Скарлетт Томас - Орхидея съела их всех

Посадочная полоса в здешнем аэропорту – словно дорожка у чьего-нибудь дома. Понятно, что это дорожка, ведущая к дому какой-нибудь знаменитости, но все равно. Сам аэропорт прекрасно умещается в одной большой комнате. Вообще здорово прилетать сюда в туфлях, как у Скай, или хотя бы как у Флёр. Если вдруг споткнешься на ступеньках трапа, то к тому моменту, когда снова обретешь равновесие, обнаружится, что ты уже ввалилась в дверь зала выдачи багажа, хотя это просто смех, конечно. Ты сама видишь, как твои чемоданы выбрасывают из самолета, подкатывают к специальным воротам и сгружают на багажную ленту, между тем как служащие могли бы просто отдать вещи тебе в руки. Никакого таможенного досмотра тут нет. Флёр покупает открытку с изображением их самолета. А Скай берет двадцать пачек “Мальборо” и коробку конфет с другим, еще более миниатюрным самолетом, который приземляется на пляже острова Барра. Они садятся в такси и сообщают женщине-водителю название отеля. Судя по карте, до отеля от аэропорта минут десять, не больше, но таксистка утверждает, что ехать им минут сорок пять и стоить это будет пятьдесят фунтов. По дороге они видят дома, голые, незатейливые и серые. Еще видят камни. Овец. Цаплю, немного похожую на ту, которую Скай заметила в окне поезда, до того как случилось все, что случилось.

– В отпуск? – спрашивает женщина-таксист.

– По работе, – отвечает Флёр.

– А, ну я как раз и подумала, что вы похожи на… Знаете, что я подумала? Наверное, телевизионщики. У нас тут иногда бывают телевизионщики, но долго не задерживаются и потом уже не возвращаются. Вы с телевидения?

– Нет.

– Кино снимать будете? – Она говорит “сымать”.

– Мы ботаники.

– Ах, вона чё.

Она надолго умолкает.

– Правда ботаники? Тогда, небось, все знаете про орхидеи, да?

– Ага.

– И пальчатокоренник пятнистый знаете? Наш, гебридский род?

– Да, конечно.

– А кто еще сюда приезжает, кроме телевизионщиков? – спрашивает Скай.

– Те, кто любит долгие прогулки. Художники иногда. В прошлом году приезжала писательница. Один писатель у нас тут, кстати, вообще постоянно живет, так что…

На обочине лежит огромный валун. По другую сторону дороги овца жует чертополох. На этом острове нет почти ничего, кроме овец, камней, уродливых домов и чертополоха. Чего-то тут явно не хватает. Чего же? Тут…

– Про шаббат вас, конечно, предупредили, – говорит таксистка.

– Нет.

– По субботам все закрывается. Не ходят ни автобусы, ни такси, ничего. Рестораны закрыты, но вам-то это не страшно, потому что в отеле еду подают целыми днями – только тем, кто там остановился, конечно.

– А, так тут, значит, есть рестораны?

Скай представляет себе симпатичное рыбное местечко с видом на очаровательную шумную набережную, какие бывают во всех странах мира, вот, например, сейчас ей представляется прибрежный район Нюхавн в Копенгагене, где она однажды была, но не помнит, как ее туда занесло. Она представляет себе, как ест дюжину устриц, запивает их шампанским и любуется закатом над Атлантикой. За ближайшим поворотом может оказаться все, что угодно, – например, там может…

– Ну а как же. В Сторноуэе, откуда вы сейчас летели. В отелях. В некоторых пабах подают еду.

– А магазины?

– А чего вам покупать-то?

Туфли, помаду, журнал “Вог”, книги по духовному и/или ментальному развитию, дезодорант, тушь для ресниц. Может быть, носки, а еще трекинговые ботинки, сигареты, когда эти закончатся, лак для ногтей, новую кисточку для румян, чайный сервиз, какие-нибудь интересные обои, предметы искусства, смешные сувениры, этнические коврики и пледы, диетическую колу, вазелин, подушечку для медитаций, подушечку для глаз, зарядку для айфона, зарядку для айпэда, зубную пасту. В том отеле, где Скай останавливалась в последний раз, были торговые автоматы, в них продавалось буквально все – от шампанского до бриллиантовых диадем. Вот это была вещь. А тут что? Как тут с этим вообще? За двадцать миль, которые они уже проехали, им не встретилось ни одного заведения, где можно было бы что-нибудь купить. Не попалось даже завалящей заправки с молоком и сигаретами. Как люди ухитряются тут выживать?

– Ну-у…

– Вообще-то рядом с вами магазинов никаких не будет.

– Отлично.

– Из вас кто-нибудь машину водит?

Скай пожимает плечами. Флёр мотает головой.

– Ну, в таком случае вы будете слегка отрезаны от мира, вы в курсе?

– Ничего, справимся. Спасибо. Вызовем такси, если что-нибудь понадобится.

– Ну понятно, чё ж. Только не завтра, помните?

– Точно.

Сутки в этом отеле стоят больше ста фунтов, но с виду он удивительно похож на клуб, куда Карл и Таш Тернеры ходили по субботам после “Гладиаторов” [38]. Там был почти такой же бирюзово-оранжевый ковер с завитушками. И в баре пахло почти так же, как в здешнем. И никакого камина или чего-нибудь еще привлекательно-туристического. Там, как и здесь, в баре работало радио, первый канал, а в меню были котлеты по-киевски. Вот только двухсот сортов односолодового виски, как здесь, в том клубе не было.

– Какое вы порекомендуете? – спрашивает Скай у бармена.

– Честно говоря, дорогуша, они все примерно одинаковые.

Флёр заказывает двойной “Айл оф Джура суперстишн”. Скай просит то же самое. Они проходят в фойе, где все примерно так же, как в баре, но интерьер роскошнее и оформлен в зеленом цвете. Здесь стоит диван, а перед ним – камин с зажженными свечами. Почему не развести нормальный огонь? Тут все так и дышит холодом, и пахнет жиром, спреем от мух, полиролем для мебели. Откуда-то сверху доносится слабое гудение пылесоса. На стенах висят картины с оленями и чертополохом.

– Почему-то мне знакомо название “Джура”, – говорит Скай.

– Отсюда мы поедем туда. Чтобы встретиться с остальными в охотничьем домике.

– А, ну да. Туплю. А это не там кто-то сжег миллион фунтов? Какая-то поп-группа в девяностые годы?

– Да? Не слышала про такое.

– Ага, точно. “K Foundation” . Или “KLF” . Кто-то такой.

– Я бы хотела сжечь миллион фунтов.

– Ну, я уже в каком-то смысле это сделала.

– Я, наверное, тоже. В каком-то смысле.

Они чокаются. Скай вздыхает.

– Все меня ненавидят.

– Это пройдет. Смотри, как все сложилось у Рианны.

– Ну, она была жертва чего-то там. А я, скорее, сама…

Скай обрывает фразу на середине, сделав паузу, которая повисает в воздухе: пусть каждая из них в образовавшейся паузе прокрутит в воображении свой вариант того, что произошло тогда в поезде. Флёр там не была, но, конечно же, слышала все подробности. Скай свою версию уже немного подредактировала. Например, вычеркнула фразу “гребаные тухлые бомжи” и тот эпизод, когда она запустила стаканчиком с кипятком в человека, сидевшего в углу, – он не сделал ничего предосудительного, всего лишь слушал Фила Коллинза на своем новеньком (ныне погибшем) телефоне. Но все эти эпизоды, которые она удалила, ясное дело, сохранились на видео, выложенном на Ютьюбе и просмотренном на сегодняшний день более двух миллионов раз.