Скарлетт Томас - Орхидея съела их всех

– Но послушайте, растения не наделены сознанием.

– Разве?

Смех.

– Нет. Перестаньте делать…

– Но сознание может принимать разнообразные формы. Почему вы считаете, что высшая форма сознания – та, которой обладаем мы? Или, тем более, полагаете, что сознание есть лишь у нас? В конце концов, то, что мы называем сознанием, это всего лишь множество клеток, не наделенных сознанием, но выполняющих свои функции в гармонии друг с другом. Когда люди пытаются найти вот тут у нас так называемое сознание, они раз за разом терпят неудачу.

– Хорошо, но вы же не станете утверждать, что цветок мака сидит в поле, размышляет над чем-то и разрабатывает план действий?

– Нет. Но если вы сложите вместе все маки, растущие в мире, то вот вам и план.

– Как неловко получилось, – говорит Чарли Брионии.

В саду тепло, и никто не стал возвращаться в дом после того, как Джеймс торжественно посадил падуб. Время от времени к кормушке подлетает лазоревка, не обращая ни малейшего внимания на гостей. Одна из них сидит там и сейчас – что-то поклевывает потихоньку, пока не является зарянка, не теснит лазоревку и…

– Да уж, – отвечает Бриония, отхлебнув шампанского.

– Нет, ну вообще это же надо ухитриться! Выбрать такое стихотворение, которое доконает одновременно максимальное количество людей… Мало того, что это наше стихотворение, так в нем еще и вся эта история про розу, просто хуже некуда. Какое лицо было у Флёр.

– Про стихотворение он не знал. А как звали маму Флёр, мог и забыть. Но все равно точное попадание.

– Мда. Ну, по крайней мере, Холли получила ракетку.

– Да. Спасибо. Я перед тобой в долгу.

– Знаешь, она очень круто играет. Надо бы тебе приехать и посмотреть.

– Я знаю, надо обязательно. Постараюсь на следующей неделе.

– Нет, правда, она меня разбивает просто в пух и прах.

– Видимо, ты ей поддаешься?

– Нет. Я люблю побеждать. Мне бы ни за что не…

К ним подходит Олли с незажженной сигаретой во рту.

– Кто тут любит побеждать? – спрашивает он.

– Я, – отвечает Чарли.

– Может, хочешь принять участие в триатлоне?

– Что? – смеясь, переспрашивает Чарли.

– Нет, серьезно. Впрочем, не знаю. Просто по дороге сюда я увидел объявление. Валмерский триатлон. Плывешь из Валмера в Дил, оттуда бежишь до Фаулмида, а дальше совсем немного на велике.

Подходит Джеймс.

– До меня донеслось слово “велик”, – говорит он.

Повезло, думает Бриония, потому что, подойди ты несколькими минутами раньше, до тебя донеслось бы слово “мудак”. Хотя она надеется, что произнесла его тихо и никто не услышал. Может, она вообще произнесла его только мысленно.

– Хочешь на триатлон? – спрашивает Олли, закуривая.

– Извини, что? – не понимает Джеймс.

– Двадцать пятого сентября. Хочешь?

– Ты серьезно? – опять недоумевает Джеймс.

– Почему бы и нет, – включается в разговор Чарли, – я бегу, Олли плывет, а ты едешь на велосипеде…

– Прекрасно, – говорит Олли. – То есть триатлон – это мы втроем!

– Ну…

– Валмерский триатлон. Это, скорее, так, развлечение. Плыть всего милю. Бежать пять километров и потом всего двадцать километров крутить педали.

– Двадцать километров!

– А что?

– Обычно я езжу на велосипеде за покупками в Сэндвич. Или с Эшем доезжаю до школы.

– Ты ведь ездил до Кентербери, – напоминает Бриония.

– Один раз. И обратно пришлось сесть на автобус.

– Мне кажется, будет здорово поставить себе цель и ради нее тренироваться, – говорит Бриония.

– Я участвую, – говорит Чарли. – Хотя я предпочел бы пробежать десять.

– Я тоже участвую, – откликается Олли.

– И Джеймс участвует, – говорит Бриония.

– Заметано! – резюмирует Олли.

Из-за танцевальных тренировок у Скай напрочь убиты колени, поэтому иногда она час за часом проводит на розовых пенопластовых валиках в зале “Б”, единственном помещении в “Доме Намасте”, внутрь которого невозможно заглянуть сквозь огромные окна: в них вставлены матовые стекла. Скай лежит на животе, подсунув под бедра валик, и прокатывается по нему туда-сюда, и плачет от боли, размазывая слезы по щекам. Покончив с квадрицепсами, она поворачивается на бок и принимается за подвздошно-большеберцовый тракт, подложив валик под внешнюю сторону бедра. Все это время она стонет и хрипит, а Флёр сидит, прислонившись спиной к зеркальной стене, и пишет. Пока не в той самой книге, нет. Потому что, возможно, все совсем не так. Черт его знает, что на самом деле имела в виду Олеандра. Ну ничего, в любом случае, скоро можно будет спросить об этом Ину. Билеты на самолет уже забронированы. Они со Скай отправляются в путешествие! На Внешние Гебриды! Помимо всего прочего, Скай необходимо убраться отсюда и спрятаться в каком-нибудь более укромном месте, чем зал “Б”. Газетчики не желают уходить. И Пийали что-то стал частенько наведываться в коттедж, поскольку Кам “уехала”, да и Кетки все время ходит по “Дому” и ворчит – в общем, немудрено, что обе они решили прятаться в зале “Б”, однако понятно, что вечно здесь не просидишь. Одна из знаменитостей приехала в “Дом Намасте” на молчаливый ретрит, а еще две выбрали программу “Проснись и сияй!”. И люди в “Доме” то и дело забывают, кто из них кто. Иш постоянно пытается заговорить с той знаменитостью, которая должна молчать (это известный игрок в крикет), о скандальных сговорах с букмекерами и крученой подаче мяча. За такими вещами всегда следила Олеандра.

Но сейчас Флёр интересует только то, чему Олеандра учила.

– Откуда ты узнала про Олеандру? – спрашивает она Скай.

Конечно, сначала Скай была клиенткой Олеандры. А потом, когда ей понадобилось встретиться с кем-нибудь из “Дома Намасте” в Лондоне, к Скай ездила Флёр. И тогда уж начался обмен платьями и помадой, сооружение причесок друг другу, а с некоторых пор – еще и искренние признания Флёр в ответ на признания Скай, и все это было бы, конечно, жутко непрофессионально со стороны Флёр, если бы у нее был сертификат, но никакого сертификата у нее не было, так что…

– От одной из своих тетушек. Она прочитала об Олеандре в “Мейл он Сандей”.

– А, та история.

– Ага, с Мадонной, что ли.

– Мадонна сюда даже никогда не приезжала.

– Я знаю. Но реклама получилась отличная.

– Так, хорошо, и все-таки: какой совет Олеандры ты считаешь самым полезным?

Долгая пауза. Вперед-назад на левом подвздошно-большеберцовом тракте. Тихий стон.

– Она говорила, что любовь приходит к тому, кто ее отдает. Нет.

Скай взмахом головы перебрасывает волосы на другую сторону, и – ай! – они попадают под валик. Флёр успевает подумать о том, что это может привести к серьезной травме, но Скай вовремя высвобождает волосы, собирает их в хвост и затягивает коричневой резинкой, после чего садится и поворачивает валик так, чтобы можно было улечься на него в длину. Делает глубокий вдох и начинает плавно прогибать спину.