Салман Рушди - Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

– Прошу вас, инспектор.

На обратном пути к мистеру Джеронимо от Хьюго Кастербриджа, летя на восток, не на запад – джинны перемещаются очень быстро и потому не стараются выбирать кратчайший путь, – Дунья видела под собой руины, истерию, хаос. Горы начали крошиться, снега таяли, океаны выходили из берегов, и темные джинны были повсюду: Зумурруд Великий, Сверкающий Рубин, Раим Кровопийца и старый союзник Зумурруда, ныне все более склонный оспаривать его первенство среди джиннов, Колдун Забардаст. Вода в резервуарах превратилась в мочу, тиран с младенческим личиком, прислушавшись к шепоту Забардаста, повелел всем подданным носить такую же нелепую стрижку, как у него. Люди не понимали, как совладать с супранормальным, прорывавшимся в их жизнь, Дунье казалось, что большинство из них просто разваливается на куски или спешит сделать стрижку, рыдая от любви к младенцеликому тирану, или же под заклятием Зумурруда они простирались в пыли перед лжебогами, которые посылали их убивать приверженцев других лжебогов, и так все совершалось: приверженцы Этих богов убивали поклонников Тех богов, любящие Тех богов во имя Них кастрировали, побивали камнями, вешали, рубили в капусту любящих Этих. Человеческий разум жалок и хрупок, думала Дунья. Ненависть, глупость, религия, алчность – четыре всадника нового апокалипсиса. Да, она любила этот надломленный род и хотела спасти его от темных джиннов, которые питали тьму, орошали ее и раскрывали в людях собственную тьму. Полюбив одного человека, она сделала первый шаг к тому, чтобы полюбить всех. Полюбив двоих, оказалась в ловушке, навеки преданная своей любви.

– Куда ты подевалась? – спросил он. – Исчезла как раз когда была мне нужна.

– Пришлось поспешить к другому человеку, кому я тоже нужна. Показать ему, на что он способен.

– К другому мужчине?

– К другому мужчине.

– И ты по-прежнему выглядела как Элла, когда была с ним. Ты заставляешь мою покойную жену трахаться с мужчинами, которых она знать не знала, так, что ли?

– Нет, не так.

– Я снова обеими ногами стою на ногах, то есть вылечила меня каким-то джиннским средством и на том со мной покончила, так, что ли?

– Нет, не так.

– Как ты выглядишь на самом деле? Покажи мне, какая ты на самом деле. Элла умерла. Она мертва. Она была прекрасной оптимисткой и верила в будущую жизнь, но это не то, вместо моей прекрасной жены – зомби, внутри которого ты. Прекрати это. Пожалуйста, прекрати. Меня выгоняют из этого дома. Я с ума схожу.

– Я знаю, куда мы с тобой отправимся.

Человеку опасно проникать в Перистан. Очень немногим за всю историю это удалось. До Войны миров лишь один человек, насколько нам известно, пребывал там достаточно долго и вступил в брак с принцессой, а когда вернулся в мир людей, увидел, что прошло уже восемнадцать лет, хотя ему казалось, миновал куда меньший срок. День в мире джиннов равен месяцу на Земле. И это не единственная опасность. Принцесса джиннов в ее подлинном, неприкрытом обличье – зрелище, которое не всякий человеческий глаз способен воспринять, не всякий ум постигнет, не всякое сердце вынесет. Обычный человек ослепнет, или сойдет с ума, или погибнет, его сердце разорвется от любви. В былые времена, тысячу лет назад, немногие искатели приключений отваживались проникать в мир джиннов, по большей части с помощью тамошних обитателей, благожелательных или злонамеренных. Повторим еще раз: лишь одному человеку удалось вернуться целым и невредимым, Герою Хамза, и то есть подозрение, что отчасти он был джинном. Так что когда джинния Дунья, она же Аасмаан Пери, Повелевающая молниями принцесса горы Каф, предложила мистеру Джеронимо отравиться с ней вместе в королевство ее отца, подозрительные умы могли бы сделать вывод, что она заманивает его в сети судьбы, словно сирены, певшие на скалах неподалеку от Позитано, словно ночное чудище Лилит, что была женой Адама прежде Евы, или безжалостная красавица Джона Китса. Иди со мной, звала она. Я откроюсь тебе, когда ты будешь готов меня увидеть.

И в тот самый момент,

когда жители города стали понимать, каково на самом деле остаться без крыши над головой, потому что, хоть и считали себя раньше специалистами по бесприютности, ведь город, любимый и ненавистный, всегда плоховато обеспечивал своих обитателей укрытием от жизненных бурь и внушил им особого рода любовь-ненависть и гордость своей способностью выживать вопреки всему, вопреки проблемам нехватки средств и проблемам нехватки жилой площади и проблемам кто-кого-съест и так далее;

когда они лицом к лицу столкнулись с фактом: город или некая сила внутри города или же сила, вторгшаяся в город извне, пытается вытеснить их с этой территории навеки, действуя не горизонтально, а вертикально, гоня их вверх, в небеса, в цепенящий холод и убийственное удушье по ту сторону атмосферы;

когда воображение начало примеряться к этой картине: их безжизненные тела плывут за пределами Солнечной системы, так что инопланетные разумные существа, какие уж там имеются, повстречают мертвых людей задолго до того, как встретятся с живыми, и будут гадать, какая опрометчивость или какой ужас погнали этих несчастных в космос даже без защитных скафандров;

когда вопли и плач горожан заглушили шум того транспорта, который еще бороздил шоссе – чума вознесения поразила разом множество кварталов, и те, кто верил в подобные вещи, оглашали ужаснувшие улицы воплем: настала пора, как предсказано в Первом послании Павла Фессалоникийцам, когда живые и мертвые вместе поднимутся на облака и повстречают где-то в воздухе Господа, пришел последний день, кричали они, и, когда люди начали взмывать ввысь над мегаполисом, даже самым закоренелым скептикам трудно было усомниться в этом;

когда все это происходило, Оливер Олдкасл и Госпожа Философ явились в «Багдад», в его глазах жажда убийства, в ее глазах ужас, они добирались до города пешком, ни машины, ни автобуса, ни поезда, примерно такое расстояние, сказал Олдкасл Александре, Фидиппид пробежал до Афин после битвы при Марафоне, после чего грохнулся замертво, и они тоже были изнурены, силы иссякли, но подсознательно, иррационально они были уверены, будто столкновение с Джеронимо Манесесом все решит, главное, напугать его как следует или соблазнить, и тогда он даст обратный ход тому, что привел в движение;

в тот самый момент мощный поток света хлынул наружу и вверх из подвального помещения, где величайшая из принцесс-джинний открылась в своем подлинном облике и славе впервые за все время пребывания на Земле и этим откровением распахнула королевские врата Волшебной страны, и мистер Джеронимо исчез вместе с Принцессой Молний, врата захлопнулись, свет погас, и город был предоставлен своей участи, Си-Си Альби и Голубой Жасмин проплыли, подобно воздушным шарам, по лестнице «Багдада», а управляющий Олдкасл в великой ненависти своей и госпожа Ла-Инкоэренцы, впервые за много лет покинувшая имение, остановились беспомощно на улице, примерно в футе уже от земли и без надежды исправить это положение.