Розали Хэм - Месть от кутюр

– Сногсшибательно и весьма опасно, – оценил Тедди.

– Заметь, это ты сказал, не я.

Тилли протянула ему руку, он сжал ее пальцы в своей сильной ладони. Тедди – верный друг и союзник. Она подхватила шлейф и перекинула его через свободную руку. Тедди обнял ее и поцеловал. Мягкий, нежный, восхитительный поцелуй пронзил Тилли, точно электрический разряд, до самых пяток, по всему телу разлилось тепло. От этого поцелуя ее тело подалось вперед. Тилли сладко застонала. Тедди медленно целовал ее шею, потом его губы поднялись к мочке уха и в конце концов вернулись к губам Тилли. У нее перехватило дыхание.

– Что я делаю? – прошептала она.

Они вновь слились в поцелуе. Молли бесшумно подкатила к ним. Тедди и Тилли отстранились друг от друга и посмотрели на старуху, на голове у которой красовался чехол для чайника. Шерстяные нитки и ленты грязной гривой свисали с кресла-каталки, между колесными спицами торчали засохшие соцветия герани.

– У меня самые благородные намерения, – поспешил оправдаться Тедди.

– Сам знаешь, с девицами в таких платьях трудно соблюсти благородство намерений, – отрезала Молли.

Тилли и Тедди расхохотались. Она прижималась к его широкой груди, чувствовала, как бьется его сердце и движется живот при дыхании. Тедди держал ее бережно, будто хрустальный бокал. Тилли улыбнулась. Когда они ехали вниз по холму, одну руку Тедди держал на руле, а другой сжимал ее ладонь.

Одетые по последней европейской моде жительницы Дангатара все как одна прибывали на бал с опозданием, входили в зал с интервалом в три минуты и торжественно шествовали к своим местам, высоко подняв голову и поджав губы, сквозь толпу ошеломленных гостей из Уинерпа.

Обычно Мэриголд Петтимен передавала Тилли свои мерки и изображение будущего наряда через Лоис, но на этот раз лично явилась на примерку. Тилли окутала ее нервную, натянутую, как тетива, фигуру гладким, прохладным шелковым крепом нежно-голубого оттенка – это было облегающее платье, скроенное по косой, с небольшим дерзким шлейфом. Тончайшая сеточка, отделанная стразами, изящно драпировала горловину (и скрывала сыпь). Рукава длиной три четверти, тоже из сетчатой ткани, слегка расширялись книзу. Мэриголд сделала прическу с высокой челкой, уложенной завитком. Эван сказал жене, что она выглядит «как ангел», и довольно потер руки.

Лоис Пикетт принесла Тилли рисунок и спросила: «Что ты об этом думаешь?» Тилли окинула взглядом блузку с длинными рукавами на манжетах и высоким воротником-стойкой, «крестьянскую» юбку в оборку и сшила для Лоис узкое длинное платье из черного крепа с разрезом спереди, который позволял увидеть стройные щиколотки. Рукав цельнокроеный, до запястья, глубокий вырез в форме подковы открывал вид на соблазнительную ложбинку между грудей – конечно, в рамках приличий. Алая роза, которую Тилли прикрепила на уровне бедра Лоис, делала отсутствие талии почти незаметным. Лоис Пикетт, визуально постройневшая на три размера, направилась в центр зала с видом беспечной богачки. Подстриженные и завитые волосы она обрызгала лаком с блестками.

Мисс Пруденс Димм Тилли одела в васильковое креповое платье с двойной встречной складкой из небесно-голубого шелка; при движении шелковая вставка на боку загадочно мерцала. Мисс Димм шла за Нэнси – та практически вплыла в зал в платье из серебристого ламе с американской проймой, обтекающем фигуру, точно карамельная глазурь. Из-за узкой юбки Нэнси не могла широко шагать, кроме того, приходилось держать спину ровно (без опоры на метлу), чтобы сбоку случайно не оголилась грудь. Вслед за Пруденс явилась Рут. Тилли создала для нее идеальный наряд, скрывавший загорелые до черноты плечи: закрытый черный топ из полупрозрачной ткани с длинным рукавом, расшитый стеклярусом – отделка начиналась на уровне груди и, спускаясь к талии, становилась все богаче, – и длинная шелковая юбка с высоким разрезом, подчеркивающим стройное бедро. В этом ансамбле Рут походила на посетительницу нью-йоркского клуба «Коттон».

Перл показала Тилли фотографию Мэрилин Монро из фильма «Остановка автобуса». «Хочу выглядеть так же», – сказала она. В этот вечер Перл стояла в дверях под руку с Фредом, ее наряд сверкал и переливался. Крохотный бледно-бирюзовый лиф на тоненьких бретельках из бусин оттенял молочно-белую кожу; пояс коротенькой юбочки из тюля изумрудного цвета подчеркивал невероятно узкую талию, подол соблазнительно вихрился асимметричными треугольными зубцами. Завершали туалет туфли на высоченных шпильках, украшенные ремешками из таких же бусин, как на бретельках лифа. Перл выкрасилась в платиновую блондинку и уложила волосы элегантными волнами, точь-в-точь как Джин Харлоу [34]. Улыбка Фреда не уступала сиянию ее красоты.

Показ мод продолжался. Для Гертруды Тилли выбрала атлас цвета лососины. Роскошный лиф: овальный вырез, рукава-крылышки; заниженная сзади линия талии плавно поднималась вверх, не стесняя большой живот. Юбка в форме трапеции, сшитая по косой, колыхалась чуть ниже икр и также не ограничивала свободы движений. Труди шла в сопровождении мужа. Уильям, отрастивший усики а-ля Кларк Гейбл, одну руку держал за спиной, а на другой, слегка вытянутой вперед, покоилась ладонь Труди. Перед ними шла Элсбет, которая шествовала так чинно, словно несла на голове фарфоровую вазу. На ней было шикарное платье из бархата бутылочно-зеленого цвета без рукавов, с квадратным вырезом, окаймленным черным атласом. Широкий атласный пояс, сидевший низко на бедрах, сзади был завязан бантом, концы которого стелились по полу. В качестве аксессуара Тилли сшила черные атласные перчатки длиной до локтя. И Элсбет, и Труди сделали прическу «улитка».

Сержант Фаррат, по случаю бала надевший фрак и цилиндр, направился прямо к своему столику. Эван и Мэриголд сидели напротив; Элсбет и Труди заняли места по обе стороны от Уильяма и теперь разговаривали через его голову.

– Когда объявят королеву бала? – спросила Труди.

Элсбет обвела взглядом зал:

– Видишь платье цвета фуксии?

– Ее еще нет, – сказал Уильям.

Элсбет посмотрела на сына:

– За каким она столиком?

Эван Петтимен похлопал супругу по руке и сказал:

– Думаю, сегодня судьям не составит труда выбрать королеву бала. – Он подмигнул Элсбет и Труди.

Бьюла Харриден, лохматая, с раскрасневшимися щеками, промаршировала через весь зал, одетая в длинный светло-зеленый халат, а поверх него – в белую кофту. Подол халата испачкался в пыли.

– Идут! – сообщила она, плюхнувшись рядом с сержантом Фарратом.

Элсбет, Труди и Эван встали и направились к сцене. Фейт О’Брайен и ее музыканты заиграли мелодию «Мой печальный малыш». Лесли повернулся к Моне и официальным тоном произнес: