Салман Рушди - Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

Дунья, однако, была отнюдь не девственна, как и любая джинния. Она была праматерью Дуньязат, и, как нам теперь хорошо известно, ее потомки тоже держали в ладонях молнийный дар, только почти ни один из них об этом не догадывался, пока не настали небывалости и подобные чудеса не сделались мыслимыми. В битве с темными джиннами решающим оружием стала молния, и потому те, кого в пору паники и паранойи сочли фриками или ведьмами и обвиняли в том, что позднее назвали небывалостями, на самом деле превратились в стойкую, а позднее легендарную линию передовой обороны, отбивавшей атаки Зумурруда и армии темных джиннов, явившихся колонизовать и даже поработить народы Земли.

Скажем пару слов и о плане Зумурруда. Завоевание – затея новая для джиннов, они не привыкли мыслить империями. Джинны суетливы и назойливы, любят вмешиваться в чужие дела: того возвысить, этого низвергнуть, ограбить пещеру с сокровищами, вставить волшебную палку в колеса богатея. Им нравится создавать беспорядок, хаос, анархию. Менеджерскими талантами они никогда не отличались. Но царство террора невозможно укрепить одним лишь террором. Самые эффективные менеджеры-тираны славятся навыками организаторов. Эффективность вовсе не принадлежала к числу сильных сторон Зумурруда Великого, его талант был – запугивать людей. Зато отлично в пружинах власти разбирался Колдун Забардаст. Впрочем, и он не был совершенством, и тем более далеки от совершенства были его подручные, так что в новом порядке вещей оставалось (к счастью) изрядное количество прорех.

Перед возвращением в нижний мир Дунья распахнула в голове мистера Джеронимо потайные дверцы, ведущие к скрытой внутри него природе джинна. Раз ты сумел излечиться от чумы невесомости и вернуться на землю, когда еще даже не знал, кто ты, сказала она ему, вообрази же, на что ты будешь способен теперь. И она приложила губы к его вискам, сначала к левому, потом к правому, и шепнула: «Откройся!» И сразу же как будто Вселенная сама раскрылась, измерения, о которых он и не помышлял, сделались видимы и доступны, как будто границы возможного раздвинулись и немыслимое стало реальным.

Так чувствует себя ребенок, осваивая язык, когда складывает и произносит первые слова, а там приходят словосочетания и целые фразы. Дар речи, по мере того как он развивается, позволяет не только выражать мысли, но и формулировать их, благодаря этому дару сам акт мышления становится возможным, и так было с тем языком, который Дунья открыла ему и в нем, одарив теми формами выражения, которые он прежде не мог бы извлечь из тумана неведомого, где они пребывали скрытыми от его глаз. Он понял, как легко приобрести власть над природой, как перемещать предметы или менять траекторию их движения, ускорять или останавливать. Быстро сморгнув три раза, он приводил в действие поразительную систему связи джиннов, вся она разворачивалась перед ним, сложная, словно нейронные цепочки в мозгу, и такая же простая в действии, как обыкновенный рупор. Чтобы почти мгновенно переместиться с одного места на другое, ему достаточно было хлопнуть в ладоши, а чтобы появились блюда с едой, оружие, машины, сигареты, хватало сморщить нос. Он стал по-новому понимать время, и его человеческая натура – торопливая, преходящая, чувствующая, как сыплется песок в часах – противоречила новообретенной натуре джинна, который отмахивался от самой идеи времени, а страсть к хронологии считал недугом мелких умов. Он постиг законы трансформации – и внешнего мира, и себя самого. Он ощутил, как растет в нем любовь к сверкающим вещицам, к звездам и драгоценным металлам и камням. Он начал понимать, как привлекательны женские шаровары. И он понял, что достиг границы, за которой начинается реальность джиннов, и ему предстоит в грядущие дни увидеть другие чудеса, для постижения и именования которых ему пока не дано слов.

– Вселенная имеет десять измерений, – рассудительно выговорил он, и Дунья улыбнулась, как мать – шустрому в учении ребенку.

– Можно смотреть на нее и так, – согласилась она.

Для Дуньи, напротив, бытие сужалось. Джинны обладают многоканальным умом, они-то прекрасно справляются с многозадачностью, но теперь ум Дуньи целиком сосредоточился на одной цели: уничтожить тех, кто погубил ее отца. Смерть отца повергла ее в крайности антиномианской ереси, она приписала себе силу оправдывать и миловать, обычно принадлежащую лишь богам, провозгласила, что любые деяния, которые ее племя совершит в войне против темных джиннов, не будут считаться ошибочными или аморальными, ибо она их благословляет. Джеронимо Манесес, которого она назначила своим помощником, вынужден будет, чем дальше, тем больше, исполнять роль предостерегающего духа, сверчка на ее плече, уберегающего от опрометчивых решений, встревоженного той беспрекословной уверенностью, с какой Дунья, побуждаемая несказанной скорбью, даст волю своей огромной мощи.

– Пошли, – приказала она ему. – Собрание вот-вот начнется.

Между учеными продолжаются споры об общей численности мужского (джинны) и женского (джиннии) населения Перистана. По одну сторону – те знаменитости, кто до сих пор продолжает утверждать, что число джиннов и джинний, во-первых, постоянно, а во-вторых, что род этот бесплоден и не способен к размножению, в-третьих же, что и мужские, и женские особи обладают бессмертием и не могут умереть. По другую сторону – те, кто, как и мы, доверяет дошедшим до нас сведениям, что джиннии – как Принцесса Молний – способны не только размножаться, но и рождать большое количество детей, а также способны (пусть и при исключительных обстоятельствах) умертвить джинна. История Войны миров сама по себе наилучшее в этом смысле свидетельство, как читатель очень скоро убедится. Итак, мы не можем признать, будто общее число джинний и джиннов зафиксировано раз навсегда.

Традиционалисты настаивают: дескать, само это число магическое, а именно: тысяча один, то есть тысяча один джинн мужского пола и тысяча и одна джинния. Так должно быть, уверяют они, а значит, так оно и есть. Мы же со своей стороны подтверждаем, что популяция джиннов невелика и числа, называемые традиционалистами, могут оказаться недалеки от истины, однако подчеркиваем, что никоим образом не можем знать в точности число джиннов на любой момент времени, а потому стремление устанавливать какие-то числа на основе некоей теории целесообразности недалеко ушло от суеверия. В любом случае, помимо джиннов в Волшебной стране обитали и, наверное, остались низшие формы жизни, самые многочисленные из которых дэвы, они же призраки. В Войне миров дэвы и призраки и были мобилизованы служить в нижнем мире и маршировали в армии четырех Великих Ифритов.