Розали Хэм - Месть от кутюр

– Врешь ты все!

– Да будет тебе!

– Не надо на меня злиться. – Всхлипнув, Мона достала из рукава носовой платок.

Лесли вздохнул и сел рядом с ней на кушетку. Руки он скрестил на груди, взгляд опустил в пол. Наконец он промолвил:

– Хочешь, чтобы я убрался?

Мона страдальчески закатила глаза. Он посмотрел на нее.

– У меня нет ни семьи, ни друзей…

– Ты ведь говорил, что…

– Знаю, знаю. – Он взял ее руки в свои. – Моя мать действительно умерла, это правда. Оставила мне карточные долги, конюшню, кишащую паразитами, и несколько дряхлых кляч. Лошадей давно отправили на бойню, переработали на животный клей, а конюшню сожгли.

Мона продолжала разглядывать собственные колени.

– Посмотри на меня, прошу, – робко промолвил Лесли.

Она не поднимала глаз.

– Мона, на этом свете у тебя нет ни одного настоящего друга, как и у меня…

– Разве ты – не мой настоящий друг?

Лесли встал и поставил руки на бедра.

– Что на тебя нашло?

– Просто пытаюсь постоять за себя. – Мона посмотрела на мужа. – Лесли, я люблю тебя.

На глазах Лесли выступили слезы. Мона обняла его, и, прижавшись друг к другу, они долго стояли посреди гостиной, а игла все скребла с шорохом по канавке. Мона прервала молчание:

– Никому мы не нужны…

Оба грустно рассмеялись.

– Так, – деловито сказал Лесли, – на чем мы остановились? Танцуем вальс?

– Я совсем не умею танцевать, – вздохнула Мона.

– Я много чего не умею, Мона, – тихо произнес Лесли, – но мы будем стараться, и у нас все получится, верно?

– Верно.

Лесли стукнул по проигрывателю, зазвучали первые аккорды «На прекрасном голубом Дунае». Мистер и миссис Манкан закружились в вальсе.

Тилли наблюдала за жуком, который барахтался на истертом полу, стараясь перевернуться со спины на брюшко. Она подняла жука и вынесла его на траву. Внизу, в вагончике Тедди, горел свет. Тилли вернулась на кухню, взглянула на часы и сдержала порыв. Села на кровать в своей комнате, скрестила на груди руки, опустила голову и зашептала: «Нельзя, нельзя, нельзя», а потом вдруг услышала на веранде его шаги. «Черт побери!» – глухо выругалась она и вышла обратно на кухню. Совсем недавно, во время прогулки по берегу реки, Тилли неожиданно обнаружила, что сидит вплотную к Тедди и ее рука тянется к его руке. В другой вечер она успела поймать трех красноперок, прежде чем поняла, что Барни с ними нет…

Сегодня Барни сидел на ступеньках рядом с Молли, которая скрипучим голосом тянула мелодию, ничуть не похожую на ту, что исполняла Элла Фицджеральд. Тедди налил всем пива, потом плюхнулся в старое полуразваленное кресло, положил ноги на ящик для дров и посмотрел на Тилли, которая пришивала кисточки к шали из тонкой трикотажной ткани лимонного цвета. Шаль предназначалась Нэнси.

– И зачем только тебе эти хлопоты? – недоумевающе спросил Тедди.

– Они хотят, чтобы я для них шила, я и шью. – Тилли отложила шаль и закурила.

– Они задрали носы, возомнили себя стильными штучками. Ты им только навредишь.

– Они считают, что я могу навредить тебе. – Тилли передала Тедди свою сигарету. – Каждому приятно, когда есть кого ненавидеть.

– Но ты-то хочешь им понравиться, – подала голос Молли. – А они все лгуньи, лицемерки и греховодницы.

Тедди кивнул, выпуская колечки дыма.

– Нет ничего однозначно хорошего и плохого, все относительно, – сказала Тилли.

Молли с прищуром взглянула на Тедди, но тот проницательно смотрел на Тилли.

– Пойду копать грядки, – заявил Барни.

– Не сейчас, – отрезал Тедди, – уже темно.

– Ладно, тогда завтра, – согласился Барни.

– Завтра, – поддержала его Тилли, – а потом будем выращивать овощи.

– Ты обзавелась и партнером по гольфу, и первоклассным садовником, – заметил Тедди.

– Это его огород, – спокойно сказала Тилли.

– У-у, нахлебники, – прогудела Молли. – Вам лишь бы иметь даровые харчи для своего табора на свалке.

Тилли подмигнула Барни, тот покраснел. В конце концов угли догорели и превратились в мягкий белый пепел, Молли укатила на кухню, Барни отправился домой спать. Тедди, склонив голову набок, как-то странно смотрел на Тилли, в его глазах мерцали искорки. Когда он так смотрел на нее, Тилли почему-то ощущала неловкость, у нее потели ладони и дрожали колени.

– А ты ведь вовсе не плохая девчонка. – Тедди резко опустил ноги на пол и подался вперед, уперев локти в колени. Теперь он и Тилли были почти лицом к лицу. – И вполне могла бы сделать счастливым какого-нибудь парня.

Тедди хотел взять ее за руки, но она встала.

– «Пожалуйста, в меня вы не влюбитесь: я лживее, чем клятва, что дана под пьяный час» [32], – процитировала Тилли. – Мне нужно уложить Молли.

– Этой песни я не знаю, – хмыкнул Тедди.

– Ага-а, – улыбнулась Тилли. – «Доброй ночи, доброй ночи, так сладка печаль прощального привета…» [33]

Она швырнула в Тедди диванную подушку, но та угодила в дверь, которую он успел захлопнуть. В проеме вновь появилась его голова. Тедди послал Тилли воздушный поцелуй и исчез. Она тоже послала поцелуй. Закрытой двери.

Перед балом Тедди зашел за ней в новом смокинге, галстуке-бабочке и лаковых туфлях. Тилли была не одета.

– Ты почему еще в халате? – удивился он.

– А если никто не станет с тобой разговаривать, как в прошлый раз? – насмешливо спросила Тилли.

– Я могу разговаривать с тобой, – пожал плечами Тедди.

– Из-за них мы будем чувствовать себя не в своей тарелке…

Он взял ее за руку.

– Мы будем танцевать.

На лице Тилли по-прежнему отражалось сомнение. Тедди обнял ее за талию, она прильнула к нему.

– Я знал, что ты не устоишь перед моим обаянием.

Тилли засмеялась. Да, Тедди умел рассмешить. Он привлек ее к себе, и они сделали несколько па танго вокруг кухонного стола.

– Мы так спляшем, что все разбегутся! – радостно пообещал Тедди.

– И возненавидят меня еще больше! – звонко крикнула Тилли и дугой выгнула спину, кончиками пальцев дотронувшись до пола.

– Чем больше они будут тебя ненавидеть, тем больше мы будем танцевать, – сказал Тедди.

Вернув Тилли в вертикальное положение, он прижал ее к груди. Они смотрели друг другу в глаза, кончики носов почти соприкасались.

– Отвратительно! – воскликнула Молли.

Тедди застегнул молнию на спине Тилли и сунул руки в карманы. Как идеально молния повторяет контур позвоночника, как необычно собрана ткань вдоль шва на спине, какие изящные мочки, как идет ей эта высокая прическа, какой нежный пушок у нее над прелестным изгибом верхней губы…

Тилли скопировала одно из самых знаменитых вечерних платьев Кристиана Диора, «Черную лилию» – роскошное платье в пол с открытым верхом, задуманное как саронг. Правда, она укоротила его, так что спереди оно доходило до колен, а далее шелковая органза цвета фуксии словно бы оборачивала талию и, подхваченная на лопатках, превращалась в небольшой шлейф, который струился по полу.