Таня Валько - Арабская кровь

– Мириам, Мириам, – слышит она тихий стук в окно и свое имя, произносимое шепотом.

– Если не хочешь, то не иди. – Мать стоит в двери спальни, внимательно за ней наблюдая. – Изменить решение не стыдно, ты всегда можешь сказать им, что я тебя не отпустила.

– Нет! – Марыся даже подскакивает от звука ее голоса. – Все ведь говорят, что стороны будут вести переговоры и война вот-вот закончится. Уже много дней в больницу не привозят ни одного раненого.

Молодая женщина не хочет признаться в трусости. «Я ведь всегда была отважной и такой должна остаться».

– Увидишь, я прекрасно проведу время, а ты пожалеешь, что не выбралась с нами.

– Делай что хочешь, – отвечает Дорота. – Я желаю вам хорошо развлечься.

Она открывает дверь и впускает двух сестер внутрь.

– Я моей обжоре должна положить что-нибудь в дорогу, – смеется она, вынимая из рук Марыси рюкзачок и впихивая внутрь небольшие пачечки с обычным печеньем и соки в картонной упаковке с трубочкой.

– Возьмешь с собой собственную еду?! – Манар, держащая двухлетнего ребенка на бедре, а второго, постарше, за руку, возмущается и смотрит неодобрительно. – Ты думаешь, что мы не дадим тебе поесть? – Она делает шаг вперед, как будто хочет ее шлепнуть.

– Ты, сестра, проваливай!

Айша беспардонно отпихивает девушку и берет у ошеломленной Марыси сладости для своей маленькой дочки, которая сразу протягивает за ними толстенькие ручки.

– У меня тоже такое было сначала, если поем, то блюю, – улыбается она обаятельно.

– А я ничего не знала. – Берберка так же быстро, как и взбесилась, приходит в хорошее настроение и скалит неровные желтые зубы. – Mabruk!

Уже без малейшей обиды она удобно усаживается в комнатке.

– Дорога займет у нас самое большее два часа, а в доме еды будет как грязи. Парни пригнали стадо баранов с гор: и нам нужно, и для больницы что-то урву. А тебе, Дорота, принесем уже приготовленное.

– Спасибо. – Хозяйка слегка улыбается, она знает вспыльчивый характер здешних людей. По ее мнению, только они могут выиграть и закончить эту войну, но находиться с ними не всегда приятно и безопасно.

– Пора! Идем, а то сейчас стемнеет.

Манар шутя подгоняет девушек, а сама, обвешанная детьми, встает в двери, готовая к походу.

Марыся оделась так же, как и подруги, и внешне ничем не отличается от местных. Мать достала ей тяжелые ботинки до щиколоток, на толстой подошве, защищающие от укусов скорпионов и змей. Их в этом районе достаточно много. Свободная цветастая одежда защищает ее от солнца и жадных взглядов проходящих мужчин. Молодая женщина чувствует себя легко и комфортно. Покинув территорию больницы, она вдыхает полной грудью. «Хорошо, что не отказалась, – думает Марыся, – а то, как моя мама, начну страдать от разных фобий. Это, конечно, заразно», – улыбается она и бодро марширует за провожатыми.

Они быстро минуют город, затем сворачивают с главной дороги и сбегают с небольшого холма на каменистую дорогу. Перед ними простирается открытая местность, заканчивающаяся зеленым лесом, к которому они направляются. Деревья растут на взгорье, и им не видно конца. Со временем эвкалипты уступают место дурманяще пахнущим соснам и карликовым лиственным деревцам. Тут уже местность совсем пустынная. Порывистый ветер носит по земле мелкие камешки и большие шары высохших трав. По пути изредка встречаются рощи диких оливок. Но чем выше девушки поднимаются, тем территория более заросшая и недоступная. Не раз они вынуждены были наклонять головы или идти, согнувшись пополам, протискиваясь между скалами. Горянки не принимают во внимание положение Марыси, считая, что любому под силу пройти этот путь. Молодая женщина уже через полчаса истекает потом, едва дышит и чувствует колющие боли в животе.

– Мы можем минутку отдохнуть? – Она в конце концов останавливается, потому что не может больше идти.

– Вы, городские, – слабые люди.

Манар – не самая приятная девушка. Но когда Марыся подходит к провожатым, она видит пот, выступивший у них на лбу. Пожалуй, ни одна из сестер первой не хотела признаться в слабости и предложить сделать перерыв в походе.

– Мы что, в гонках участвуем? – спрашивает Марыся, присаживаясь на нагретую солнцем скалу.

– Нет, но если тебя в задницу скорпион укусит, то придется.

Девушка тянет приезжую за руку, ставит ее вертикально, а сама пинает камень и стучит по нему палкой, которую всю дорогу держит в руке.

– Теперь садись, – довольно говорит она.

– Живете среди деревьев? – Марыся хочет что-то узнать. – Это деревушка или поселок? Сколько там домов? Только ваша семья или есть еще какие-то другие? – забрасывает она их вопросами.

– Сейчас мы живем во временном лагере, – поясняет Айша. – Безопасней, ведь наши парни пошли в партизаны.

– Мой старик твоего проводил в Триполи, – гордо сообщает Манар.

– Как тесен мир! – удивляется Марыся.

– А ты думала, что тут одни деревенские простаки живут? – Старшая сестра очень раздражена. – Хмеда закончил школу в Налуте, на механика выучился и в армии служил. Все знает. Уже разминировал всю территорию. Большое вади, где твой красавчик подорвал транспорт для нас. Конечно, помогали специалисты из Туниса и Франции, но наши тоже ни в чем им не уступают. У них еще есть руки и ноги, они хорошие минеры.

– Представляешь, там были не только противопехотные мины, но и большие, как тарелки, противотанковые! – включается в разговор Айша. – Какое-то бразильское и китайское дерьмо, – нервно произносит она. – А если б туда кто-нибудь пошел: ребенок, выпасающий овец или коз, женщины, собирающие ягоды? Это безобразие! А было их там триста штук, одна рядом с другой!

Девушки встают и идут уже прогулочным шагом, поддерживая разговор.

– Эта война – страшное хамство, – с досадой высказывает свое мнение Манар. – Должны сражаться солдаты с солдатами, а не безоружные женщины и дети.

Она останавливается.

– Меня это бесит! – Она топает ногой. – Мой старик сегодня ночью снова через границу с Тунисом протаскивал оружие.

В ее черных как уголь глазах появляются слезы.

– Когда-нибудь его сцапают, или убьют, или то и другое разом. А у нас такие прекрасные планы…

– Все будет хорошо, наверняка он уже дома, не беспокойся, – говорит Айша и обнимает сестру.

– Мы хотели жить по-человечески. Перед самой войной Хмеда устроил для нас и для них, – она показывает пальцем на младшую сестру, – пай земли с новехонькими фермами. Никто не хотел брать: место безлюдное, у черта на куличках.

Она иронично улыбается, краем юбки осушая глаза.

– Но для нас это привычное дело. Мы тут родились и здесь наверняка умрем.

– Чудесные дома. – Восемнадцатилетняя девушка поднимается. – Слушай, внизу зал… зал!