. Просто везучая. Иногда кроме везения ничего больше не нужно.

– Да, – сказал я. – Ты прав.

Я снова забросил удочку и снова заговорил о Большом Водопаде.

В нужном порядке я перебрал двенадцать наименее важных историй, которые когда-либо рассказывали о Большом Водопаде. На двенадцатом, самом неважном месте у меня стояло вот что:

– Да, каждое утро звенел телефон. Я вылезал из кровати. Снимать трубку не требовалось. О телефоне позаботились на годы вперед.

На улице было еще темно, и электрическая лампочка освещала желтые обои отеля. Я одевался и спускался в ресторан, где по ночам работал отчим.

Я съедал на завтрак оладьи, яйцо или еще какую-нибудь ерунду. Заворачивал себе обед, всегда одно и то же: кусок пирога и сэндвич с холодной, как камень, свининой. Потом уходил в школу. Вернее, мы уходили, святая троица: я, кусок пирога и сэндвич с холодной, как камень, свининой. Так продолжалось несколько месяцев.

К счастью, однажды все прекратилось, и мне не пришлось совершать для этого никаких серьезных поступков, например, вырастать. Мы запаковали вещи, сели на автобус и уехали из города. Он назывался Большой Водопад, Монтана. Значит, ты говоришь, Миссури все еще там?

– Да, но она не похожа на Дину Дурбин, – сказал Рыбалка в Америке. – Я хорошо помню день, когда Льюис открыл этот водопад. Они покинули лагерь на рассвете и через несколько часов вышли к прекрасной равнине, где паслось больше бизонов, чем они видели за всю свою жизнь.

Они продолжали путь и вдруг услышали отдаленный звук падающей воды и увидели столб брызг, то появлявшийся, то исчезавший вдалеке. Они двинулись в том направлении, шум становился все громче и громче. Через некоторое время звук превратился в грохот, и путешественники вышли к большому водопаду на реке Миссури. Это случилось около полудня.

Остаток дня был полон хороших событий: они ловили рыбу ниже водопада и вытащили полдюжины форелей, тоже хороших, от шестнадцати до двадцати трех дюймов длиной.

Это было 13 июня 1805 года.

– Нет, Льюис вряд ли оценил бы, если бы Миссури вдруг стала похожа на фильм с Диной Дурбин – на хористку, которая хотела поступить в консерваторию, – сказал Рыбалка в Америке.

Я вернулся домой из Рыбалки в Америке; шоссе плавным якорем изогнулось вокруг моей шеи и застыло. Теперь я живу здесь. Понадобилась вся моя жизнь, чтобы оказаться в этом месте – у странного домика над Мельничной Долиной.

Мы делим его с Пардом и его подружкой. Они сняли домик на три месяца с 15 июня по 15 сентября всего за сто долларов. Странная у нас получилась компания.

Родители Парда были оки, сам он появился на свет в Британской Нигерии, в два года приехал в Америку и рос деревенским мальчишкой на фермах Орегона, Вашингтона и Айдахо.

Во время Второй мировой войны он служил пулеметчиком и воевал против немцев. Сражался во Франции и в Германии. Сержант Пард. Вернувшись с фронта, поступил в захолустный колледж в Айдахо.

Получив диплом, Пард уехал в Париж и стал экзистенциалистом. Он показывал нам фотографию, на которой они с экзистенциализмом сидят за столиком уличного кафе. Пард тогда носил бороду и такую огромную душу, что она с трудом умещалась в теле.

Вернувшись из Парижа в Америку, он работал сначала на буксире в сан-францисской бухте, потом машинистом в паровозном депо Файлера, Айдахо.

Конечно, за это время он успел жениться и родить ребенка. Жену и ребенка унесло неведомо куда – сдуло, словно яблоки с веток, переменчивым ветром двадцатого столетия. Впрочем, переменчивые ветры бывают во все времена. Просто осень – такое время, когда падают семьи.

После развода Пард приехал в Аризону и устроился в газету сначала репортером, потом редактором. Он торчал в кабаках Начо, городишки на мексиканской границе, пил мескаль-триунфо [38] Мексиканская водка из сока алоэ. , играл в карты и дырявил из пистолета крышу своего дома.

Пард рассказывал, как однажды в Начо он проснулся утром – с бодуна, с разбитой рожей и гудящей головой. Один из его друзей сидел за столом над бутылкой виски.

Пард дотянулся до лежавшего на стуле пистолета, прицелился в бутылку и выстрелил. Друг покрылся битым стеклом, кровью и виски.

– Ты что, охуел? – спросил его друг.

Сейчас Парду уже под сорок, и он работает в типографии за $ 1,35 в час. Типография авангардистская. В ней печатают поэзию и экспериментальную прозу. Пард получает $ 1,35 за то, что управляется с линотипом. Вообще-то, это нелегкая задача – найти линотиписта за $ 1,35 в час, разве только в Гонконге или в Албании.

Иногда он приходит на работу и узнает, что в типографии кончился свинец. Его покупают, как мыло – по одному-два бруска.

Подружка Парда – еврейка. Двадцать четыре года; она недавно выкарабкалась из тяжелого гепатита, а сейчас дразнит Парда тем, что в «Плейбое» скоро может появиться ее фотография голышом.

– Подумаешь, какая ерунда, – говорит она. – Если карточки напечатают, мои сиськи увидят всего-то 12 000 000 мужчин.

Подружку это ужасно смешит. У ее родителей водятся деньги. Она сидит в калифорнийских кустах, а отец из Нью-Йорка ей платит зарплату.

Кормимся мы очень забавной пищей, а о питье и говорить нечего: индюшатина, портвейн «Галло», сосиски, арбузы, консервированный шпинат Морячок-Пучеглаз, фрикадельки из лосося, мороженый фруктовый сок, портвейн «Христианские Братья», ржаной хлеб, дыни, Морячок-Пучеглаз, салат, сыр – спирт, жратва и Морячок-Пучеглаз.

Морячок-Пучеглаз?

Мы читаем «Дневник вора» [39] «Дневник вора» – роман Жана Жене (1910–1986) , «И поджег свой дом» [40] «И поджег этот дом» – роман Уильяма Стайрона (1925–2006). , «Голый завтрак» [41] «Голый завтрак» – роман Уильяма Берроуза (1914–1997). и Крафта-Эбинга [42] Барон Ричард фон Крафт-Эбинг (1840–1902) – немецко-австрийский невролог и психопатолог. . Крафта-Эбинга мы читаем вслух, он заменяет «крафтовские» [43] Фирма, выпускающая замороженные обеды. обеды.

«Однажды утром жители небольшого португальского городка увидели, как их мэр катит в направлении муниципалитета тележку, нагруженную половыми органами. Он был из плохой семьи. Из заднего кармана брюк у него торчала женская туфля, которая пролежала там целую ночь». Такие цитаты заставляют нас хохотать во все горло.